ВСТУПЛЕНИЕ 

Речь. Свистела стрелой и звенела дамасскою сталью,
по земле растекалась чадящею жирной печалью,
заходилась от боли, спекаясь в обугленном тигле,
и металась по свету, как плач Ярославны в Путивле.
Над страной деревянной, над полем с поганою спесью,
над рекой обернись белым голубем с благостной вестью,
но, когда обагрят тебя сполохи битвы на Калке, -
волком бешеным режь лошадиные потные холки!
Речь. Твои палачи надрывали от хохота чрево:
- Пусть читают кириллицу только могильные черви.-
Истребляли дословно. Учили латинскому шрифту.
Мордовали за правду и сеяли лютую кривду.
Время двигалось вспять, и бесились цепные собаки,
ты проникла туда, где зимуют сибирские раки.
На байкальских ветрах зазвучала унылая песня,
и пошли по казацким станицам подметные письма.
Да с сумой по широкой Руси с перекатною голью,
пропитавшись до сути на промыслах каменной солью,-
от державных высот новогодней державинской оды
до Мазурских болот обреченной российской пехоты...
Повесть огненных лет проникает в родное столетье,
разметав над собой эскадрильи крестов в сорок третьем,
чтобы дух созиданья, коснувшись обломков бетона,
воплотился в пролетах мостов инженера Патона.
Речь. Моею надеждой сама себя видишь и слышишь,
от волненья, склоняясь над саженцем, словно не дышишь,
обращаешься в слух непрерывный, как первенца лепет,
представляешь легко, будто птичье название "лебедь" -
знак, упругий и крепкий, как сильное рукопожатье,
звук, доверчивый, нежный, как шепот и шорохи платья.
Так твои черенки превращаются в дудки пастушьи,
в стройных кронах органа сражаются насмерть с удушьем,
чтоб зеркальная ртуть не разъела витраж мирозданья,
чтобы путь отыскать к устраненью причины страданья. 

    ..^..




РУССКАЯ ПОЭЗИЯ. XX ВЕК. АНТОЛОГИЯ 

На обложке - стальные ежи, 
оберег бесполезный в бедламе. 
Будто клетка грудная, в надломе 
наша скоропостижная жизнь. 
Из матрешек отторженных тканей 
проступает последний патрон. 
Межевые скрижальные камни 
мы читаем с обеих сторон, 
имитируя ропот словесный 
неприкаянный, словно тротил. 
Неужели, поэт неизвестный, 
легкой смерти ты не заслужил? 
Как небесный огонь в огнемете, 
обжигает сетчатку и пальцы 
фолианта клетчатка и кальций 
никотиновым пеплом страниц, 
антрацитовым пеклом глазниц 
и шевронами на переплете... 

Ни рожденья, ни гибели дат. 
Неизвестный поэт - неизвестный солдат. 

    ..^..




* * * 

Особняк построил Городецкий
из песка, цемента и воды.
Красные и белые гвардейцы
арматурно вывихнули рты.
И пока не приняло кривлянье
стоматологический размах,
быстро поменяли киевляне
номера и флаги на домах.
На лету к Вальпургиеву зонгу
прицепил фундамент виртуоз.
До сих пор басит за горизонтом
тыл кирпичный или паровоз.
Осаждают звери и химеры
стены, словно беженцы - состав.
Как же он дошел до нашей эры,
если нумерация с хвоста?
Если не Всевышний месит кельмой,
а помельче кто-нибудь, с рукой,
и горят огни святого Эльма
железобетонной лепотой.
Я и сам готов дойти до ручки,
но хотел бы много-много лет
в самовольной числиться отлучке
в случае неявки на тот свет.
Ведь, согласно устному рассказу,
горняки, спешащие в забой,
извлекают камни из-за пазух,
чтобы взгромоздить над головой.
Бонапарт, в короткий срок рекордно
захватив долину пирамид,
объявил, что - это терриконы,
и теперь всемирно знаменит.
Лучше быть кочевником, пропавшим
добровольно без вести в пыли,
чем форсить надгробьем черепашьим
с лаконичным текстом "пуп земли".
Так поэт созвездия Треченто
описал зачем-то этот ад,
дабы сфинкс, с утра на четвереньках,
над загадкой мучился, как гад. 

    ..^..




* * * 

В июле ночь кончается легко: 
в шестом часу светлеет вся опушка, 
как белая эмалевая кружка, 
где с вечера осталось молоко. 

Сосновый и березовый навес 
внезапно раздвигается над нами, 
за сто шагов видна между стволами 
река, пересекающая лес. 

На отмелях, за стайками мальков 
расходятся лучи, как в паутине, 
чтобы потом на самой середине 
сомкнулись отраженья берегов. 

Взаимный зов почти не слышен днем, 
лишь по утру мурашками по коже, 
испытывать подобное мы можем, 
когда не говорим, когда поем... 

Когда стихийной радости приток, 
струясь изображением и звуком, 
издалека похож на кипяток, 
вблизи густеет плавающим пухом. 

    ..^..




* * * 

Маше. 

С утра вокзала здание 
заляпано дождем, 
но в зале ожидания 
состава мы не ждем. 
Неистово целуемся, 
лобзаемся в засос. 
Какая же ты умница! 
Какой же я барбос. 
Какой восторг питательный 
для вен и для аорт - 
подогнанный, приталенный, 
с иголочки фокстрот. 
Зажмуренными лицами 
мы так друг к другу льнем, 
что вздрагивает искрами 
загубленный объем. 
Но все скамейки заняты, 
стоим в обнимку здесь 
в лучах транзитной зависти, 
хоть люстру перевесь. 

    ..^..




ЛЕТУЧИЕ МЫШИ 

Из полуразрушенной ниши, 
сквозь ветхий чердачный проем 
проникли летучие мыши 
в мерцающий микрорайон. 

Рассеянные киловатты 
светильников разных систем 
чертили полет угловатый 
на бледных поверхностях стен. 

Летучие твари. За ширмой, 
покуда фонарь не иссяк, 
на радость породе мышиной 
висел насекомых косяк. 

От мошек, глазами чуть видных, 
творцом завершенных едва, 
до бабочек самых солидных, 
как "Мертвая голова", 

природа заполнила ярус 
такой разношерстной гурьбой, 
назвав пожирания ярость 
за существованье борьбой. 

И каждую ночь, возбуждая 
потуги бессонных умов, 
в ней бодрствует нечисть живая 
среди проводов и домов. 

Неровные частые взмахи
 развернутых кожистых мышц. 
За все безотчетные страхи 
в ответе летучая мышь. 

За горечь фантазии бедной, 
за каждую мрачную мысль, 
за муки любви безответной - 
в ответе летучая мышь. 

Пускай поражает живучесть 
и разнообразье пород, 
но все ж - незавидная участь 
быть символом наших невзгод. 

Лишь тени нечеткий рисунок 
случайно в окне промелькнет, 
ребенок заплачет спросонок 
и жалобно мать позовет... 

    ..^..




* * * 

В лазарете щиплет корпию 
милосердия сестра, 
а высокоблагородие 
щиплет разные места. 
Вызов плоти абрикосовой 
невозможно побороть. 
В штыковом бою с матросами -
наслаждения щепоть. 
Исцелиться без посредника - 
офицерская мечта, 
если сзади нет передника, 
нету красного креста. 
В забытьи коснулся. Вроде не 
куртуазный маньерист. 
Ампутирована родина 
в кипятке соленых брызг. 
Черный Понт вздымает палубу, 
полумертвый стонет груз... 
Не напишешь туркам жалобу 
на покинутую Русь. 

    ..^..