Петухов открыл холодильник, желая выпить огуречного рассола, и увидел лежащую на блюде окровавленную голову.

От неожиданности Петухов фыркнул, зажмурился, сосчитал до трех и посмотрел снова.

Голова по-прежнему лежала на блюде.

Тогда Петухов закрыл холодильник и несколько секунд спокойно стоял, держась за ручку.

- Все нормально, - сказал он вслух. – Спокойно, Толя. - Все нормально.

После этого резко открыл дверцу.

Голова была на месте.

От увиденного желудок Петухова пополз куда-то вверх и, едва Петухов успел подскочить к раковине, с мерзким бульканьем вывернулся наружу.

После этого Петухов негромко и протяжно завыл, как воют в кино желающие напугать людей привидения, и крупно затрясся всем телом.

Держа в руке телефонную трубку и тыкая пальцем во все подряд кнопки, Петухов немного собрался с мыслями, и решил все-таки сначала успокоиться. Следовало еще раз убедиться, что это действительно отрезанная человеческая голова, а не что другое.

А также знать наверняка, что все происходит наяву, а не во сне или пьяном бреду. Иначе приехавшие менты в лучшем случае поднимут на смех. А в худшем пройдутся по спине дубинками.

И, кажется, пора завязывать.

Петухов положил трубку обратно и вернулся на кухню.

- Стоп! – обрадовался он счастливой мысли. – Перекур!

Перекур, правда, не помог. Искоса заглянув в открытый холодильник, Петухов увидел сначала окровавленное ухо, потом волосы и часть шеи, а потом и голову целиком.

- Голова, - забормотал Петухов. - Ну что ж, голова, очень хорошо. Подумаешь, голова…

Заодно Петухов осмотрел холодильник. На верхней полке стояло ничем не прикрытое блюдечко со вчерашними остатками сыра и колбасы, также лежали селедочный хвостик и половинка луковицы. На нижней слева направо располагались: два пакета майонеза, один целый, другой надрезанный, корытце сметаны с загнувшейся вверх фольгой, пустая масленка со следами

сливочного масла, упаковка бульонных кубиков, высохшая горчица и огуречный рассол, специально припасенный с вечера.

На средней, самой большой полке, куда помещается трехлитровая банка, просторно лежала голова.

Петухов присмотрелся внимательнее.

Голова была испачкана запекшейся кровью, волосы перепутались и слиплись. С одной стороны шеи болтался довольно большой лоскут кожи, уголки рта были

страдальчески опущены. Закатившиеся полуприкрытые глаза смотрели мимо Петухова, в направлении балконой двери.

Петухова вновь затошнило. На всякий случай он наклонился над раковиной, но организм с тошнотой справился.

Самое поганое было то, что Петухов напрочь не помнил окончание вчерашнего вечера. Этот гад Крысин вечно пьет всякую дрянь и поит этой дрянью других.

«Нам с тобой хуже не сделается», – всегда говорит при этом Крысин.

Вот тебе и «не сделается».

Что же было вчера? Петухов наморщил лоб и стал вспоминать.

Говорили про возмутительное судейство на Олимпиаде.

Отдельно говорили про хоккей.

Крысин сплетничал о своей бывшей жене.

Еще он ругал петуховский дом, в котором вечно ломается лифт и приходится тащиться на шестой этаж пешком.

Считали, сколько времени тому и другому осталось до пенсии.

Еще Крысин хвастался тем, как замечательно у него стоит, и задетый этим Петухов на всякий случай наврал, что у него тоже хорошо стоит.

Ближе к границе воспоминаний они успели прийти к выводу о космическом одиночестве человека в мире.

Далее все терялось во вселенской любви и метафизической пучине глобальных причинно-следственных связей.

- Имеется в наличии голова, - снова произнес Петухов. - Но голова ли это? Вот в чем вопрос.

С этими словами он боязливо выставил вперед палец и легонько ткнул им голову. На ощупь голова осязалась и даже немного качнулась в сторону.

- Значит, голова, - задумчиво сказал Петухов и вдруг замер, пораженный страшной догадкой. Мысленно освободив голову от засохшей крови и так же мысленно приставив ее к туловищу, Петухов с ужасом обнаружил в голове несомненное сходство с Крысиным.

- Э, нет! – решительно сказал Петухов, протестующе выставил перед собой ладони. - А вот этого не может быть!

Крысин, без сомнения, был сволочь.

Он сыпал пепел куда попало, а в пепельницу, наоборот, плевал тягучей желтой слюной. Он одалживал и забывал возвращать деньги. По мелочам, но все-таки. И вообще вел себя недоброжелательно, рассказывая гадости обо всех

подряд. Наверняка в других местах он рассказывал гадости и про него, Петухова.

Можно сказать, что Петухов не любил Крысина, и первые несколько рюмок в его обществе всегда выпивал с отвращением. Крысина он, пожалуй, даже презирал. Но все же не до такой степени, чтобы утром, желая попить рассола, найти его голову у себя в холодильнике.

Петухов взялся за край блюда и осторожно повернул его. Сомнений никаких: это была голова Крысина, вон его мясистая бородавка на верхней губе.

- Прощай, друг, - некстати сказал Петухов и закрыл холодильник.

Выходило, что в милицию звонить пока рано. Петухов выдвинул поочередно все ящики стола и осмотрел посуду. Ножи лежали на своих местах и в крови испачканы не были. А вот большое блюдо, на котором лежала голова, бесспорно, принадлежит Петухову. В последнее время он редко им пользовался, и блюдо стояло в самом низу серванта. Теперь там его не было.

И, судя по всему, быть не могло, поскольку на нем лежала голова. Из этого следовало, что голова была отрезана от туловища здесь, а не где-либо в другом месте. Почему же тогда нигде не видно следов крови? Вообще-то голову могли

принести и уже в квартире аккуратно выложить на блюдо.

Петухов собрался с силами и попытался нащупать в себе хоть какие-нибудь угрызения совести. От душевного напряжения он даже зашевелил пальцами.

Совесть молчала.

- Это не я, - сделал вывод Петухов. - Это какая-то

подстава.

Признав себя невиновным в преступлении, Петухов успокоился, и предпринял следующий логический шаг.

- На самом деле этого просто не может быть, - уверенно сказал он. – Нет, без балды, так не бывает.

Значит… значит, ничего этого и нет!

Это заключение показалось Петухову настолько убедительным, что он взялся за дверцу холодильника почти в полной уверенности, что ничего, кроме продуктов, внутри не обнаружит. И уж после этого точно завяжет раз и навсегда.

- Оба-на! – с преувеличенной бодростью воскликнул он, распахивая холодильник.

Голова лежала на месте, и теперь, повернутая к Петухову в фас, ухмылялась ему неживым ртом и подмигивала закатившимся глазом.

- Фокус не удался, - растерянно признал Петухов, но тут же снова нашел спасительную идею.

- Конечно же! – радостно вскрикнул он. – Нужно пойти

и снова заснуть! Потом проснуться и все будет

нормально!

Петухов улегся в постель и накрылся одеялом с такой поспешностью, будто ему самому грозило лишиться головы. Сон, однако, не шел, и даже задремать Петухову не удалось. За окном окончательно рассвело, шансы уснуть полностью исчезли. Петухов уныло вылез из постели, поплелся на кухню и обнаружил голову в полной сохранности. Заодно он вспомнил, что поворачивал блюдо, перебирал ножи, и тем самым всюду оставил отпечатки пальцев.

- Подстава! - тревожно сказал Петухов.

При свете дня мысль о том, что достаточно уснуть и проснуться, показалась ему неубедительной.

- Какая же сука тебя, Валера, так расчленила? – задумчиво спросил он голову.

Голова молчала.

Петухов взял нож и легонько тыкнул им в щеку. С мерзким звуком кожа лопнула, розовые края ранки разошлись. Петухов отдернул руку и кинул нож в раковину.

- Ладно. Надо кому-нибудь позвонить. Неважно,

кому. Просто услышать живой человеческий голос, - нервно сказал Петухов, - Долго базарить не буду, сейчас не

до того. Хотя бы «алло» услышать, чтобы c мыслями

собраться.

Петухов набрал номер, напряженно выслушал несколько длинных гудков, и сообразил, что звонит Крысину, чья голова сейчас лежит в холодильнике.

- Алло! - хрипло сказали в трубке.

Петухов ахнул.

- Валера? – неуверенно спросил он.

- Чего тебе?

- Валера, это ты?

- М-м-м… Чего хотел?

- Валера, ты живой?

- Блядь, не знаю! Я еще не вставал.

- Нет, я в прямом смысле. Ты… живой?

- Толя, иди на хуй. Ты что, уже опять пьешь?

Петухов растерялся. То, что Крысин оказался жив, полностью меняло всю картину происшествия.

- Валера, я тебе сейчас перезвоню.

- Не надо мне перезванивать, мудак ты…

Не дослушав возражения Крысина, Петухов положил трубку. Судорожно присвистывая, он на цыпочках приблизился к холодильнику и заглянул внутрь.

Оттого, что Крысин был жив, голова никуда не делась.

- Ну?! Что ты на это скажешь? – возбужденно обратился Петухов к голове. – Валерка-то жив! Жив, педрила, ничего с

ним не сделалось!

Голова молчала, и своим присутствием снова озадачила Петухова.

- В этом случае мы имеем следующую гипотезу, - Петухов ритмично защелкал пальцами в такт словам. - Если

Валера жив и лежит с бодуна в своей квартире, а его

голова, наоборот, лежит у меня в холодильнике, значит…

Петухов на секунду задумался и жизнерадостно закончил:

- Значит у меня на полном серьезе поехала крыша.

Говоря научным языком, мы имеем банальное

помешательство рассудка.

Петухов потер лоб, пытаясь освоиться в шкуре сумасшедшего, причем, по всей видимости, тяжело больного.

- И неизвестно, что на самом деле лучше, - нерешительно произнес он. - Крысина замочить или самому с

ума сойти.

Следовало для полноты картины пригласить к себе Крысина, пусть он на это дело тоже посмотрит. В конце концов, голова его, пусть делает с ней, что хочет. Если, конечно, эта голова реально существует, а не является плодом

подорванного алкоголем воображения.

Петухов взял трубку.

- Валера... - начал он.

- Блядь, сука, Толя, просил же тебя, долбоеба, дай

поспать, - тут же отозвался Крысин. - Мне работать

ночью, а ты, гондон, в такую рань…

- Валера! - сказал Петухов самым решительным тоном. - Послушай меня, это очень важно.

Крысин обиженно запыхтел.

- Ну? – буркнул он.

- Валера, понимаешь, тут у меня такая хуйня случилась…

Петухов запнулся. Как сказать человеку, что его голова лежит в холодильнике? Причем даже не в его собственном холодильнике, а в чужом, за три квартала от дома?

- Короче, Валера, есть очень срочное дело. Я тебе

серьезно говорю. Бери руки в ноги и беги ко мне. Не

пожалеешь. И пузырь по дороге возьми, пригодится. За

пузырь плачу я. Ноль-семь возьми.

- Не до хуя ли?

- Нет, точно тебе говорю.

В глубине души Петухов был лидером, и в нужный момент умел добиваться своего.

Крысин на своем конце провода закряхтел, было слышно, как он, скрипя пружинами, встает с кровати.

- У меня денег нет, - недовольно сказал он.

- Займи где-нибудь. Я тебе сразу отдам, клянусь.

- Ну-ну. Значит, есть денежки? А вчера десятку не дал!

- Валера, давай быстрее!

- Так магазин все равно еще закрыт.

- В круглосуточный зайди.

- Ага, в круглосуточный! Там знаешь, какие цены?!

- Валера, я же сказал, я плачу.

- Во, приспичило. Ладно.

Петухов потер руки.

Сейчас придет Крысин и все прояснится. Если никакой головы к тому времени не окажется, нужно будет ему чистосердечно все рассказать, раздавить с ним в последний раз пузырь и идти сдаваться врачам. Зашиваться, кодироваться, торпедироваться. Все, что угодно.

Голова, однако, уверенно лежала на прежнем месте, и Петухов невольно задумался над тем, что делать в том случае, если с появлением Крысина она никуда не исчезнет. Крысину при таком раскладе не позавидуешь. Не подарок, конечно, увидеть в холодильнике отрезанную голову на блюде. Но увидеть в таком виде свою собственную голову - вообще полный улет.

- Да, Валерка, крепко ты влип, - сочувственно пробормотал Петухов.

А вдруг Крысин заявится без головы и прямо с порога скажет что-нибудь вроде: «я тут кое-что вчера забыл» или «извини, Толян, я немного пошутил»?

Петухова передернуло. Привидится же такое.

Ладно, пусть подходит, а там посмотрим.

- Одна голова хорошо, а две лучше, - сформулировал Петухов и мрачно усмехнулся невольному каламбуру.

Две головы лучше, две головы лучше - завертелось у него в мозгу, и вдруг от страшной мысли Петухов подпрыгнул.

- Блядь, надо было попросить Валеру глянуть в свой холодильник! А вдруг у него моя голова лежит?!

Петухов метнулся к телефону, по дороге кинув взгляд в зеркало. Крысин по телефону не отвечал. Видимо, был уже в пути.

Ладно, тогда можно перекурить.

Едва Петухов успел выкурить сигарету, раздался звонок в дверь. Петухов, еще раз убедившись, что голова никуда из холодильника не делась, поспешил в прихожую. Поворачивая замок, он спохватился и суеверно припал к глазку. Крысин был с головой, таким образом, одна из версий сразу же

отпала.

- Ну, чего? – спросил Крысин. Сквозь его раздражение проглядывала тревога. – Что стряслось? У тебя голос был

какой-то странный.

- Валера, ты проходи, разувайся, - ласково, чтобы не спугнуть Крысина, сказал Петухов. - Сейчас я тебе одну

вещь покажу.

Крысин, недоуменно оглядываясь, прошел на кухню, Петухов последовал за ним.

- Валера, - сказал он, - ты на всякий пожарный,

приготовься к сюрпризу. Точнее, это никакой не

сюрприз, а… на самом деле, это полный пиздец. Или …

не знаю. В общем, я хочу, чтобы ты посмотрел в мой

холодильник.

Крысин пожал плечами и без слов взялся за ручку.

- Валера, погоди! – закричал Петухов. – Ты сегодня

жрал чего-нибудь?

- Нет, а что?

- Да мало ли, что, - уклончиво сказал Петухов. -

Вдруг тебя блевать потянет…

- Да я уже тридцать лет не блевал, - самоуверенно сказал Крысин, открывая дверцу. - Это ты, солобон…

Есть! – сразу же понял Петухов по выражению лица Крысина. – Есть голова!

- Пу…пу…пу… - залепетал Крысин и громко икнул.

Петухов быстро оказался рядом с ним и, бросив на привычную голову беглый взгляд, сочувственно сказал:

- Видишь, Валера, какая поебень…

Крысин налился кровью и стал часто икать, не в силах вымолвить ни слова. Петухов открыл кран и налил холодной воды. Крысин сделал несколько больших глотков и закашлялся.

- Что это за хуйня? – выдавил он.

- Голова, - ответил Петухов.

- Я вижу, что не жопа. Ты где ее взял? Ты что,

дурак, замочил кого-нибудь?

- В том-то все и дело, Валера, что я нигде ее не

брал. Я проснулся, полез в холодильник, а там она.

Лежит.

- Ну-ну. Ты мне мозги-то не еби. Если ты кого-то

грохнул и хочешь меня в это дело затянуть, то у тебя

ни хуя не выйдет. Я тут ни при чем. Понял?

- Валера!

- А если, Толя, ты сам маньяк, то и здесь у тебя ни

хуя не выйдет. - Крысин проворно схватил с плиты

чугунную сковороду с остатками вчерашней картошки. -

Не подходи, сука!

- Валера! - попятился Петухов. - Ты, я вижу, самого

главного не понял. Ты, как следует, посмотри. Это не

чья-нибудь голова там, в холодильнике. Это твоя

голова…

Крысин взял сковороду наперевес, взглядом быстро пошарил по кухне и схватил в другую руку вилку.

- Давай так, - сказал Петухов. - Я сейчас отойду, а

ты спокойно, не торопясь, еще раз посмотри. На плешь

свою посмотри, она там хорошо видна, на бородавку на

губе. Только смотри, в обморок не упади. И если все-

таки блевать потянет, постарайся в раковину попасть.

Крысин опасливо заглянул в холодильник, нагнулся внутрь.

- Бля-а-а-а… - послышалось из холодильника.

- Вот то-то и оно!

Крысин быстро побелел. Петухов пододвинул к нему табуретку.

- Выпить, выпить, надо выпить, - скороговоркой выдохнул Крысин - Тащи пузырь, он в прихожей на тумбочке стоит.

Петухов принес водку и налил два полных стакана.

- Ну, давай, - потянулся было к нему стаканом Крысин, но спохватился и выпил так.

Петухов тоже выпил и понюхал кусочек черного хлеба.

- Под такое дело надо было литруху брать, - сказал Крысин. Петухов пожал плечами. Под такое дело вообще неизвестно, что надо делать.

- Погоди, Толя, - Крысин постепенно вернул себе нормальный цвет лица. - Так я не пойму – кто это там?

- Это, Валера, ты, сам видел.

- Ты хуйню-то не городи. Я вот, - Крысин хлопнул по пузу. - А моя голова – вот, на месте, - Крысин несколько раз с силой треснул себя ладонью по лбу.

Петухов пожал плечами.

- А кого ты у себя в холодильнике держишь, меня не

колышет. - Выпив, Крысин снова стал агрессивным. -

Звони ментам и сам с ними разбирайся. А я тут ни при

чем.

- Как это «ни при чем»? Как минимум, свидетелем по

делу пойдешь. Или соучастником. Пили-то мы вместе. А

скорее всего, даже потерпевшим. Голова ведь твоя!

Пойди, еще раз посмотри.

Крысин поднялся с табуретки и сунулся в холодильник.

- Моя, - подавленно согласился он. - Наливай…

Крысин и Петухов выпили еще.

- Кстати, - спросил Крысин, - а где тело?

- Какое тело?

- Ее тело, - Крысин тыкнул пальцем себе за спину –

Вернее, его. Головы, знаешь ли, не на грядках растут…

- Н-не знаю, - промямлил Петухов. Мысли о том, что у

этой головы может быть тело, у него до сих пор не возникало.

- А ты смотрел? Ну, в шкафу, под кроватью…

- Нет…

- Так хули мы расселись?! – Крысин вскочил. – Давай

пошарим, может, еще чего найдем.

Петухов с дрожью распахнул шкаф и задвигал туда-сюда вешалки с одеждой. Крысин встал на табуретку и заглянул на антресоли. По очереди были обследованы балкон, ванная, туалет и разные укромные места в небогато обставленной

Петуховской квартире.

Тела нигде не было.

- Ни хуя нет, - с плохо скрытым разочарованием сказал Крысин. - А в морозилке? В морозилке ты смотрел?

- Зачем? Туда же не влезет.

- Целиком не влезет, а, скажем, кисть или, там,

внутренний орган какой-нибудь – вполне.

Петухов, собравшись с духом, рванул на себя дверцу морозилки.

- Ну? – сунул нос Крысин.

- Пусто.

- Факт, пусто. Толян, ты скажи мне одну главную

вещь, - Крысин многозначительно насупился. - Это

точно не ты?

- Валера, я тебе клянусь! Я встал, хотел выпить

рассола…

- А сколько времени было? – перебил его Крысин.

- Да, часов шесть, что ли, или семь, не важно.

- Теперь все важно, - веско сказал Крысин. - Ладно,

наливай. Мне половинку.

На этот раз Крысин все-таки чокнулся и невпопад сказал:

- За все хорошее!

Петухов в ответ кивнул.

- Ты бы закусить достал, - сказал, проглотив водку, Крысин, но тут же осекся.

Петухов истерично хохотнул.

- Лучше хлебушка пожуй.

Крысин захлопал себя по карманам и вытащил сигареты. Руки его дрожали.

- Слушай, Валера, - спросил Петухов. - А тебя в

детстве с каким-нибудь близнецом не разлучали?

- Нет, - буркнул, выпуская струю дыма, Крысин. - Ни

хуя меня ни с кем не разлучали.

На несколько минут повисло молчание.

- А ведь в этом есть своя метафизика! - вдруг оживился Крысин.

- Валера, про метафизику лучше не надо, - поморщился Петухов. - Про метафизику ты вчера полвечера пиздел. Вот и

допизделся.

- Нет, я все понимаю. Но чтобы вот так, взять и

найти в холодильнике голову… - продолжал Крысин, -

а кстати, как она там?

Крысин снова заглянул в холодильник.

- Лежит, сука, - удовлетворенно прокомментировал он. К своей охлажденной голове Крысин относился явно без почтения.

- Возьми ее себе, - предложил Петухов, - заспиртуй в банке и приклей табличку: мое второе я.

- Хе! Это, Толя, хорошо, что ты шутишь. Это признак

устойчивой психики. Я вот уже, кстати, подумал, а не

сошли ли мы с тобой, грубо говоря, с ума?

- Я, собственно, за тем тебя и позвал. Теперь

выходит, что не сошли.

Крысин вскочил и прошелся по кухне.

- Прежде всего, надо сделать главный выбор: будем мы

про это дело колоться властям или потихоньку выкинем

ее на хуй?

- Не знаю…. А тебе что, совсем ее не жалко? Твоя ведь

голова. Вдруг мы ее выкинем, а с тобой потом что-

нибудь случится?

- Да, во всем этом есть своя мистика, - задумчиво

сказал Крысин. - Ладно, без стакана здесь точно не

разберешься. Давай!

После очередного стакана Крысин несколько минут пристально следил за перемещением по противоположной стене небольшого рыжего таракана.

- А ведь голова на блюде, это, Толян, настоящий

библейский символ. Даже, не побоюсь этого слова,

архетип, - сказал он. - А ты у нас, если вдуматься,

царь Ирод.

- Сам ты Ирод, - вяло отмахнулся стихийный атеист Петухов.

- Не скажи! – энергично воскликнул Крысин.

Петухов вздохнул.

Когда Крысин начинал свое «не скажи», лучше было ему больше не наливать. Или же наоборот, поить ускоренно, чтобы побыстрее проскочить этап полемического задора и вступить в фазу вселенской любви, вербальной приметой которой была фраза «старик, ты - настоящий!». Но до этой стадии

имеющейся водки явно не хватит, а о том, чтобы куда-то идти, не было и речи.

- Лично я вижу в этом напоминание о нашей загубленной

душе. Суровое, жестокое, может быть, даже последнее в

жизни, но напоминание. Причем и тебе, и мне. Нам

обоим. Об этом ты думал?

- Нет, - признался Петухов. Опьянев, он начал снова смутно надеяться, что если заснуть и проснуться, голова как-нибудь исчезнет из холодильника сама собой.

- А вот я – думаю. И знаешь, что я еще думаю?

- Что?

- До тех пор пока мы не разгадаем эту загадку, нам вообще нельзя ее трогать. Пусть она так и лежит, а мы…

- Вот уж хуй! - немедленно отозвался Петухов. - Если

хочешь, бери ее себе, и разгадывай! Принц, блядь,

датский! А у меня в холодильнике продукты лежат.

- Я тебе больше скажу, это знак избранности, -

продолжал, не слушая Петухова, Крысин. - Печать свыше…

- Валера! – перебил его Петухов. – Можно я тебя об

одной вещи попрошу? Можно?

- Ну.

- Открой холодильник.

- Зачем?

- Ну, открой, открой.

- Ну, вот, открыл. И что дальше.

- Посмотри на нее еще раз. Видишь, она мертвая,

отрезанная, она вся в крови. Видишь?

- Ну да.

- Еще разок посмотри. Это же убийство, Валера! А ты

какую-то ахинею несешь. Посмотри, посмотри.

- Да, полная хуйня, - успокоился Крысин. - А вот ты

мне скажи, что, если бы это была не моя голова, а,

скажем, твоя?

- Ни хуя себе, догадки.

- Не скажи. Так вот, ты бы тогда смог ее взять и

выкинуть? Или, к примеру, в парке закопать? А?

Петухов наморщил лоб, пытаясь представить свою окровавленную голову в холодильнике.

Хорошо все-таки, что голова не моя, а Валеркина, - мелькнула утешительная мысль, - ему, конечно, сейчас нелегко. Полный, можно сказать, диссонанс.

- Ну, что бы ты сделал? – допытывался Крысин.

- Не знаю, - неуверенно произнес Петухов. - Ну, может

быть, я бы ее куда-нибудь вынес, спрятал, но так,

чтобы в случае чего, можно было найти.

- Найти? А на хуя?

- Ну, мало ли…

- На запчасти, что ли?

- Ну, не знаю…

- Ну, ты, Толя, и мудак! – радостно захохотал Крысин. – Ну, ты и долбоеб! Чтобы, в случае чего, найти!

Ой, не могу! А-ха-ха! В жизни такого мудака не видал!

Петухов хотел было обидеться, но, вспомнив, что у Крысина диссонанс, великодушно обижаться не стал.

- Ладно, давай еще по одной, - примирительно сказал Крысин и снова заглянул в холодильник. – Эй, землячок! Пить

будешь?

- Валера, блядь! – испугался Петухов. – Ты бы так не

шутил, а? Берлиоз хуев!

- Что, страшно? – развеселился Крысин. – Боишься, что

выскочит? За нос укусит? Ладно, землячок, извини.

Тебе больше не предлагаю. Ты свое уже отпил, как я

вижу.

- Я тоже сегодня последний день пью, - вставил Петухов.

- Да, ладно, - махнул рукой Крысин. -

Твоих «последних дней» на високосный год хватит. Ну,

давай! За упокой, что ли…

- За чей упокой, дурак?

- А хуй его знает! – Крысин бесшабашно опрокинул стакан.

Поискав глазами закуску, Крысин спросил:

- Хлеб, что ли, тоже кончился?

- Ну да.

- Блядь, надо хоть чего-нибудь пожевать. А то мы с

тобой сейчас наебенимся с утра пораньше. Попробую-ка

я у моего братана кусок колбасы спиздить.

- Я не буду! – замахал руками Петухов. – И тебе не

советую.

Крысин полез в холодильник.

- Да, пожалуй, я тоже не буду. Слушай-ка!

- Чего.

- А это, случайно, не муляж?

- Да вроде нет. Я его пальцем трогал. И ножом тоже,

там на щеке царапинка осталась.

- Не скажи! – бодро отозвался Крысин. – Сейчас вся

эта блядская костюмерия очень сильно продвинулась. У

тебя каких-нибудь театральных знакомых, случайно, нет?

- Вроде бы, нет. Михеич, разве что, на киностудии

вахтером. Да я и не пил с ним почти месяц. Да и

вообще, как это возможно? Дверь заперта была! Окна

все целы…

- Да, задачка…

- Слушай, Валера! – пришла к Петухову шальная мысль. – А это, часом, не ты мне ее подложил? Типа, подшутить

решил? А?

- Да ну, ты что?! – оскорбился Крысин. – Надо же

такое подумать!

- Да, верно, - отыграл назад Петухов. - Ты сам чуть

не обосрался, когда ее увидел.

- Кто? Я? Не скажи!

- Ладно, это ты сейчас такой смелый.

- Я всегда смелый. Короче, давай по последней, и

будем принимать волевое решение.

Петухов разлил остатки водки.

- Ну, - провозгласил он. - Чтоб нам из всего этого

говна выпутаться!

- Не вопрос! – самоуверенно сказал Крысин.

После водки Петухов смотрел на все происходящее более спокойно. Как Валерка скажет, так и сделаем, - благодушно думал он, - его голова, в конце концов.

Крысин закурил.

- В принципе, я чувствую себя нормально, - сказал он. - И эта, вторая голова, мне на хуй не нужна. Тем

более, что она уже прижмурилась. Правильно?

- Ну да.

- Вот. Это пункт первый. Теперь второй. Если мы

сейчас пойдем и выкинем ее, а после этого еще

хорошенько вмажем, то завтра нам, как пить дать, это

необычайное приключение покажется тривиальной белой

горячкой.

Петухов кивнул. В логике мышления Крысину не откажешь. Белая горячка, естественно, сущие пустяки по сравнению с головой на блюде.

- И никому об этом не болтать, - добавил Петухов.

- Да это и бесполезно, - махнул рукой Крысин. - В

такую хуйню все равно никто не поверит. Скажут, что

допились до чертей.

- Смотри, Валера, тебе решать. Она тебе точно не

нужна?

- А на хуя она мне? На холодец?

- Тьфу, дурак!

- Сам ты дурак.

- Да, вот еще что. Ты, когда ко мне шел, ничего

подозрительного не заметил?

- Это чего, например?

- Ну, крови там, трупа…

- Нет, ничего такого не было. Я, правда, не особенно

по сторонам смотрел. Да если и был возле дома труп

без головы, его бы давно уже увезли. Так что, не ссы.

- Ну, ладно. А куда мы ее понесем?

- Посмотрим. В канализационный люк закинем и хуй с

ней.

- Может, лучше закопать?

- Чтобы ночью обратно не приползла? Тогда уж и

осиновый кол в нее надо воткнуть. У тебя осина есть?

- Откуда у меня осина?

- Правильно. И серебряной пули у тебя, конечно, тоже

нет.

- Нет.

- Да, Толян. Ни хуя ты не подготовлен к аномальным

явлениям природы. А вообще, ладно. Не будем усложнять

процесс. Кинем ее в люк, и все дела. Это же просто

дохлый кочан.

- Твой, между прочим, кочан.

- Ты знаешь, я про это все время в сомнениях. Ладно,

бери ее, и идем.

- Я?

- А кто же еще? В твоем доме лежит, ты и бери. И

вообще спасибо скажи, что я тут участие принимаю.

- Ни хуя. Твоя голова, тебе и нести.

- Не скажи, Толян, не скажи! Мне по хую, чья она. Не

хочешь нести, можешь себе ее оставить. А что, дней

пять она спокойно пролежит. Потом, правда, подтухать

начнет. А я домой пошел.

Петухов испугался. Снова остаться наедине с головой ему совсем не хотелось.

- Ладно, ладно. Сейчас я пакет возьму.

Петухов снял с дверной ручки пакет.

- Поможешь?

- Чего?

- Пакет подержать.

- Заебал ты меня Толя. То одно, то другое, сплошной

геморрой с тобой. Ладно, давай.

Крысин и Петухов прошли на кухню. Крысин взял пакет и раздвинул ручки.

- Загружай! – скомандовал он. – Только не промахнись.

Петухов осторожно взял блюдо, стараясь сохранять голову в неподвижности. К горлу вновь подступила тошнота. Петухов осторожно поднес блюдо к краю пакета и резко наклонил. Голова бойко кувыркнулась вниз.

- Ого, тяжелая! - сказал Крысин. - Все, пошли.

- Валера! Валера! – в испуге закричал Петухов. – Она

видна!

Сквозь пластиковый пакет голова на самом деле была хорошо видна. Губы расплющились о стенки пакета, глаза, еще более раскрывшиеся от встряски, с укоризной смотрели на Крысина и Петухова.

- Ну, хули ты вылупилась?! – злобно сказал Крысин. –

Толик! Давай быстро еще один пакет!

Петухов заметался по квартире.

- Нету больше, - виновато доложил он. - Только

маленькие, не влезет…

- Давай тогда твою спортивную сумку! С которой ты

вчера был!

- Да ты что, Валера! - заупрямился Петухов. - Я ее в

свою сумку не положу! Вот еще!

- Заебал ты меня!- выругался Крысин и бросил пакет на пол. Голова громко стукнулась и немного откатилась в сторону.

- Погоди, Валера, сейчас мы что-нибудь придумаем, - засуетился Петухов, - давай газетами ее прикроем!

- Ну, давай.

Петухов принес газеты и стал пропихивать их в пакет, стараясь спрятать голову. Вышло вполне нормально.

- Вот и заебись! - констатировал Крысин. – Одевайся.

Петухов оделся. Его снова трясло и подташнивало.

- Валера, - сказал он, - что-то меня знобит. Давай возьмем еще хотя бы пол-литра.

- Кстати, - вспомнил Крысин. - С тебя девяносто

рубликов.

- Да ты что, охуел? Какие девяносто? Она семьдесят

три стоит.

- Это она у нас семьдесят три стоит. А в

круглосуточном – девяносто, иди, сам посмотри.

- Слушай, Валера, у меня сейчас такие дела…

- Э! Ты! Да я в рот тебя ебал вместе с твоей головой!

Мне работать в ночь, а я здесь с тобой мудохаюсь!

Пока денег не отдашь, я отсюда никуда не пойду. И

вообще!

Петухов достал заначку и отсчитал девяносто рублей.

- Следующая с тебя, - сказал он.

- Хуй. Пополам! - твердо ответил Крысин. - Эта не

считается, это мне за неотложную медицинскую помощь.

- Блядь, Валера, какое же ты говно! Это ведь твоя

голова! Неужели она тебе настолько до пизды?!

- Абсолютно. Если бы не ты, я бы сейчас вообще спал.

- Гондон ты, Валера.

- Сам ты гондон.

Крысин и Петухов вышли на лестничную площадку. Лифт работал.

Во дворе Петухов, взвесив в руке пакет, сказал:

- А может, кинуть ее в мусорный бак и все дела?

- Ну да, а бомжи это дело раскопают и хай на весь

район поднимут. Голова-то моя, не забывай. А я через

три дома отсюда живу. На хуя мне эти заморочки?

- Значит, Валера, все-таки она твоя.

- Да уж, ясен перец, не твоя!

- И не так уж она тебе безразлична, да?

- Это ты к чему?

- Да я подумал, что пузырь все-таки с тебя. А то

сейчас возьму и закину ее в бак. А ты ебись потом с

опознанием. Еще и справку о смерти на тебя

составят, тогда вообще хуй пенсию получишь!

- Ну, ты и сука.

- Сам ты сука! Всадник без головы, блядь! Короче,

пузырь с тебя. Ноль-пять, так и быть.

- Ладно.

Крысин и Петухов перешли улицу.

- Возле таксопарка люк есть, - вспомнил Крысин.

- Далековато.

- Куда нам спешить?

Мимо Крысина и Петухова медленно проехал милицейский УАЗик.

- Пошли-ка лучше дворами, - заволновался Крысин. -

Только ментов нам сейчас не хватало!

УАЗик затормозил.

- Толя! Пиздец! – трагически зашептал Крысин. – Давай

так: голову нашли, несем сдавать!

- А?

Из УАЗика выпрыгнул человек в штатском, машина поехала дальше.

- Пронесло, - выдохнул Крысин. - Толя, блядь, сука,

ты посмотри, что у нас творится!

Петухов посмотрел вниз. Газеты немного разворошились, из них выглядывал нос.

- Еб твою мать! Нос! Валера, прикрой меня! Стань с

другой стороны!

Крысин обежал Петухова и стал нервно оглядываться.

- Толя, хуй с ней! Давай выкинем! А то она сейчас вся

наружу вылезет! Спалимся, на хуй!

- Давай!

Крысин и Петухов подскочили к мусорному баку. Крысин заглянул внутрь.

- Заебись! Почти пустой.

- Ага!

- Кидай!

- Кидать?

- Кидай, блядь!

- Валера, смотри. Твоя голова-то! Ты точно решил?

- Не еби мозги!

Петухов оглянулся и бросил пакет в бак. Голова мягко плюхнулась в мусор.

- Пиздец! – сказал Крысин. – Теперь давай уебывать

отсюда.

- Давай, что ли, постоим немного, - нерешительно сказал Петухов, - посмотрим, что она делать будет.

- Нечего тут панихиду устраивать! Побежали.

Крысин и Петухов быстрым шагом устремились к магазину.

- Людка, привет! – сказал, распахнув дверь, Крысин. –

Покровскую, ноль-пять.

- Блядь, Валера, возьми, наконец, нормальную водку!

- Не еби мозги. Покровскую!

Продавщица выставила на прилавок водку, Крысин отсчитал полученные у Петухова деньги.

- И два стаканчика дай.

- Что, до дома не донести? Рубль.

- Не еби мозги! Давай так! Их же у тебя хуева туча!

- Рубль.

- Вот ты сука какая! Толян! Рубль есть? Я совсем без

мелочи.

Петухов зашарил в кармане, раздумывая, давать или не давать рубль. Этот Крысин, хоть копейку, но выманит.

- На.

- Пошли.

Крысин и Петухов уселись на ближайшей скамейке. Мимо с привычным осуждением на лицах спешили на работу люди. Крысин отвинтил пробку и до половины наполнил пластиковые стаканчики.

- Ну, давай!

- Давай, Валера.

Вместе с выпитой водкой в Петухова влилось какое-то тревожное предчувствие. Предчувствие постепенно росло, заполняло собой Петухова и, наконец, взорвалось:

- Валера, - прошептал Петухов.

- Что?

- А ты в свой холодильник сегодня не заглядывал?

- Да когда мне было? Ты же, сука, ни свет, ни заря… - Крысин замер с раскрытым ртом.

- А что, если у тебя – моя голова? А?

- Да на хуй она мне нужна?! – Крысин выглядел растерянным. – В моем холодильнике? Да нет, ты что!

- Может, на всякий случай, проверим?

- Бля-а-а…

Крысин нахмурился. Петухов попытался хотя бы приблизительно представить, как выглядит его отрезанная и окровавленная голова. Ничего хорошего на ум не шло.

- У меня там точно ни хуя нет, - сказал Крысин. - Я

вчера вечером пиво допивал.

- Я тоже вчера жратву убирал – ничего не было.

Крысин и Петухов замолчали, собираясь с силами.

- Вот такая, блядь, метафизика, - растерянно сказал

Петухов.

- Просто пиздец, какая метафизика, - угрюмо согласился Крысин.

- Ну, пошли, что ли?

- Пошли.

Приближаясь к крысинскому дому, оба мрачнели.

- Что, страшно? – невесело усмехнулся Крысин. – Вот

так-то. Будешь знать.

- Голова хорошо, а две лучше, - попытался бодриться трясущийся Петухов. Возможность увидеть в холодильнике свою отрезанную голову приводила его в смятение. Выбросить свою, а не крысинскую голову, казалось ему почему-то неэтичным. Может быть, действительно лучше припрятать ее до выяснения всех обстоятельств?

- Валерка! Давай еще выпьем.

- Да ладно, пришли уже.

Крысин жил на первом этаже.

- Толян, не ссы, - сказал Крысин. - Это совсем не

больно. Мою выкинули, и твою, в случае чего, тоже

выкинем.

- Погоди!

- Только уж, как следует, ее упакуем и все-таки в

канализацию пристроим. А то слишком до хуя наших с

тобой голов в мусорке будет.

Крысин защелкал замком.

- Ага, как твою, значит, в ящик, а мою в канализацию?

В говно, да? Нет, я еще подумаю.

- Подумай, подумай. Только к себе ее забирай и там

думай.

Крысин и Петухов остановились перед холодильником.

- Ладно, давай по двадцать грамм, - согласился Крысин.

- С завтрашнего дня – ни капли! – решительно сказал Петухов, клацая о стакан зубами.

- Открываем?

- Давай!

Крысин распахнул холодильник. Петухов зажмурился.

- Ни хуя нет, - из тумана донесся до него голос Крысина.

Петухов посмотрел в холодильник.

Полукольцо копченой колбасы и банка кильки в томате. Больше ничего.

- Слава те, яйца!

Крысин быстро осмотрел квартиру.

- Все в норме! - радостно сообщил он. - Это только у

тебя, Толян, всякая подозрительная живность заводится!

- Надо было блюдо вымыть, - рассеянно сказал Петухов.

- Успеешь, - Крысин плеснул в стаканы водки. – Ну,

давай. За окончание работ!

- Давай!

Петухов почувствовал себя спокойнее. Главным его желанием было заснуть, проснуться и ни о чем не вспоминать.

- Но откуда же она все-таки взялась? – спросил он.

- Это, Толя, не ко мне вопрос, - многозначительно ответил Крысин.

- Валера, а может, зря мы так? Может, с этой

головой ученые какой-нибудь эксперимент делали?

Крысин толсто порезал колбасу.

- Клоны, наверное, - неопределенно сказал он. -

Заебали уже этими клонами!

- Нет, не клоны, - возразил Петухов. - Скорее просто

явление, недоступное пониманию. Данность как таковая.

- Aenigma naturae, что ли?

- Ну да.

Крысин поставил колбасу на стол.

- Старичок! – сказал он. – Давай выпьем за нас с

тобой!

Петухов не возражал.

- Я тебе, знаешь, что скажу? – торжественно поднял стакан Крысин. - Я тобой горжусь, старичок. Серьезно. В

этот час ты не дрогнул. Ты – настоящий.

Петухов блаженно улыбнулся и закивал головой. Он тоже испытывал к Крысину вселенскую любовь, и, кроме того, уже начинал повсюду видеть глобальные метафизические причинно-следственные связи.