ОДИН ДОМА-2 

Один. Дома. Два. 
Полтретьего. Чай. Глазунья. 
И вдруг... какая-то тварь - 
нежданная, как Везувий. 
Негаданно так вошла, 
бутылку, как портупею, 
сжимая, чтобы дотла 
разрушить мою Помпею. 

Сидим. Выпиваем. Три. 
Беседа: рыбалка, дамы... 
А с улицы - блеск витрин 
и злые огни рекламы: 
"Летайте "Боингом" в Рим!". 
Да чтоб он сгорел - не жалко! 
Четыре. Сидим. Говорим: 
дамы, вино, рыбалка... 

Мало. Я - за гонца. 
Он спонсор. Ему до фени, 
что ночью из Череповца 
тучи воруют тени. 
Страшно. Темно. Ларек - 
как обитаемый остров. 
"Два "белого" и сырок". 
"С вас - пятьдесят девяносто". 

Полпятого. Снова пьем, 
все больше и больше тупея. 
Качнулся и вздрогнул дом. 
Прощай, родная Помпея! 
Твой непутевый сын 
уходит в пары алкоголя, 
как пленный солдат-грузин 
под знамена Де Голля. 
Мне уже не помочь. 
Не поминай меня всуе. 
Я ухожу в эту ночь - 
огромную, как Везувий... 

    ..^..




ПИСЬМО ИЗ ГОРОДА Ч. 

Конечно, я выжил и в этой бездарной глуши... 
И даже на фоне моих бытовых зуботычин 
идет дислокация войск на плацдарме души, 
хоть, в общем-то, чувств контингент 
и слегка ограничен... 

Я даже пишу о своей пересыльной тюрьме - 
не то, что стихи - так, скорее, печальную повесть... 
Ведь даже для тех, кто живет по колено в дерьме, 
есть радостный миг осознанья: дерьма - не по пояс! 

Читать перестал. Все равно забываю сюжет, 
едва прикасаюсь щекой к персональной подушке. 
А, впрочем, и к лучшему: весь поэтический бред 
приносит одни огорченья, особенно - Пушкин. 

С собой не дружу. Лишь порой, забегая в клозет 
и видя свое отраженье на дне унитаза, 
киваю себе и, смывая остатки газет, 
прощай, говорю, дор-р-рогой гражданин Широглазов! 

Конечно, я выжил... 

    ..^..




ОСЕНЬ 

Осень. Первый рабочий блин 
после отпуска вышел комом. 
Жена с детьми укатила к знакомым. 
На кошку напал сентябрьский сплин. 
А я, приняв на грудь аспирин, 
решил на досуге заняться домом. 

Осень. Этюд в свинцовых тонах. 
Ливень минорен, как песни неволи... 
То ли обои поклеить, то ли, 
путаясь в лицах и именах, 
фотоальбомом заняться... Ах, 
жизнь не кончается пудом соли! 

Осень. Замешиваю крахмал. 
Снимки раскладываю по стопкам. 
Боже! Каким черепным коробкам 
под силу, сунувшись в этот развал, 
вспомнить любого, кого знавал 
в пору блужданья 
по жизненным тропкам. 

Осень. У кошки проснулся жор. 
И, холодильные ноты листая, 
я дирижирую спинкой минтая 
(во мне пропал большой дирижер!). 
И кошкин минор превратился в мажор: 
мелодия милая и простая... 

Осень. Крахмал превращается в ком. 
Сплин заразителен, как желтуха. 
Кошку свою потрепав за ухо, 
я принимаю позу "ничком" 
на ветхом диване и точным щелчком 
убиваю зверя по имени Муха. 
А после прикидываюсь дурачком 
и привычно теряю присутствие духа... 
Осень... 

    ..^..




ОСЕНЬ. 20 ЛЕТ СПУСТЯ 

"Местами дождь"... И капли на листах - 
как мушки в янтаре на пышной даме. 
Я, как всегда, гуляю в тех местах, 
где по прогнозу дождь идет "местами". 
Он будет лить до самого утра. 
Из принципа. А утром перестанет. 
Он знает, что к утру меня достанет 
и я взорвусь. И тут ему игра 
со мной наскучит... Мокрые ботинки - 
и так достойный повод для тоски. 
А тут еще две юные блондинки, 
заметив мои белые виски, 
спешат скорей со мною разминуться, 
чтоб за спиною прыснуть в кулачки. 
Вот черт возьми! Пусть только рассмеются - 
я им устрою!.. Мокрые очки 
от возмущенья даже запотели, 
встав на пути невидимой стеной. 
Ну что это такое, в самом деле: 
и дождь идет, и хохот за спиной!.. 

Иду домой. Осенние прогулки 
привносят в жизнь уныние и злость. 
Как будто ты хотел пшеничной булки, 
а получил, как пес, баранью кость. 
Вот и сиди в своей собачьей будке, 
зализывая раны на боку! 
Осенний дождь идет вторые сутки... 
Какой по счету на моем веку?.. 

    ..^..




ДОМОЙ! 

Возвращаюсь домой из какого-то дома, где на столе 
окурки торчат из кильки крестами чужих молелен. 
Я иду и пока еще перпендикулярен земле, 
хотя по количеству выпитого 
должен быть ей параллелен. 

Память выхватывает из тумана лицо. 
Всего лишь лицо - ни имени, ни ощущенья щеки на ладони... 
Кто эта женщина, предлагавшая закусить холодцом 
"Русскую" водку? Творенье какого Фальконе? 

Впрочем, Фальконе по жизни ваял в основном мужиков, 
был абсолютно конкретен и точен в малейших деталях. 
А здесь - на коричневом фоне 12 зеленых мазков, 
и голос, зовущий остаться в неведомых далях. 

На кой она мне - эта даль. Возвращаюсь домой. 
Мой автопилот подает мне сигнал поворота 
на улицу без названия между училищем и тюрьмой. 
Между тюрьмой и училищем у меня всегда начинается рвота. 

Ну вот и облегчился. 
Девушка, не сердись на меня, силь ву пле, 
я в своей правоте вовсе не так уж уверен. 
Просто я горд, что перпендикулярен земле, 
хотя по количеству выпитого должен быть ей параллелен. 

    ..^..




* * * 

Прогнивший остов могильных крестов, 
железных оградок ржа... 
На Старом кладбище - "нету местов" - 
одни сторожа. 
На Новом кладбище - глина и грязь, 
и местность коробит взгляд. 
Шофер обернулся: "Приехали. Слазь!" 
"Да нет уж, давай назад". 
"А что тебе здесь - подруга, родня?" 
Машина ныряет под мост... 
"Ты знаешь, мне кажется, третьего дня 
чужая родня схоронила меня. 
Ищу, понимаешь, погост..." 
"Ты что - сумасшедший?" 
"Да, вроде бы, нет". 
"Тогда не мели языком!" 
"Да это я так..." Улетает в кювет 
кладбищенский глиняный ком. 
Вороны угрюмо глядят на ворон, 
и, обгоняя такси, 
где-то Шопен чужих похорон 
выводит последнее "си"... 

    ..^..




Я И МОЯ СИГАРЕТА 

Моя сигарета, описав магический круг, 
застывает в пяти сантиметрах от моего подбородка. 
Моя сигарета - мой последний, единственный друг, 
или, если хотите, надежная перегородка 
между миром бессонных ночей и натруженных рук 
и похмельным мирком "фанерного" околотка. 

В моей сигарете - терпкая горечь растраченных лет 
и едкая сладость последней вечерней затяжки. 
Я и моя сигарета - это картина "Поэт, 
роняющий пепел на свои обнаженные ляжки 
в преддверии славных годов и великих побед 
на фоне стены в подтеках от клюквенной бражки". 

Моя сигарета умрет, не дожив до конца 
загадочной фразы "Она была родом из Вятки", 
в последний момент осветив половину лица 
от куцых усов до бездарно седеющей прядки 
пшеничных волос, до которых ужасно не падки 
унылые девушки города Череповца... 

    ..^..




* * * 

И жизнь - кино. И даже смерть - кино. 
И ноты ждут раскрытые пюпитры. 
Вот докурю - и выброшусь в окно 
ногами в заключительные титры. 
Мне нынче абсолютно все равно - 
какой меня "уделает" фотограф... 
Вот докурю - и выброшусь в окно. 
На кой мне черт такой кинематограф! 

    ..^..