Костнер К.К.
Авеню 18
Вот уже скоро год, как я покинул отчий дом и бренное тело мое, и душа нетленная скитаются в поисках счастья и покоя по просторам Северной Армении, простите Северной Америки. Занятие тщетное, ибо..., не знаю, что уж там "ибо", но все хуйня, короче. Топчу железку, кручу педали и нет в этой моей теперешней жизни ничего похожего на жизнь прошлую. А была ли она? Жизнь моя уж не приснилась ли ты? Нет, не приснилась - есть письма друзей, твои письма, друг мой. Читая их я наливаю реальный стакан, вонзаю его махом и грущу среди бушующих прелестей этого юга, по далекому осеннему свинцовому Московскому небу, под которым мне как то открылась формула загадочной русской души. А формула такова: "Нет в жизни счастья, но не так нету, что бы найти его, а так, что нету - и хуй с ним!"
Жизнь удивительная штука. Порой так озадачит - хоть стой, хоть падай. Не обошла она стороной чудесами и меня- раба божьего ( я выбирал эпитет между "рабом божьим" и "мудилой грешным", выбрал "раба") Странствуя в поисках счастья (найти его мне было предсказано на авеню 18, но об этом ниже), я видал не мало чудес. Парочку из них я опишу тебе, дружище.
Ты уже в курсе, но повторюсь, повторение мать ученья, я стал тракером ( тракер - от английского truck, то бишь грузовик) и влился в легион овеянный, мистическим эпосом, в котором, как я считал до поры, по большей части все легенды да небылицы. Тракеры кто они? Люди ли, звери ли? На этот вопрос я так для себя не ответил. Они, т.е. мы, посреди всеобщего гамбургерово-чизбургерового лавочничества, быть может последние носители вольного духа покорителей Дикого Запада, жрецы Вольного Ветра, короли Затоптанной Железки, герои Штурвала. И за это Боги благоволят нам. Я тракер. Тракер то я , тракер но что то ведь должно было быть и до исторического материализма. Ты скажешь: " Ежу понятно - вначале было слово". Верно! И слово это было - "Еб твою мать!". Я приземлился в Атланте, штат Джорджия, оглянулся по сторонам - вокруг Америка, и не было у меня тогда других слов.
Моя первая работа - устанавливать паркет для буржуев была творческой и даже художественной. Этот период я собирался описать куском под заглавием: "Как я работал молдаванином, или жизнь на гладких паркетах кверху жопой" Подумав я решил, что заглавие говорит само за себя и добавить к нему по большей части нечего, разве что упомянуть о своем начальствующем напарнике Скотте Квинене.
Ах, как порой имя данное при рождении в значительной мере определяет последующее бытие. Скотт был пузатым добряком. Добрым, как Санчо Пансо, пузатым, как Гангартюа и Пантагрюэль вместе взятые и дремучим, как тайга под Красноярском. Дремучим до темноты, которую увидел бы на Бородинском поле князь Кутузов, закрой он свой единственный глаз. Особенно его познания в таком предмете, как география, окончательно обрушили, уже остывавшую во мне веру в человеческий разум. Он полагал, что Москва это в Германии, а Сибирь, где то сверху Европы. Именно сверху! Я так же послужил ему гонцом, принесшим, хоть и с опозданием радостную весть о развале Советского Союза. Впрочем почему был? С той светлой поры не утекло много лет, и смею верить, что ни пузо его, ни доброта не уменьшились, а луч просвещения, если и коснулся чела этого не мальчика, но мужа, то еле спасся унося ноги восвояси по месту прописки Вольтера, Дидро и Руссо.
Приходя домой, после работы, точнее вваливаясь в дом, я охуевал в горизонтальном положении не в силах шевелить ни рукой, ни ногой. Мои колени, локти, спина, посылали не прекращающиеся сигналы моему мозгу: "Надо, что -то делать, надо, что- то делать!" И я перестал просто трясти дерево, и начал думать. Я начал читать газеты, там я нашел объявление тракерской школы.
В течении этого нелегкого периода исканий, в одну из знойных алабамских ночей меня и посетила с перстами пурпурными Эос - богиня снов и предсказаний. Вплыла по воздуху прямо в спальню. Махнула лебедиными крылами и между ног ее разверзлась зияющая социальная пропасть. Вначале я струхнул не на шутку, съежился весь в простынях, потом ничего - ободрился.
- Не пугайся! - молвила Эос и в голосе ее прозвучала Бетховенская тема судьбы -"Та да да дам"
- Да я и не думал. Чем обязан, столь высокому визиту, ваше... ваше... преосвященство, что ли?
- По всей Элладе разнеслась весть, что решил ты стать повелителем дракона.
- Кого, кого?
- Не перебивай! А то забуду что ни будь. Так вот, по всей Элладе разнеслась весть, что решил ты стать повелителем дракона. Но оседлать дракона сможет лишь сильный духом!
Я украдкой понюхал свои подмышки.
- ... оседлать его сможет лишь сильный духом! - продолжала она, - Тот кто пройдет огонь, воду, медные трубы. Тот, кто повстречает Белого Великана, тот , кто узнает Сошедшего с Ложа Прокруста, и убережется, кто взглянет в лицо Медузы Горгоны и не окаменеет, кто пройдет испытание Двумя Навозными Жуками и не погибнет. Долгим будет путь твой, готов ли ты к испытаниям?
- Не знаю что и ответить. Вы, барышня, вся загадками говорите. Нельзя ли пояснее, как то.
- Тебе самому предстоит трактовать предсказание судьбы. И если будешь смел и отважен, если победишь - открется тебе дорога - Авеню 18. Там и найдешь свое счастье. Не выдержишь испытаний - пропадешь навсегда.
В этот момент мне показалось , что она подморгнула мне.
- Счастье? Вот это не плохо бы. - я зачесал в затылке, - Счастье - это даже лучше, чем наличные. Я пожалуй подпишусь под эту тему. Согласен, подавай ваши испытания! Кстати у тебя какие планы на сегодня? Дай я хоть полапаю тебя, что ли!
Испытание Первым Навозным Жуком
Первым Навозным Жуком оказался мой первый Трак-тренер. Предсказание стало очевидным, когда я заглянул в кабину... Общий вид напоминал картину "Обыск царской охранки в квартире революционера-добровольца Петрашевского". По всюду валялась всяческая нечисть включая койку на которой мне предстояло провести следующие пять недель нелегкого, как я догадался уже сосуществования с первым Навозным Жуком, которого по ошибке в миру звали Джимми Николс.
Джимми, молодой и уже по взрослому пузатый парень, был забавно скрещенным гибридом, чем то средним между бабуином и скунсом. Я не мог сосчитать сколько раз в день он умывался и чистил зубы. Не мог по простой причине - он вовсе этого не делал. Курил он две-три пачки в день и я начинавший было задумывать о том, как бы бросить эту пагубную привычку, отложил решение вопроса на потом, на первый же последующий после расставания с моим тренером понедельник. Мы начали бомбить. Бомбили надо сказать вяло, стояли по долгу на тракстопах, где Джимми травил часами байки с такими же скунсами как и он , о том, какая же они все таки крутизна. Когда ехали, он всю дорогу, на лево и на право, пиздил по радио и некуда было деться, от этого. "Парень застрял в босоногом детстве" - решил я для себя и абстрагировался.
Тут я хочу сделать небольшое отступление. Должен справедливости ради отметить , что стиль моего письма сквозит, как бы это точней выразиться, некоторой иронией, или даже ехидством. Друг мой, пойми меня верно, в том нет ничего от критического восприятия Америки и американцев, которым грешат многие, кто чувствуя собственную ущербно неполноценность, соловьем заливаются , типа : "Ну тупые, ну, тупые же эти американцы!" Здесь скорее мое общее мировосприятие. Вот Шопенгауер, как то очень точно заметил обо мне: "Вследствие многолетнего опыта он уже не ждет много от человечества; ведь, взятое в целом, оно отнюдь не таково, чтобы выиграть при ближайшем знакомстве; напротив, кроме некоторых редких, счастливых исключений, на свете попадаются лишь весьма дефектные экземпляры человеческого типа, к которым лучше вовсе не прикасаться".
Что бы ни возвращаться к этой теме больше я продикларирую следующее: "Что бы там не говорили всяческие злопыхатели, а Америка страна хорошая, не без отдельных уродств, конечно, он ведь это везде, где живут люди, а разница между тупым и добрым, порой просто неуловима".
Однако есть в Америке вещи, с которыми не могу согласиться и молчать о них не могу. Американцы, жители южной ее части, не верят в пагубную опасность сквозняка. И сколько бы раз я, сын севера, оставивший половину своего здоровья в Московском метрополитене, не пытался объяснить очевидность факта - все труд напрасный, они улыбаются, думают, это шутка такая. Так и хочется закричать на все Североамериканские Соединенные Штаты: "Опомнитесь, дети мои! Опомнитесь, пока не поздно! Вы в смертельной опасности!" Вот загадка - скажи ты мне - как это так, русские могли уступить в холодной войне нации не верящей в сквозняки? А впрочемя догадываюсь. Порой мне кажется, что временный неуспех русских реформ скрылся в полном провале Российской элиты, в полной ее не способности рулить. Вот посмотри-ка ты на американский истеблишмент! В голове у них чисто и светло. Кого наклонить, кого похвалить - все действия на уровне здоровых рефлексов. Головы чугунные у них, яйца стальные - не прокусишь. А посмотри ты на наших, ваших, на тех короче. Это же жидкий кал! За 70 лет Советской власти удалось таки создать этот класс - не класс, а прослойку, нечто гигиеническое, способное лишь успешно абсорбировать выделения коммунистической пропаганды. Что было и ждать от этих пердунов?! Нечего и ждать то от них было! Мы - грядущее поколение должны гордиться собой! Мы опрокинули старый режим! На нас он дал осечку! Мы саботировали эту власть! Мы косили от армии! Мы носили джинсы! Мы смеялись на политинформациях! Старая власть уже не могла опереться на новое поколение, рухнула! Мы опрокинули ее!
Тут я зашелся не на шутку, в глазах потемнело, и вот уже миллионная площадь полощиться знаменами. Репродуктор разносит над головами каркающие заклинания. На трибуне - я в военном френче, Эрнесто Че Геварра и другие официальные лица. Над хищным разлапистым двуглавым орлом микрофоны.
- ВЕЛИКОЕ БУДУЩЕЕ РОССИИ ГРЯДЕТ!
МЫ БУДЕМ ЧАСТЬЮ ЭТОГО БУДУЩЕГО!
НЕ СПРАШИВАЙ, ЧТО РОССИЯ МОЖЕТ ДАТЬ ТЕБЕ!
СПРАШИВАЙ, ЧТО ТЫ МОЖЕШЬ ДАТЬ РОССИИ!
И пока толпа неистовствует во всеобщем порыве, я тихо шепчу себе за спину:
- Лаврентий..., а Лаврентий..., видишь блондинку в первых рядах возле транспаранта? Узнай мне - кто такая!
Мы - я и Джимми, коптили за грузом в Денвер, штат Коларадо. У Джимми в Денвере жила герл-френд. Ни что казалось бы не предвещало опасности. Но лучше бы я припомнил в тот момент о предсказаниях, а точнее о Медузе Горгоне...
У Медузы Горгоны
Итак, у Джимми в Денвере жила герл-френд. Прибыли в Денвер, трак-стоп Traveling America. Он сразу упал на радио, стал выкликивать свою мегеру. Явилась, здрасьте! За непринужденной беседой выяснилось что она тоже трак драйвер, но вот незадача - только что из тюрьмы на испытательном сроке и не может, в связи с этим, покинуть границы штата Колорадо ближайшие три года. Ну что ж - будем знакомы! И началось! В наш уютный трак один за другим заглядывали деклассированные элементы, которые надо сказать плотными косяками ошиваються возле тракстопов. Всякая шваль! Не трак - двор проходной и я в нем лежу на верхней полке. Всех то Медуза на этом трак стопе знает, со всеми ручкается. Джимми - олух царя... ему она по ушам ездит, что возит драйверов кому нужно на своей машине в магазины да рестораны, но я то быстро смекнул, что Медуза просто банальная проститутка. Такой вот у меня, дружище, глаз на проституток наметанный. Все бы это ничего, если бы на следующее утро я не проснулся и не обнаружил в траке какого то бомжару храпевшего и распространявшего зловоние. Бомжарой оказался авто слесарь с трак стопа, с которым вся честная компания давеча зажигала не на шутку. Имя его стерлось в моей памяти, назовем его Джон, или даже Джон Бомжови. Джон обычно ночевал в тракстопе, а именно в комнате, где телевизор. Свернется он на заднем ряду эдаким калачиком, пригреется - хорошо ему. Все бы текло своей привычной чередой если бы бесчеловечное руководство тракстопа не затеяло в теле комнате не то ремонт, не то санобработку и не закрыло на ночь это помещение. Такого обращения Бомжови стерпеть не мог и этот пытливый ум, мало сказать, Эйнштейн и Робеспьер в одном лице, смекнул как надо противостоять натиску правящего капитала. Взяв замасленный лист бумаги, он стал обходить тракеров с просьбой подписать петицию с требованием не закрывать помещение. Сия челобитная, надо сказать подписывалась вяло, но зато в шесть сек появилась полиция и предложила Бомжови покинуть пределы частной собственность, а если ему негде ночевать, то они радушно могут предложить двухконечный номер, отель "Атлантик", здесь совсем неподалеку. И уж совсем было нашего пострела-карбонария забрали на съезжую, но Джимми мой тренер, добрая душа сказал, что как анархиста-народовольца, он Бомжови весьма уважает и тот может спать в его траке и подкинул мне парашутиста-диверсанта. Сам же с Медузой удалился в ее пещеру, где его юная душа сгорела в гиене содомской похоти и разврата. Джон Бомжови, надо отметитить оказался человеком, что говориться с биографией. Во первых его биологический отец был русским и в подтверждение этому он что то пробормотал, как ему казалось по русски вышло не вполне складно, но для Денвера штат Колорадо сгодилось. Я проникся и тут же предложил ему преломить хлеб, т.е. съесть каких-нибудь моих консервов. Одна только мысль о еде перекосила его испещренное оспой лицо, он вежливо отказался. Во вторых, давным-давно, Джон работал в СССР шпионом. Шпионом не шпионом, а скоре возил какого-то настоящего шпиона, как я домыслил. По тому, как он сказал, что не может говорить , чем он занимался в те годы в СССР и перечень городов, где он побывал, включавший Севастополь и Мурманск, убедили меня в верности моих догадок.
К полудню явилась Медуза и Джимми. Поехали на тракстоп опять зажигать. Пока честная компания зажигала я мидитировал в траке. Под вечер они вернулись Медуза стала рулить по Денверу, орала на автомобилистов в форточку, словом вела себя крайне агрессивно. Остальные курили , орали, тем самым подогревая во мне пролетарскую ненависть. Я лежал на верхней полке, пестуя свое долготерпение и зрели гроздья моего гнева.
Остановились у очередного кабака. Вывалились наружу, я украдкой отозвал Джиммми в сторонку.
- Джимми, друг, - сказал я, - Я очень уважаю тебя, как моего тренера и все такое, но это веселье, дым столбом, немного меня беспокоит. Ты пожалуйста заканчивай все это потихоньку, и вот еще что - я не думаю, что это хорошая идея давать рулить твоей подруге. Всякий раз, как она орет на автомобилистов, дергает трак - я в беспокойстве. Ты же сам видишь, что она передачи то воткнуть как следует не в состоянии, так и до беды не далеко, Джимми. Джимми сам несколько подуставший от Медузы пообещал прекратить шабаш, и верно пообщался с друзьями, ибо вернулись из кабака они тише обычного. "Вот и славно" - решил я для себя, но покою моему суждено было воцариться не на долго.
Закурилась одна сигарета, как бы невзначай, потом другая, третья, и вот Мудуза уже орет: "Дай, дай! Порулить!" Джимми - мешок с навозом двигает жопу с водительского места. Медуза неистовствует в предвкушении. Все! Баста! Сразу с двумя боевыми кличами - раскатистым гладиаторским "Барра!" и "Сарынь на кичку!" Степана Разина , я черной молнии подобный, пикирую с верхней полки вниз. Мой английский не совершенен и я приведу прямой перевод высказанной мной концепции, прямой перевод от души, от сердца.
- Нет, бля, этот трак, бля, ты больше водить не будешь, бля, это во первых. Во вторых, я просил не курить, бля, и если хоть одна блядь косая еще раз закурит, то клянусь Николой Угодником, в форточку выброшу, на хуй, блять, пиздец, и ебу я ваш вид на мое жительство!
Как пишут в таких случаях в воздухе повисла тишина. И это хорошо, что она тогда повисла, ибо если бы в тот момент, кто то из неразумных детей божьих, попытался бы начать дискуссию по затронутой теме, то был бы на мне теперь грех великий.
Воскресенье я провел чудно, наслаждаясь плодами одержанной мной победы, я смотрел "Супер Боул", как "бараны" из Сент Луиса бились с "титанами" из Теннеси, лежал на досадной кушетке, ел чипсы и в тот момент я был подстать этим отважным гигантам.
"Не так то легко взять нашего брата", подумал я припомнив пророчества Эос,- "Видал я мегер и похуже. Нет, не от них остынет кровь моя, не от их глазенок окаменеет мое сердце".
Сошедший с ложа Прокруста, или испытание Вторым Навозным Жуком
Вторым Навозным Жуком, ты будешь смеяться, оказался мой второй тренер. Росточком он был метр с кепкой, одно слово - экспериментальный, полетный экземпляр. В траке такой же бедлам и разруха. И самое примечательное бутылки из под всяческих пепсикол, с мутновато-желтой жидкостью, хаотично разбросаны по полу. В бутылках... ты догадался..., верно, в бутылках моча! Сошедший не любил останавливаться на дороге по всяким пустякам и ссал не отходя от штурвала. О люди! Пораждения ехидны! Ну что ж, будем знакомы. Слово за слово, разговорились. Сошедший был ну типичным тракером - школы не закончил и гордился этим.
- А как в России водители, много зарабатывают?
- Много.
- А как водят?
- Нормально водят.
- Ну как там вообще, холодно?
- Холодно.
Межу разговорами не о чем, у нас частыми были перепалки по поводу стиля моего вождения, который конечно же не блистал совершенством. Однако Сошедший так сильно опасался за свою жизнь, что при первом намеке на малейший шухер визжал, как кот на кастрации, сучил в воздухе руками и проклинал судьбу кинувшую его в трак с таким маниаком, как я. На второй неделе это меня стало беспокоить, а как истинный толстовец, молчать я не мог и не молчал, практикуя в удовольствие свой слабый английский, в вперемешку с русскими: "сука-блядь", "батву тебе отстрелю", "ебало замажь". Я так же не мог взять в толк, чего это так Сошедший, дорожит собственной жизнью, ибо по моему трезвому разумению, человек способный просунуть свой пенис в отверстие пепсикольного горлышка, жизни ни какой не имеет вовсе. Разве же это жизнь, с таким вахмуркой? "Во истину он заслуживает моего сострадания" - решил я, - "Так жестока, так брутально жестока его жизнь! Бедный Йорик, твоим шприцем только жучков трахать!"
На этом месте, в первом варианте моего письма, на 18 страницах, следовала блестящая монография "О преимуществах большого над маленьким", но в окончательный вариант она не вошла и будет публиковаться отдельно.
Как большинство обладателей маленьких, Сошедший с лихвой компенсировался, снабжая комментариями попадавшихся по дороге теток, давая этим понять, что такое вот он гипперсексуальное существо, дескать он о-го-го! То и дело я слышал: "Did you see that? Nice tits, long blonde hair, tight blue jeans!" Он всегда выкрикивал это скороговоркой, как попугай Сильвера, почти в одно слово - "Nicetitslongblondehairtightbluejeans". Вот и теперь спустя много времени я порой просыпаюсь посреди ночи и мне слышится хриплый голос Капитана Флинта "Пиастры! Пиастры! Пиастры!"
Еще он был набожным христианином. Но это надо пояснить. На Руси как повелось, что не набожный христианин, то или бабушка в платке, или кроткая девица в нем же. В Америке все не так. Если увидишь настоящего мудака, жлоба в наколках, будь спок - истинный самаритянин, ходит в церковь по воскресеньям. Сошедший в церковь не ходил, но слушал попов по радио. Попов на Американском радио просто тьма. Бьются, друг с другом за твою душу, бьются не на шутку.
"Купите книгу "Пять признаков антихриста"! Всего лишь за девять девяносто девять! Купив книгу "Пять признаков антихриста", вы безошибочно определите антихриста, ибо он грядет! Кроме того в подарок от нас, совершенно бесплатно, вы получите описание ста ведущих мировых политиков с точки зрения антихристы они или нет! Приложение начинается с Менахема Бегена. Почему мы начали именно с Менахема Бегена? Очень просто. Менахем Беген уже мертв и по этому мы знаем, что он не антихрист". Но когда под вечер на безбрежные просторы радиоволн выползают доктора-психоаналитики, несущие свое особое добро людям, тут отдыхают даже попы.
- Напоминаю вам, что в студии с вами доктор Кречет отвечает на ваши вопросы. У нас на линии Кароллин из Кливленда, Охайо. Здравствуй Кароллин!
- Здравствуйте доктор!
- Как дела, Кароллин?
- Доктор, мой брат трогает меня по ночам.
- Сколько лет твоему брату, Кароллин?
- Восемнадцать.
- Ты рассказала об этом маме?
- Да.
- И что мама говорит?
- Мама говорит, что любит нас обоих.
- А что папа говорит?
- Папа ничего не говорит, папа у меня трансвестит...
- У нас в студии еще звонок. На линии Боб из Канзас Сити. Что нового, Боб?
- Доктор у меня в хую две дырки...
И так далее.
Мы слушали радио. И я не любил докторов за глупость, а попов за наглость. Они как Василий Алибабаевичь, но не стесняясь, прямо у тебя на глазах разбавляют бензин ослиной мочой и пытаются тут же продать. Редкие шельмы. Да что там попы..., попы Его пол беды. К Нему самому у меня есть пара вопросов в запасе. Особенно после той истории, что приключилась со мной однажды в Москве.
Поучительная история, приключившаяся в Москве
А дело было летом, когда тополиный пух метет по асфальту будто снег, напоминая о том, что Москва и летом, остается столицей севера. Воробьи чирикали: "чирик-чирик", автомобили проезжавшие мимо рычали: "ры-ры", менты махали палками на автомобили: "мах-мах" и все казалось пучком, а если, что было и не так, то со временем запудриться ништяк, потому как пацан я по жизни прушный реально. Тут и жди измены. С целью поменять валюту я зашел на почту рядом с метро Октябрьская. "Ексшанс" был закрыт, но мне уже было не того. За почтовой стойкой, за стеклянным окошком я увидел красавицу. Стеклянная перегородка, в тот момент показалась мне хрустальной крышкой гроба, таящей от мира спящую красавицу, ждущую быть спасенной своим благородным рыцарем. Не на шутку обескураженный тем, что мне довелось увидеть ангела в столь прозаическом месте, как Московская почта, ничтоже сумнящеся я решил что час ее спасенья пробил, и включил на полном скаку Айвенго, Ричарда Львиное Сердце, Тристана и Изольду вместе взятых, в решимости обрушить ненавистные чары околдовавшие моего ангела. Я, как бы непринужденно покручивая на пальце брелок с ключами, давая понять, что я дескать на колесах и все пироги, строя глазки и играя бровями марш Мендельсона, приступил к чудесному спасению моей принцессы:
- Милая девушка, вы пожалуйста извините мне мое нахальство, но бог свидетель, оно мне простительно, ибо я в жизни не видел такой красивой девушки, как вы. И от одной мысли, что могу упустить судьбу не узнав вашего имени и номера телефона, меня опрокидывает в отчаянье, милая девушка.
Она, мой ангел, смотрит на меня и застенчиво так улыбается. Я кручу ключами сильнее и двигаюсь дальше.
- А что вы, милая девушка делаете сегодня вечером? Может мы сходим куда то поужинать, тут не подалеку, я знаю чудный ресторан "Пикалили".
Молчит, улыбается и только головкой отрицательно качает. Ну я то знаю, что смелость города берет и совсем рассыпался мелким бесом: " и давайте посетим какой ни будь диско дэнсинг, я и на колесах, и капуста не вопрос".
А она все молчит и головкой качает. Я и говорю:
- Что же вы, барышня, все молчите? Дайте хоть надежду, хоть скажите что ни будь.
Она мне ответила... Я, дружище, не помню, что она мне ответила, что то вроде она не может, вроде занята. Не помню что, но как... я помнить буду даже когда меня вперед тапками понесут. Ангел мой была глухонемая и каждое слово ей далось с мучением и не слова то были вовсе а стон, крик души человеческой. Сказала, вспорхнула со стула и ушла. И ведь знала, знала, что как только рот откроет, ни в какой "диско дэнсинг " я с ней не поеду, не хотела в неловкое положение поставить, потому и молчала и головой лишь вот так из стороны в сторону. Ах ты ж сердечко мое! С пол минуты я стоял у хрустального окошка. Пол минуты. Пол века.
И развернулся, и вышел, потому что слабак, потому что кишка тонка, потому что говно. Вышел, лицо все горит, курю нервно, нехорошо по злому курю. Да за что же это, думаю, да по чьим же это таким законам получается, что такая красота работает на почте, на почте блядь!, и что в душе у ней один бог знает. Тот самый который, когда ее душу на небесах вдыхали, не досмотрел там что то, проспал. И за это теперь, дружище, у меня с Ним личные счеты. И когда со временем, отлетевшую душу мою у врат небесных начнут пытать что к чему да как, у меня в ответ тоже будет что спросить и я спрошу, спрошу у Него, когда свидимся.
Встреча с Белым Великаном
Ну вот я уже в самостоятельном полете утюжу Соединенные Штаты. Гружусь Кока-колой в Джорджии, копчу в Огайо, в Огайо крышки от унитазов для Техаса, в Техасе рыбья чешуя для Нью Джерси, в Нью Джерси груз несбыточных надежд для Алабамы. Десять-двенадцать часов за баранкой, короткий сон, мало сплю, много работаю - здоровый образ жизни, капитализм, жизнь удалась.
Северная Каролина трак стоп Petro. Подъем в пять. Умываюсь, чищу зубы, напевая "...нас извлекут из под обломков, поднимут на руки каркас... " Время есть - сажусь выпить кофе. Слышу разговор за спиной.
"... так вот ты какой парень"- говорят они, когда я узнают, что я жил в Монтане с птицами и змеями. Но я шесть лет прожил в Калифорнии. "Так вот та какой парень"- говорят они снова. Но в Калифорнии я служил в морской пехоте. "Так вот та какой". Но сейчас я живу в Малазии, со своей четвертой женой и она..."
Я оборачиваюсь. Рядом у стойки огромных размеров седой, с волосами до плеч, тракер, с глазами потухшими, как кратеры вулканов.
"...там, во Вьетнаме много было городских парней, тех, что приехали просто пострелять. Такое вот дерьмо, приятель. Много их там было, насмотрелся я всякого. Теперь, когда я слышу, что кто то покупает пистолет я сразу узнаю в нем городского парня. Обычно он говорит, что купил пистолет, на случай, если колумбийцы ворвутся в его дом. Да, приятель они все так говорят. Но я, приятель, ни разу не слышал, что бы кто то расстрелял в своем доме банду колумбийцев. А вот что я читаю в газетах, так это то, что пятилетний ребенок, играл папиным пистолетом и отстрелил себе пол головы. Такое дерьмо. Нет, приятель я теперь в руки не возьму этого дерьма, хватит. Если бы половина недоумков видела треть, хоть треть того, что я видел, мы приятель жили бы совсем в другой стране".
Какой блестящий пример в копилку моей теории, что длительное одиночество, рано или поздно делает из человека философа.
"...все эти горы, вся это земля - земля индейцев Чероки.- говорил Великан, - Они не были, как Аппачи, или Шайены. У Чероки была и своя письменность, и свое земледелие, и свои черные рабы, с белыми они жили в мире, да они и жили так же как белые. Их все равно прогнали на запад. Такое вот дерьмо".
Белый Великан поворачивается ко мне и спрашивает:
- Братишка, ты не помнишь - по 95 шоссе на север от Бостона, есть контрольные весы? Тащу аккумуляторы, на заднем акселе 40 000 фунтов, на ведущем 28.
- Не уверен, но кажется есть.
- А ты откуда? - спрашивает он, услышав мой акцент.
- Москва, Россия.
В глазах удивление.
- Как тебя занесло сюда, приятель?
- Попутным ветром, приятель.
- Я слышал у вас там новый президент. Как он?
- Не знаю. Посмотрим.
- А что люди думают о переменах.
- Каких переменах?
- Ну у вас там. Твой народ много страдал, приятель, он заслуживает лучшей жизни. Да, да много, много страдал.
- Перемены ведь разные, приятель. Что то хорошо, что то плохо.
- Значит, что-то было хорошее?
Постоянно, постоянно слышу такие вопросы. Ну что ж не посрамлю флага Российского! Я ничего не скажу ему про Большой Театр и Гагарина. Я знаю чем удивить американца.
- Не только было, но есть, приятель. Бесплатная медицина, например.
- Для всех?
- Для всех.
- Вот дерьмо. Бесплатно?
- Бесплатно.
- Вот дерьмо.
- Бесплатное высшее образование.
- Для всех?
- Для всех.
- Бесплатно?
- Бесплатно.
- Вот дерьмо.
Он удивлен, а сейчас мой коронный выпад.
- Да что медицина, нечего и говорить то про медицину. У нас в Москве, например, мер города квартиры дает, тоже бесплатно, тем кому тесно. Встаешь в очередь, ждешь, получаешь.
- Нет!
- Да!
- Так просто?
- Так просто.
- Вот дерьмо.
Пауза. Я знаю чем удивить американца. Я допиваю одним глотком свой кофе и ухожу. Театральная реприза закончена. Занавес!
|
Ссылки:
|