Зимние стансы 

Лебединой не зарь красоты,
Не замай соболиные брови...
Не на пользу пустые мечты
В заметаемом снегом Тамбове. 

Крепкий чай
Да дешевый табак -
Утешайся,
Любезная муза.
Вдохновенье пошло за пятак
"Дубликатом бесценного груза". 

Упоительное ремесло -
Из безветренных снежных парений,
Из метелей,
Метущих зело,
Ткать полотнища стихотворений. 

Среди множества зимних утех -
Лишь одна болевая потреба.
Это миг,
Это вдох,
Это снег
В миг усталого выдоха неба. 

Что за снег
В черноземной глуши!
Тяжелей
Каждый век,
Раз от раза
На безлюдье печальной души
И на ветках печального вяза. 

    ..^..




Одуванчик, крапива, лопух... 

М. Березину 

Одуванчик, крапива, лопух...
Вянут травы от осени ранней.
Встрепенется ли суетный слух
От твоих невеликих стараний, 

Где не слово,
А вздох по верхам
Тополей за изгибом дороги.
Осыпаются листья к ногам,
Тонут в золоте бренные ноги, 

И ни с места от этих болот
Золотых, золотее эдема.
Поздно, поздно,
Кончается год,
Сякнет в землю безумная тема. 

Не до радости, 
Не до беды.
Полусон, полубдение, полу-
Свет мерцает в снегу бороды
Неусыпного старца Николы. 

Наплывет на оконницах лед.
Сквозь наросты обыденной прозы
Будут зиму цвести напролет
Георгины, пионы и розы. 

Не разбудят вовек
Ни петух,
Ни архангел...
Но вспомнится все же:
Прорастут по весне,
Дай то, Боже,
Одуванчик, крапива, лопух. 

    ..^..




Лишить поэзию имен... 

Лишить поэзию имен...
Нельзя.
Невиданно.
Но странно,
С каких немыслимых времен
Восходит "Слово..." безымянно
И не печально,
А вослед
Иным неназванным былинам,
Летящим в токе лет и бед
Высоким криком журавлиным.
Лишить...
Делить на Вы и Ты
Вершину речи не пристало.
И в книгах, верно бы, не стало
Фамильной гулкой пустоты.
Все верно, будто бы,
Но как
Забыть то имя,
За которым
В крови и гари стольких драк,
Квитаясь славой и позором,
Прошли столетья,
Но плывет
Его эпическая тема,
И в имени самом живет
Непревзойденная поэма. 

    ..^..




Не будет большего... 

Не будет большего,
Чем то,
Движенье глупого восторга:
Бегом в распахнутом пальто
На зовы праздничного торга,
Где тополь утренний белес,
Где сквозь ряды заборных реек
Текли шумы автоколес
На трели желтых канареек,
Где рыбы радугой тонов
Цвели в кубических сосудах
Под споры ярых болтунов,
Поднаторевших в пересудах,
Где я узнал издалека
В пылу созвучий и соцветий
Большеголового щенка -
Мечту моих тысячелетий,
Где было вольно мне мечтать,
Произрастая понемногу,
О чем обыденному слогу
Не передать.
Не передать. 

    ..^..




Ной 

Он сажал на язык
Золотую пчелу,
И еще,
И за нею другую,
И вонзала пчела
Золотую иглу
В ненасытную мякоть нагую. 

Не до боли
В доении стонущих сих,
Во смешении меда и яда.
И в глазах
Необъятно прекрасно больших
Зеленела безумья прохлада. 

Выше облака дум,
В лубяных небесах,
Над стенами звенящего зноя
Лик полуденный солнца
В парчовых усах
Изнывал над молчанием Ноя. 

Был ли знак или голос:
Ступиша на твердь...
Не до знаменья в мареве дела.
Мир гудел под руками,
И новая смерть
Во спасаемом улье гудела. 

И спирали галактик
Вились за спиной,
И клубились туманностей шубы.
Не скиталец убогий,
Не названный Ной
Мазал воском 
Иссохшие губы. 

Был он Бог,
И земля,
И четыре угла
Светлой горницы -
Звездного плата.
И сползала во тьму
Золотая пчела
По печальному лбу Арарата. 

    ..^..




Сыплет осень... 

Сыплет осень на прохожих
Сырость через решето.
Кто-то был из нас моложе,
Не припомню только, кто... 

Равнодушная бумажка,
Строчки синие вразлет.
Жил на свете друг мой Сашка,
Жил
И больше не живет. 

    ..^..