РОМАНС

дай мне руку, отдайся, презумпция
ах, невинность, она же акация
ах, стручками, осенняя, куцая
ах, ветвистая, строчками, вкратце я

загавайскими, струнными, впору я
эта паприка музыки жгучая
городская принцесса, история
на горохе от случая к случаю

заводные, сгоревшие, прочия
христиан амальгама вон андерсен
эта линия жизни поточная
черным ходом и пламенем адресна

здравствуй, племя, сгоревшее в пламени
здравствуй, имя, на тридцать второе
от начала апреля, ах, с вами я
ах, всеобщее время сырое

21.04.2004


ИЗ ПИТЕРА В МОСКВУ

каждый день уходят мои поезда
уходящим, что им еще сказать?
по вокзалу сказочник сущий бродит
вот и сказ, он весть, поезда уходят

поезда с московского на москву
точно питер спасами на крову
поезда мои междометий ради
ах, никто не выживет в ленинграде

каждый день блокада, я не шучу
поезда сличу, поезда сличу
вот и весь он, сказ, вот и вся платформа
да на всю длину на путях прокорма

поезда с моей, говорю, звезды
скоростным, транзитным – везде мосты
пассажирским, им, посвященным, вещим
вне орбит, стихов, без мужчин и женщин

поезда уходят, махну рукой
по вокзалу сказочник, ах, на кой?
это нищий мальчик забрел, и ладно
до москвы оне, а другим обратно

24.04.2004


***

этот мальчик далеко пойдет
он, принципиальный, гордый
уходя, взорвет последний город

этот мальчик в строчку о судьбе
как он хочет, так и ставит
о себе язык в зубах кошерный

этот вьюнош не толстой
кучеряв, безродный, чутки толстый
непристойно вьет орнамент местный

говорит о небе
о, резина! о, небо! о, тамбур!
мой голубчик, нам бы
таким же тембром

этот мальчик best
мальчик бестий муча
через норд на вест
да на всякий случай

говорю, ему нестерпимо душно
по уму, ага, в золотые уши

по рукам, хе-хе, на подруге клаве
налегке душа, по крылам о славе

по стиху, вожжа, по волкам, по серху
по слогам чеши, интернет не мерка

говорю, суха в огороде кирка
этот город, ха, поголовна сверка

только верка даст, ах, ядрёна матерь
белоснежный траст, самобранка скатерть

этот мальчик, не-е, эту марку мне бы
послюнявил бы и приклеил небо

24.04.2004

***

Потому что в таких переливах ума
бурным нерестом рыба пугает рассветы,
плавником разрезая осевший туман,
и в воде, от ударов хвоста разогретой,
отражается солнце – желтком, и рябит
в воспалённых глазах, из вчерашней газеты
наспех сделанный траулер густо гудит
и уходит ко дну – ни к чему это лето –
потому что оно из таких берегов
скоро выйдет как мальчик, поутру, раздетый,
и пройдёт по воде, спотыкаясь, как Бог.

***

В ночи той, исполненной тревоги -
нет стихов, рассказов нет, и быль
претворяет только те дороги,
по которым оловянный хмырь

проплывал. А толку? Неугодна -
в ушко от иглы - как в сердце стук -
нить вдевалась, словно треугольный
мир пытался вытянуться в круг.

И в тиши, исполненной рассвета,
только сон спасал, как паруса.
Круглый мир всей тяжестью кастета
опускался в правду истеца.

Перед былью позабытой сказки
"жыли-были" отвечало "за". За меня,
за детство, за напрасный
труд понять - где карусель моя

в том круженьи мира, где последний
вздох юлы с жужжаньем низким, и
в позабытой песне - кто окрестным
всем дворам рассказывает жизнь.

Я тебе не сват, не брат, не муж, -
так, случайно встреченный, знакомый.
Утром, просыпаясь, лезешь в душ,
ставишь чайник. В лабиринте комнат

бродишь - ищешь пачку сигарет,
пепельницу, спички. смотришь в точку.
(Жаль, тебя сегодня рядом нет.)
Лезешь в интернет проверить почту. -

Спам, рассылки, - больше ничего.
Завтракаешь, едешь на работу.
Понимаешь: все до одного
дни похожи друг на друга, что-то

поменялось в логике вещей,
нет азарта в ежедневной гонке.
Думаешь, а надо ли вообще
это все? - Висит вопрос на тонкой

нити здравомыслия, вот-вот
оборвется ниточка и аллес.
Так с тебя конкретно башню рвет,
сам себе порою удивляюсь.

Вроде нет в тебе ни красоты
броской, ни гармонии душевной.
И глаза твои скорей пусты,
чем бездонны. Пыткой ежедневной

обернулся наш с тобой роман
давешний, - сумбурный, мимолетный.
Сдачу хочешь положить в карман,
вдруг, застынешь. - Как ты там сегодня?

И стоишь как пень, как истукан
каменный, в неловкой, дикой позе.
Словно собираешься канкан
прямо здесь сплясать, прилавка возле.

Право слово, что за ерунда?
Никогда такого не бывало!
Каждый день уходят поезда
в город твой с московского вокзала.

И терпеть такое мочи нет.
День подобен сумрачному бреду.
Так и знай, любовь моя, мой свет,
скоро я опять к тебе приеду.

***

И глаза твои скорей пусты©

Девочка ясноглазая
(падаю в пустоту)
о чем-то своем рассказывает.
Киваю ей. На лету
выхватываю отдельные
фразы, обрывки фраз...
(Дожил до понедельника,
значит уже есть шанс
выжить в холодном омуте. -
Резко уйти на дно
и вынырнуть в темной комнате,
наполненной тишиной,
покоем и ощущением,
что все это только сон. -
Ни боли, ни раздражения.)
На стыках трясет вагон.
Что там по ходу - фрязево? -
Не важно каков пейзаж.

Девочка ясноглазая -
морок, мираж, мираж

новая сусанна

исходящих входящих не было нет не будет
потому что давно никто никого не любит
выход вечно рядом а вход где-то выше ниже
что-то там маячит но я ничего не вижу
пыль в глаза лапшу приготовь и камень
на кривой козе: мол здравствуй я твой сусанин
я поверю что ты не раскрывая паспорт
полюблю на раз на слабо да на спор
на сакральный спорт на банальный спирт согласна
ты прекрасен сусанин сусанна твоя прекрасна
это вход говоришь ты вход говоришь ты ближе
я поверю на слово я ничего не вижу



ларисе

нас поглотит провинция
нас засосет тоска
скорая и полиция
кинутся ли искать

да и дорога скатертью
перехлестнув азы
рвется на волю матерный
русский родной язык

ах дорогая пофигу
врубят ли красный свет
есть еще место подвигу
только героев нет

en route(for J)

я на скамейке в риджентс парке
вчера забыла черновик
на пенни пива на три старки
на мокрый мятлик дождевик
хлебни полуночной заварки
покуда пьяненькие парки
навяжут новых закавык
а ты как пасынок отвык
от неожиданных подарков

на палец эля на три виски
стакан лимон стакан лимон
поделим мятые ириски
мы инцы-брынцы выйдем вон
судьбу за мягкое потискать
покуда сиверко английский
владелец выстриженных крон
развеет беглые записки
несостоявшихся времен

Оптимистический блюз для майора Пронина

Я сижу на окраине мира,
Теребя жестяное кольцо.
У меня холостая квартира
И довольное жизнью лицо,
У меня свои взгляды на пьянку,
Как на опыт веселой тоски.
Я беру запотевшую банку
Равнодушным движеньем руки.

Пальцы делают дело неспешно,
Дефлорируя плоть тишины -
Легкий вздох, тонкий хруст, и конечно,
Металлический привкус вины,
И рефлексии… в баночку пива
Без усилия воли влюблюсь.
Невесомо и неторопливо
Будет пениться утренний блюз.


***

употребив тяжелые напитки,
спускаюсь в переулок, где лежат
твои слова, оформленные в слитки,
и вечер между стенами зажат,
и в памяти раздавленной шкатулке
бормочет жизнерадостный Жобим,
и затихает эхо в переулке:
свободен, независим, нелюбим.

***

Зимние утра темны, темны.
Пыль штукатурная от стены
Тщится напомнить снег.
Сон запиши, запиши скорей:
В темном окне - пожилой еврей,
Пара набрякших век...
Много придумано грешным, нам -
Постинги, почта, живой журнал -
Чтобы развеять тьму.
Шрифт, шелушащийся до кости -
Честная проза; прочти, прости -
Было б сказать кому.
Первым лицом в государстве сна -
Речь никому не должна, вольна,
Все - должники ее.
На повороте искрит трамвай.
Все, расстаемся, пиши, бывай,
Жди, смс, прием...
Так по железной лечу волне.
Так наклоняется ночь ко мне,
Снег на листы кладет,
Чертит следы по нему... Потом
Мимо несется таксомотор,
Свет у зимы крадет,
И остаешься один. Один.
'Один. Валгалла. Ершалаим.
Тексты. Стихи. Слова.
Струйки, ручьи и потоки слов.
Радио. Радио. Шесть часов.
Гимн. Говорит Москва.

***

Летит над рекою. Летит над огнем.
Над серым, по-вятски частящим, дождем.
Над крапчатой пылью заречных слобод
Летит - и уснуть никому не дает...

Стоит у порога - и смотрит вослед.
Стоит, словно тьмой остановленный свет.
Как воздух тревожный - грозу не спугнуть.
Как жилка под кожей, заметная чуть...

Лежит на неструганой лавке, свечой
Едва освещен, не привыкший еще
К отточенной формуле "вечный покой"...
Встает. Чуть помедлив, летит над рекой.


А.Ш-ой
"Сегодня идем ликовать в "Вавилон", к Костаниди!.."
(Лариса Подистова)

Перешеек твой. Мелкие брызги твоих островов.
От груди твоей сладкой еще во младенчестве отнят
Темнокудрый певец - и тоска ему выгнула бровь...
Приоткрытые влажные губы рисует любовь
На горячем песке - и на звезды полдневные смотрит.

Не об этом ли нам необъятный наяривал грек
В нашем детстве - ты помнишь? - фальцет, и бородка, и патлы...
Вот такая вот чушь в голове остается навек.
Мы еще убегали с пластинкой на даче - наверх -
Тыкать пальцем, смеяться, всерьез обсуждать - не кастрат ли?

Левантийская радость. Простое умение жить.
Наедаться под вечер. На солнце поджаривать мидий.
Закрываешь ли книгу - звенят над водой миражи.
Открываешь ли книгу, взыскуя пленительной лжи -
На четвертой странице Лариса зовет к Костаниди...

Значит, все оправдалось. И старой пластинки облом
Продолжается в каждой бороздке на наших ладонях.
Кто-то там, наверху, опускает иглу со щелчком,
И - царапает, жжет... Потерпи, ибо больше ни в ком
Не найти эти звуки. Их мед горьковатый. Огонь их.

(Кастель - Симферополь - Москва, май 2004)

***
...........Гимн. Говорит Москва.
.......................Г.К.

Говорят, говорит Москва.
Но не слышно: лежит листва.
Но не слышно: метель мертва.
Бездорожье.
Говорит Москве Петербург:
Ты видала меня в гробу,
Я сижу на твоем горбу,
Строю рожи, -

А Москва не слышит, не ждет,
Только снег шагает под счет:
Вот фонарь, вот фонарь еще,
Перекресток.
Петербург говорит, говорит,
Словно путь в темноте торит,
Словно спьяну пиит дурит –
Или просто –

От беззвучной такой зимы,
От пустых голосов, взаймы
Не дающих ни невских мыз,
Ни неглинских, -
Облетает с небес парша:
К ночи сердце запорошат…
Говорят, Москва хороша,
Если близко

Подойти, посмотреть анфас:
Это я говорю про Вас,
Я в словах, как в снегу, увяз,
Погибаю, -
Но лицо задрожит, а слов
Не расслышать Вам, как назло.
Замело Москву, занесло.

Только радио и спасло:
Баю-баю.

На тему Пастернака

И надо оставлять пробелы

В судьбе, а не среди бумаг,

Страницы рукописи целой

Отчеркивая на полях.

1.

Моя небесная страница,
то белизна, то синева,
железный шарик веселится,
свивает линию в слова.

Вначале было полсловечка,
как бы сквозь мутное стекло...
Что продолжение конечно,
кому бы в голову пришло?

Но стоит только разогнаться -
и натыкается строка
на препинанье диссонанса,
другого, третьего... Пока

не видишь, как по торной тропке
на край листа себя загнал,
и невозможно спрятать в скобки
непоэтический финал...


2.

Вначале было полсловечка,
произнесенных впопыхах.
Потом малиновая свечка
коптила в жирных облаках,

равно взирая на воронье
гнездо и новый космодром,
покуда племя вавилонье
вовсю творило свой разгром.

Катилась под гору упрямо
история, как снежный ком,
метафизическая драма
обертывалась пустячком,

и хоть маячила основа,
как бы сквозь мутное стекло,
сюжет, начавшись с полуслова,
окончился на полусло



Неудачник

Я неудачник. Смотреть не могу
детям в глаза... Никакому врагу
не пожелаю пространнее списка
тех, у кого я в бессрочном долгу.

Службу я - мира князьям задолжал.
Время - родным и друзьям задолжал.
Душу - бездонному Небу, а тело -
праху... но с прахом бы я подождал.

Грязною кражей себя замарал:
счастье свое - у любимой украл,
чувства - у музыки, мысли - у книги,
рифмы - у нищих глаголов украл.

Как же спустил я богатства свои?
Силы вложил я в пустые бои,
сердце потратил на похоть и прихоть,
лучшее время - в полузабытьи.

Что я оставил себе? Ничего.
Что защитил я в борьбе? Ничего.
Что в моем имени ближним и дальним,
другу, тебе, голытьбе? Ничего.

Но не готов я платить по счетам.
И не таков я - платить по счетам.
Коль с Небожителем немилосердным
встретимся - то расчитаемся там.

Сущий, прости мне, как Ты ни жесток!
Вечного долга скости мне чуток
за каплю влаги в Твоей же пустыне,
за вдохновенья и правды глоток...


Еще раз на старую тему

Он низок не так как вы, а по-иному.
Пушкин

Сыграем. На время допустим,
что этот курчавый урод
ни грана в высоком искусстве
не смыслил, но в прочем - был тот,
из школы: юг, север, поместье,
столица, сны всё про метель,
салоны, вкруг дам куролесье,
дуэли, женитьба, дуэль;

Другой же, службист и философ,
описывал вскользь, что ему
открылось: соль главных вопросов,
роль россов, их славу и тьму
(Как Родину боготворим мы,
когда от нее далеки!),
и как-то о страсти две рифмы
набросил... но сжег дневники;

Положим, пусть даже и гений,
но в первую очередь граф
не вымучил произведений,
хотя свой воспитывал нрав,
в отставке вел справно хозяйство,
cердечно учил мелюзгу,
и раз лишь, в порыве зазнайства
оттиснул "Молчать не могу!";

А друг его, доктор Антоша,
одеждой, душою, лицом,
и мыслью такой был хороший,
что смог бы нам стать образцом,
когда б не решил на Чукотке
зачем-то лечить бедноту,
где вскоре погиб от чахотки
в безвестном таежном скиту;

А дальше приходят другие,
в другую страну и судьбу.
Средь революцьонной пурги я
имен двадцать пять наскребу,
с которыми мог бы, потрафив
газетнейшей душ желтизне,
сыграть в пустоту биографий
без этого звука извне..

Звук тающий, чуть ли не лживый,
лишь чаемый по временам,
которым они были живы,
которым и дороги нам:
когда не лилась бы из литер
чуть слышная музыка сфер,
на что Сахалин их и Питер,
Толстая, Денисьева, Керн?

Устройся, читатель, удобней.
Приятную книжку открой.
Не думай о том, что загробный,
космический, ангельский рой
стоит за тобою, за мною,
за каждым значком на листе -
как шорох листа за спиною
в кромешной пустой темноте.

Наташе Малининой

Вот так теряется из виду
Апрель –
Бесследно.
В промельк дня.
Всё выхожу
И всё не выйду
На зов его,
Всё слышу кривду
Дворов,
Где звуки – западня.
Где осень днесь и неизбывно
Шуршит у мусорных бачков…
Весна по слухам.
Что же - вива!
Но сколько осени в наивной,
Бездомной зелени зрачков
Твоих щенячьих
Мне навстречу.
И мы по собственным следам
Вчерашний ищем день
Весь вечер.
И от троллейбусной конечной
Бежим к излюбленным прудам,
Лебяжьим,
Где в зенит апреля
Вставал звенящий день для нас.
Но звезды тлеют еле-еле,
Не отражаясь в зябкой мели
Печалью вычерпанных глаз.
Так потеряешься из виду,
Апрелем призрачных кровей,
И ты...
Оставив лишь флюиды...

…Всё выхожу – никак не выйду
Из безысходности своей.

***

забавно наблюдать, как там, внутри,
стихают гормональные процессы,
и ты сквозь слёзы смотришь с интересом,
и думаешь: ну-ну, поговори...

продемонстрируй, что полно забот,
а если было что, то всё до фени,
да было ли? случилось, так, от лени,
случилось, но уже не достаёт...

но самое забавное, представь,
как будто ты не ты, а кто-то третий,
и смотришь свысока как двое эти
бездарно бьют божественный хрусталь

в осколки...

***

Десять тысяч озёр
Я увидел во сне
Их чудак-фантазёр
Разливал по Земле

Разливал по весне
Десять тысяч зеркал.
Ах, как долго во сне
Я кого-то искал !

Я кого-то ласкал
В десять тысяч огней...
Утром свет всё забрал,
Даже память о ней...


***


В танце падаем, падаем, падаем...
В танце странные, странные, па даём...
Всё по кругу, по кругу смещается
Всё вращается... Всё вращается...

В танце медленном, медленном, медленном.
Много лет ему... Так, много лет ему...
Он всего лишь, всего лишь прелюдия
К "Я люблю тебя ! Я люблю тебя !"

***

Одиссей в Одессе провел неделю,
Семь кругов платанов, притонов, трюмов.
Рыбаки и шлюхи, дивясь, глядели
Как он ел руками, не пил из рюмок,
Золотой катал по столу угрюмо,
На цветастых женщин свистел с прищура
И любая Розочка или Фрума
Понимала враз, что халда и дура.
Рыбаки хотели затеять бучу,
Но Язон Везунчик сказал ребятам:
«Он бросает ножик, как буря – тучу.
В этой драке лучше остаться рядом».
Одиссей допил свой кагор и вышел.
Мостовая кладка скребла мозоли.
Вслед за ним тянулся до самой крыши
Резкий запах весел, овец и соли.
…Не по-детски Одесса мутила воду.
Он базарил с псами вокруг Привоза,
Обошел сто лавок шитья «под моду»
И казались рыжи любые косы,
Остальное – серое, неживое.
Как твердил напев скрипача Арона:
«Уходить грешно, возвращаться – вдвое».
По пути из Трои – ни пня ни трона.
Одиссей дремал на клопастых нарах,
Покупал на ужин печенку с хреном,
Заводил друзей на блатных бульварах,
Отдыхал и лень отдавала тленом.
…«Пенелопа Малкес, белье и пряжа».
Завитушки слов, а внутри витрины
Покрывало: море, кусочек пляжа,
Козопас и пес, за спиной руины,
А по краю ткани волнами Понта
Синий шелк на белом ведет узорик.
И хозяйка, лоб промокнув от пота,
Улыбнулась – возраст. Уже за сорок.
У прилавка тяжко, а как иначе?
Сын-студент. В столице. На пятом курсе.
Хорошо б купить уголок для дачи:
Молоко, крыжовник, коза и гуси.
…А потом рыдала на вдовьей койке,
Осыпались слезы с увядшей кожи.
Кабы волос рыжий да говор – койне,
Как бы были с мужем они похожи!
Будто мало греков маслиновзорых
Проходило мимо закрытых окон…
Одиссей очнулся на куче сора
Лишь луна блестела циклопьим оком,
Да хрустели стыдно кусты сирени,
Да шумели волны о дальних странах...
...Сорок зим домой, разгоняя тени,
Провожая в отпуск друзей незваных,
Памяти пути, покорясь, как птица,
Кочевые тропы по небу торя,
Чтоб однажды выпало возвратиться
В россыпь островов у родного моря.
Асфодель асфальта, усталость, стылость,
Узкоплечий гонор оконных впадин,
И вода на сохлых ресницах – милость
Дождевых невидимых виноградин.
И глядишь, как чайка, с пролета в реку,
Понимая ясно – не примут волны.
И зачем такая Итака греку?
Как ты был никто, так и прибыл вольный.
Чужаки обжили живьем жилище,
У былой любви телеса старухи.
Про погост Уллиса расскажет нищий,
Молодым вином освежая слухи.
Рыжина проступит в белесых прядях —
Город, как жена, не простил измены.
Остается плюнуть и плыть, не глядя,
За края обкатанной Ойкумены.
…Завтра день светлее и небо выше,
Завтра корка хлеба прочней и горче.
Обходя сюжеты гомерьей вирши
Парус над волной направляет кормчий.
И не знаю – будет ему удача
Или сгинет в черных очах пучины
Поперек судьбы и никак иначе
Выбирают имя и путь мужчины.

На тему Пастернака

Весь день тучнел туман,
Навьючивая спины
Холмов, как бедуины -
Верблюжий караван.

К полУдню с ближних круч
Спешило пополненье,
Соединяя звенья
В единый фронт из туч.

Под вечер грянул гром,
Потоп опережая,
Он, дождь провозглашая,
Был заглушен дождем.

A утром чист и пуст
Весь горизонт - без складок
Из выпавших в осадок
Невысказанных чувств.

***

после августа к нам приходит осень
седина в ребро и в виски просинь
мы молчим ирландцы и есть не просим.

мулиганы за джойсом мы хулиганы
можно рюмку взять мы берем стаканы
можно рюмку взять мы берем улисса
из ирландцев рыжих седого крыса.

к нам приходит осень когда не просят
когда вишни черешневые висят
когда рыжий викинг бьет поросят
а они визжат и пощады просят.

03 авг 03

***

мне не хотелось жить весной
не те цветы, закат и краски
я, очарованный сосной,
любил случайны и неброски.

от листьев цвет до хвои прель
перетянуть слова чужие
от недотроганный апрель
до задрожать на тонкой жиле.

от ботичелли до весны
ключи, эскизы и подсказки
наброски, розовые сказки
седой сосны.

19 апр 04

***


i put a spell on you

твои коричневые косы
твоя еврейская коса
твои оседлости вопросы
и среднерусская слеза.

ты не хотела, но любила
наговорила мне проклятий
ты тонкой юбочкой застыла
среди распятий.

я помню бабочкой тебя
воздушным нежным папильоном
не столько во скотин влюбленным
а сколько память теребя.

13 май 04


***

сухой балтийскою косой
песчаной мелкой
ленивой мухою косой
янтарной целкой.

дожди. на плечиках плащи
трещат под ветром
федоры сделались тощи
и плачут фетром.

на голову мою вода
ветра на плечи
я успеваю иногда
слова калечить.

разрежет ива у реки
глубокий омут
теки, печаль моя, теки
плачь по другому.

5 апр 04

***

осень. медленные капли
на носу у вас повисли
очень медленные мухи
застывают на лету.

ненаступленные грабли
недовыпитые скисли
лето красное разлуки
след на роже лед татту.

машут ветреные шляпы
пролетаючи транзитом
делают легко и больно
от зари и до зари.

поезда во рту и кляпы
только с поезда, "с визитом"
сзади осень и привольно
говори-не говори.

говорят трансцендентально
а хотелось имманентно,
машут ветренные шпалы
стежка вьется под откос.

делай снимок моментальный
отстранясь интеллигентно
от ж/д тэ дэ валгаллы
райки осени покос.

осень. мухи липнут к носу
и не ветер и не влага
и за ухом замирает
лейб-шнурок ея пенснэ.

возвратяшеся вопросу
не скрипи, моя бумага
пусть по шпалам ждет и тает
откровенное масснэ.

19 апр 04

Елена Тверская

Святой Франциск и птицы

Когда Франциск проповедовал им любовь,
Птицы слушали – и взмывали вверх
В синеву, словно стая слов,

Радостью спущенных со святых губ.
Шумя, облетали его кругОм,
Садились на рясу и капюшон,

Танцевали и пели, играли крылом,
Воспарившие образы, сон;
Что было лучшим его стихом:

Правда смысла и легкий тон



Серхио Бойченко

САН ФРАНЦИСКО И ПТИЧКИ

когда франциск проповедовал птичкам любовь,
они слушали, трепыхались, бились, потом взмывали
в синь,- стайка летучих франциска слов.

выпустили порезвиться их святые его губы.
потом возвращались на круги своя, порхали вкруг головы
брата, садились на плечи, на капюшон его рясы грубой.

и на крыле танцуя, они играли
и пели. как будто это он сам, птички летали легкие,
были лучшей поэмой его и лучшей ее деталью...

его аргументы были всегда тверды, а интонации мягкие.

2.10.99