Александр Кабанов 

КОРИЦЕЙ – УКОРИЗНЕННО 

Корицей - укоризненно, лавровым 
листом - высокопарно, чесноком, 
лукавым луком, редкостным уловом, 
из Партенита - птичьим молоком: 

так пахнет август, королевский ужин, 
в мечтах коньячных - кофе на плите, 
и старый Крым, чей краешек надкушен - 
любовью, ясен перец, в темноте. 

Пусть Аю-Даг во сне идет к пророку, 
а ветер - гонит волны в марш-броске, 
читает Грина, сочиняет хокку 
и переводит стрелки на песке. 

  

    ..^..




Татьяна Литвинова 

БАБОЧКА-СИТИ ( ИЗ ЦИКЛА "БАБОЧКА. ЖАНР ВЕЧНОСТИ.") 

Город мой, бабочка-сити, 
Из пыльцы твои сети. 
Разве станет твоя пыльца 
Одеждой для беглеца? 
Город мой, бабочка-сити, 
Тренажер Карменситы, 
Снова боли булыжный прибой 
Нас придавит с тобой. 
Город мой, бабочка-сити, 
Над сиренью персидской 
Медленный гибельный танец-полет 
В хлороформе высот. 
Город мой, бабочка-сити, 
Ржавый остов орбиты, 
Незабвенность любви 
В бабочкиной крови... 

    ..^..




Константин Кипов 

108 страниц 

Сто восемь измятых страниц рукописного текста – 
свидетельство наших полётов и тайных вечерей – 
оставь на растопку костров ли, каминов для тех, кто 
не ведает горестной сладости Captain Black Cherry. 
Как ярко, как жарко пылают вишнёвые ветки... 
Пусть будет кому-то светлее, кому-то – теплее. 
Слезятся глаза. Это дым – ароматный и едкий – 
окутал нас саваном. Северный ветер развеет 
остатки золы над заливом. Ты знаешь, я знаю, 
мы знаем значение слова “прощай”. Научиться 
прощаться навек не случилось... 
А чаячьи стаи 
всё кружат над берегом в поисках раненой птицы. 
...Чернила закончились в самом начале 
              сто девятой страницы. 

    ..^..




Хельга Харен 

Труба и колос 

Ах, мистер Томас, 
как мне до Вас далеко! 
Я-то с пустыми карманами 
крашу забор сама. 
Моя воскресная школа 
с простеньким камельком 
мне совершенно не в тягость. 
Но сводят меня с ума 
плесень липучей лени, 
скуки шершавой слой. 
Вам, мистер Томас, известен 
способ их извести. 
Но разве мне хватит духу 
пойти на это одной? 
А на друзей вроде Вас 
мне перестало везти 
в полузабытом детстве, 
еще при молочных зубах. 
Однако, и у меня были сокровища, 
вот они, мистер Томас: 
любимая книга, игрушечная труба, 
что почти не звучала, 
и жухлый ячменный колос. 
Наткнулась на них в кладовке, 
выудила из темноты 
среди заласканных кукол 
и прочего реквизита. 
Мне бы предвидеть, что 
слежавшийся запах мечты 
жертву пронзает насквозь 
клинком нашатырного спирта. 
Не знаю, как Вам, мистер Томас, 
а мне, пожалуй, грешно 
сетовать на судьбу 
безудержной забиякой. 
Наверное, выглядит трусостью, 
если рассудишь, но 
я не принимаю теперь 
ни тайн почивших, ни знаков. 
Поэтому, мистер Томас, 
продолжим красить забор, 
опустим в глубины короба, 
нисколько не беспокоясь, 
мироточивые мощи 
нелепых детских забот: 
книгу о Вас, трубу 
и обеззеренный колос. 

    ..^..




Муся 

Стража 

Прискакали к экзотике 
человечки в лендкрузерах, 
понатыкали зонтики 
в веки синего озера. 
Зачервивели пляжи 
копошением нежити. 
Но - свирепые стражи 
у покоя и нежности. 
Окружает вас небо 
со стволами озоновыми. 
Как малы и нелепы 
вы под вашими зонтиками! 
Подставляйте под выстрелы 
разомлевшие тушки. 
Для себя вы их выстроили - 
эти адские пушки. 

...Не встревожена выстрелами 
из лазурных оконцев, 
спит земля - золотистая 
от пыльцы и от солнца. 
И - младенчески правы - 
морды в золоте выпачкав, 
по нетронутым травам 
звери ходят на цыпочках... 

    ..^..




Gleb Bardodym 

Раскаленное солнце закамских песков... 

  

Раскаленное солнце закамских песков. 
Плавники затонувших мысков… 
Тени – только от птиц… 
Камыши… 
Ковыли… 

Это времени край и земли, 
за которым сохатый трубит, как Роланд, 
на неслышимых уху басах. 

…Дай мне этот бесценный, бесцельный талант – 
забывать о идущих часах 
на запястье твоем, 
на планете моей 
механических кукол и долгих дождей, 
и себя, 
как стихов омертвевших тетрадь, 
вспоминать, 
вспоминать, 
вспоминать… 

    ..^..




Вика 

Там, где меня осталось мало 

Там, где меня осталось мало, 
Где тень теряется в садах, 
Где ветерок, листвы забава, 
Целует в клювы сонных птах, 
Где можно время осторожно 
За кончик стрелки отвести, 
Увидеть прошлое несложно, 
Увидеть, но не обрести. 

Стоять вдвоем, слезами наземь 
Смывая гордости пыльцу 
С уставших тел. Кудрявый ясень 
Пасет небесную овцу. 
Расправив золотые крылья, 
Копыта окунув в закат, 
Она купает в теплой сини 
Румяных озорных ягнят. 
И если так стоять и плакать, 
Смиренно счастье загадать, 
Бог нам воздаст по вере. Падать 
И, поднимаясь вновь, спасать 
Заблудшую больную душу 
Нет больше сил, мне посох нужен. 

Там, где меня осталось мало, 
Где звуки тонут во любви, 
Где пьет река музыку храма 
Лесного, руку протяни - 
Вот Млечный путь, его возможно 
С земной дорогою свести. 
Предвидеть будущее можно, 
Предвидеть, но не обрести. 

    ..^..