авторы
РАТЬЕР
Геннадий Рябов Почти эпитафия Росчерки молний делают мглу черней. Гром тишину делает глуше вдвое… Жизнь иллюзорна. Мы умираем в ней. Чем отличить мертвое и живое? Мы из себя – из кокона, изнутри – видим вполглаза, слышим, увы, вполуха. А тишина вокруг это громкий крик – громкий настолько, что за пределом слуха. А темнота вокруг это тоже свет. Яркий такой, что до отказа глаза. Смерть иллюзорна. Жизни и смерти нет – лишь бесконечный опыт всего и сразу. Коли за выдохом следует новый вдох, то между ними есть и мгновенье смерти. И если скажут завтра, что я издох, можете верить. Можете… Но не верьте. ..^.. PostoronnimV *** Стояла полночь пенной кружкой пива, а звезды солью посыпали тени. И на тарелке белого налива светился бок. И рам переплетенье ложилось на пол, как крестом - крещенье. И вкус бессонья, словно привкус яблок, кислил во рту, а зернышек горченье напоминало - ты раздет, ты зябок в одеждах века, с мятой сигаретой. Она горчит - не зернышки, не полночь за два часа до летнего расвета. Ты перевозчик, пересмешник, сволочь - катать слова к последнему пределу до ужаса детей, до сумасшедших сибирских рек. Ведь только переделать все окончанья временем прошедшим от настоящего. Чего пугаться? Следом осядет пена полночи, и кружка наполнится янтарной сутью, бредом, и гомоном, и прелостью пирушки в ночи неспящих, словно SOS, последних сухих, как соль, разменных достояний. Я обменяю эту твердь столетий на ртуть живых, как яд, благих познаний в четвертый час июльского рассвета... Я слышу - так кузнечик не стрекочет - так метроном никчемного ответа остановиться хочет, но не может. Не слушать бы его - уйти, кочуя, в суровость водочного русла, чуя, чуя, горчинку жизни. Не залить - сглотнуть бы, но в хронику вплетают наши судьбы ... *** Я помню на ощупь брезент разогретой, как простынь, накрывшей меня с головой, как палатка, безмерной ночи. Была в ней какая-то даже солдатская удаль и поступь, была долгожданная, словно привал, остановка в степи, в пустыне, в глухих перелесках, в лесках, в перевернутой ковшем ладони воды посреди океана, на маленьком глупом плоту, под доброй Медведицей, под стрекотанье долдонов, которые нами сверчками зовутся в быту. И в том ощущении ночи как дна побережья, как твердых песков, в ощущенье шершавости, как в предчувствии радости сна и его сбереженья, раздавленной вишней ладонь собиралась в кулак таким ощущением жизни, что впору умножить на десять свое, христианских корней, не смиренье - нет, но в чем-то униженность, в чем-то стремленье взвесить на этих весах утомление прожитых лет. И меру найдя, удивиться, как в первой молитве словам, что покорность, как жемчуг, растят на одной беспомощной фразе раба, проигравшего в битве с неверной, как прозелень в марте, приливной волной. Совсем удивиться... Ведь сколько мы грудью бросались на твердый песок - ни на йоту не сдвинулась та простая песчинка, не треснула корка земная, и мертвый язык оживать ни на соль ни на йод не спеша казался латиницей в море гомеровской притчи. Но слово на слово влипало, как в пролитый клей: мы будем лишь подписью под неудачным наброском да Винчи, мы слабая тень гениальности наших детей. ..^.. Светлана Антипченко самообман посмотри, потрогай-ка, милая моя: наше небо - тонкая пленка бытия, наша крыша пестрая - латки по углам, на веревках простыни - мокрых два крыла, наш забор беспомощный, шаткий у куста, там, не знаю помнишь ли, тополь подрастал, наш родник - холодное полное ведро, самый вкусный - к полднику яблочный пирог, и глаза малинами в каплях чистоты... вспоминаешь, милая? - это тоже ты. да, нам было боязно, времени в обрез - наша осень звездная сыпалась с небес, разбиваясь, милая, о порог зимы, но глаза - малинами, помнишь? - это мы. ..^.. Ольга Хохлова *** отдай меня врагам: смутьянам и солдатам пришедшим воевать, рожденным для войны, идущим на меня - булатом и бушлатом с глазами голубой, волшебной глубины; отдай меня сейчас: покуда не успела родить твоих детей, кормить твоих гостей - покуда день седьмой - несорванный, неспелый - еще среди листвы <еще не на листе>; пока не решено что будет с нами дальше, пока нe замолчал беспечный карандаш; отдай меня теперь - пока не знаешь даже. потом ведь не отдашь. не сможешь. не отдашь. ..^.. Денис Качигин *** Котелок - не тюрбан - залудить и спаять Все равно мне тебя никогда не понять Не решить теорему подобий Треугольников с общей вершиной, мой свет Как не выйти за двадцать минут по Москве Из порочного круга к свободе Но под слоем припоя скрывается жесть Эти строки, мой свет, не признанье но жест Что само по себе равноценно А из чаши пустой не течет по краям Как однажды заметил пропойца Хаям И однажды таджик Авицена Все что можно как глину обжечь и сберечь Остается как в горле нерусская речь Как песок набивается в жабры Все что можно обнять, но не можно спросить Никогда не понять ни тебя ни фарси Ни седых уравнений Аль-Джебры ..^.. Елена Тверская *** Жизнь начиналась с пустяка С издалека, с еще - пока С пятка веснушек на носу И с талого снеговика Жизнь продолжалась на бегу Весной - в воде, зимой – в снегу На перепутье, на весу Под все хочу и все смогу Рассчитанная на всегда, Почти любое нет на да В мечтах меняя, как ферзя, Происходила жизнь тогда Все ускоряясь под уклон Прогон – наплыв - еще прогон Через не то, в обход нельзя Спешила в новый Авалон Где, запасая силу впрок - Еще прогон, еще порог, Струею, тоньше ручейка, Бежит вдоль жизни, как зарок Всего, чья доля коротка, Всего, чему не вышел срок - Снег от того снеговика По имени «eще-пока». *** НАДОЕЛО ГОВОРИТЬ И СПОРИТЬ, Принимать – то к сердцу, то на грудь. Как хотелось прежде все ускорить, Так теперь – надолго растянуть. Растянуть июнь, июль и август, И дожди, и даже холода, Чтобы глаз повышенная влажность Зрению мешала иногда. Так-то время свою шельму метит, То-то пир ему и торжество! Вся-то ностальгия на две трети Состоит из запахов его. Сохрани, продли, напомни снова Запах мокрых сосен в снежный день, Чтобы лоскутки пережитого Растянуть надолго, как шагрень. Чтоб еще белело, зеленело, Запахами жгло, велело жить! Да и ничего не надоело, Что перед собой душой кривить?.. * * * Влажно и душно. Звон висит в проводах. Перед дождем бывает расклад такой: Певчие птицы замерли на верхах, И раскричались хищные над водой. Как ни петляешь – бури не обойдешь: Что-то живое корчится на песке. Ветер сорвал, как аплодисменты, дождь. Дождь занавесил дыры на сквозняке. Вон, уже с лаем носится лабрадор, Вон, пеликан качается на волне... Эти вопросы, что мучали меня до – После дождя еще раз задайте мне. ..^.. Давид Паташинский *** душный какой день наверное будет дождь а ты улыбнешься и снова меня предашь а ты улыбнешься и опять от меня уйдешь хоть бы скорее был хоть бы скорее лил голова лопается а в грудь как забили кол и кровь в ушах как комариных крыл если едешь пиши забравшись на чемодан когда дождь горит из него выходит такой дым а я вот никогда тебя не предам только уже не встать дай воды ..^.. Лена Элтанг *** отлив обнажается мостик и камни рыжеют гляди. встречай киммерийского гостя небрежный отлив наследит в сенях пересохшею тиной ребристой ракушкой пустой послушай хозяйка в гостиной запыхавшись мечет на стол прическу прибрав еле-еле встряхнула и стелет и стелет от берега и до сих пор льняные полотнища света под тяжесть склонившихся веток под мейсенский синий фарфор ломает гречишные соты где август еще непочат и сумерки царской работы и вот они сели молчат вдали от столицы в которой рассыпана горсть небылиц над морем вздуваются шторы в подпалинах спугнутых птиц нечищена бронза осколков на вдруг потемневшей воде пиона неряшлива челка нигде черубина нигде не скрыться на выцветшем свете недаром мы спим наяву и вот уже падает ветер как ястреб в сухую траву ..^.. Константин Рупасов Песенка Ветер засыпает на привязи, вздрагивает, цепью гремит. Лето - без малейшей примеси осени - ревело ревьми. Ехали над миром и городом грОмы налегке-веселе. Волокли за мокрую бороду голову грозы по земле. С теменью здоровались за руку, обнимались. Два сапога - пара. И отправились зА реку: тамошних - заречных - пугать. ...Лето все рыдает. Каюк ему. Топчутся над ним облака: Как его теперь убаюкивать - мокрого, бессонного - как ..^.. Серхио Бойченко *** если хочешь больше узнать про дожди подожди сначала, потом еще подожди потом выходи босой, раздетый под дождь косой потом молодая прийдет с заплетенной тугой косой. потом промокнешь насквозь потом, потом дождем потом эта влага впитается в чернозем потом эту землю в сушеной своей горсти сподобится тот, кому суждено унести. ..^.. Juliss *** Щенится гроза дождем, Глаза у нее - агаты. Мы вечера подождем Под крышей пансионата. Разбросан здесь инвентарь, Нельзя продохнуть от хлама, И старый столяр-бондарь Оконные режет рамы. Он не доверяет нам Ни соли своей, ни хлеба - Ведь в стекла оконных рам Заглядывать будет небо. Еще он строгает здесь Затычки дубовых чисел И режет тугую взвесь Оранжевых коромысел. Он дышит, как водолаз, Заполнив не грудь, а клетку, Покуда гроза от глаз Отводит заката ветку. Чтоб после, махнув рукой, Разбить дождевые стекла И видеть, как плащик твой Промок. Да и ты промокла. *** Облако в форме медведя Облаку в форме ежа Привет, говорит, мы соседи Привет, говорит, кружась. Облако в форме синицы В заоблачное пшено Заводит крылья - криницы И давит из туч вино. Над крышами Ари(оха?), Над неплодородьем нив Облако в форме вздоха Всплывает, башку склонив. О, сколько мы натерпелись! А сколько еще терпеть. Облако в форме Смерти, Окрашенное, как медь Находит, находит - боком На ржавые гаражи. Но рано еще по срокам. ...Облако в форме Жизнь. ..^.. Константин Лебедев *** Словно зверя нёбо, Розовой слюною Истекает небо, Ах, не по тебе ли? Говорит дорога – Уходи со мною, И тихонько ветер Волосы шевЕлит. Смотришь виновато, Пялишься из мрака Как из подворотни Старая калека. То душа - большая, Добрая собака - Прячется от бога, Жмется к человеку. ..^.. Сергей Городенский *** Стрельба небесных канониров С фрегатов туч по крышам мира Уже закончена давно. И мы выходим из сортиров, Бредем по замершим квартирам, В которых тихо и темно. Уходим в дебри впечатлений, Вещей, предметов и явлений, Где по колено трын-трава. Устав от светопреставлений, Соблазнам поддаемся с ленью, Меняя слезы на слова. *** У кошки скорбное лицо. Полынный воздух сух и горек. Вползает полдень на пригорок, И озирается с ленцой. И сухотравьем шелестя, Руководит кузнечным хором. И смотрит во поле с укором Березки свежая культя. Наивность выпита до дна. Рыдает реквием в платочек. У жизни слишком много точек, И вот последняя. Одна. На взлете черной полосы Больная девочка с лукошком. В лукошке спит наследство кошки. А кошка смотрит на часы. И разрывает кошкин мурр Тот мир, что добр и простодушен, В котором завтрак есть и ужин, Бонжур и мартовский лямур. Несут сметану старики. Но полдень головой качает, И точку тризны назначает За огородом, у реки. *** Наполняя души янтарем, Солнечным счастливым вискарем, Позабыв о доводах и смыслах, Друг на друга весело орем. Так привычна эта ерунда - Если «нет» скажу, ответишь «да». Приговор сменяя оправданьем, Катится беседа сквозь года. Друг мой, потускневшая луна, Нам прощает нищая страна, Как училка в классе, близоруко Отмечая наши имена. Не дадим же форы суете, А застынем, словно на холсте, Чтобы поразмыслить не о главном. Пусть поймут не очень. И не те. ..^.. Геннадий Каневский Agua de beber Это - не загар, Братец. Золотистый грим. Негритянский гимн Португальцу губы жжет. Шепчет на своем Птичьем языке - Жобим: "Питьевой воды, Питьевой воды, дружок..." ПромокнУт тебя С неба - носовым платком, Высушат виски, Вылюбят мотив до нот, Но не говори, Музыка поет по ком - Ведь не по тебе, Глупенький, она поет. Шаг - и поворот, Шаг - и поворот опять, Рубль - за роман, Румбу - за кубинский ром. Я хотел тебя Вы... прости, хотел обнять... Ладно, наплевать, Ладно, обниму потом. Лето навсегда. Лето - навсегда с тобой. Даже в голосах, Что уже сошли во тьму, Дразнит маракас - Тыква с питьевой водой: "Питьевой воды-ы-ы... Питьевой воды-ы-ы ему..." Радио молчит - Радуйся, тебе каюк. Нервный шепоток. Кухонный припев - до дна. Кариока-смерть (Не спеши - тебе нальют) Начинает петь. Вот уже звучит она. _____________________ Антонио Карлос Жобим - бразильский композитор и музыкант, один из создателей джазовой босса-новы "Agua de beber" ("Вода для питья" ) - одна из самых известных мелодий Жобима Кариока - коренная жительница Рио-де-Жанейро *** Нежной, глупой и нежной Флейтой поет строка, Силясь плутать, как прежде, Лабиринтом ладонным И покупать, конечно, Пряничного петушка Детям твоим, невеждам, Золотым, нерожденным. Из окошек училищ - Клавишей толкотня: Улицу звуком чистят Хонеры и Стейнвеи, Перчиком острым чили Рассыпаясь, звеня, Заходя, как учили, То- правей, то - левее. Это ты и запомнишь, Волосы сдув со лба, Дерзостью и задором Приоткрытая миру. Замоскворечье. Полночь - Рядом с тобой - груба. Репетируй - трубою, Голосом репетируй, Но - расскажи, хотя бы - Там, в глубине строки, Пусть - нелепо, с натяжкой, С рифмой простой, кургузой - О ветерке летящем, О холодке с реки; Слышишь? - хоть попытайся... ........................... Раз уж зовешься - музой. ..^.. Вероника Батхен Черновик обращения к N …что скоро будет осень. Ниоткуда посыплются унылые ветра и вслед за ними, в суматохе листьев, уйдет к земле медвяное тепло. Иллюзия огня на каждой ветке, но дождь идет и ничего не гасит, и фонари наматывают солнце на черные катушки проводов, поскольку по ночам немного света должно быть про запас у каждой твари — железной, электрической и прочной. А нам-то что - когда любой творец не глядя именует механизмы и ждет, покуда ржавь не станет кровью, но чаще кровь уходит в землю соком, питая виноград. До урожая — тяжелых звонких яблок, горних кличей, прозрачной синевы над головами — остались дни. Вот я сижу, считаю. И время просыпается, и шорох вокруг стола тревожит малышей — они еще не знают, как тихонько из окон выбираются минуты — баюкать ошарашенные души и раздавать неторные пути. Усни и ты в холодной колыбели чужой квартиры, города и года, усни, пока не распустилась осень, усни с любимым яблоком в руке... ..^.. Олег Горшков 1. Убывает на нет несуразная данность меня. Осыпается дождь аллегорией убыли этой. Растворяется жизнь по крупинке осеннего света. Непочатый закат густ и темен на донышке дня. Рассыпается ель... Сколько жизней прошло с рождества? Хороводит капель бесноватых стеклярусных бликов. И язычества ночь опьяневшей кружит Эвридикой, Левой ножкой одной монастырский разрушив устав. Только всполох любви покачнет бесконечный покой, И пометит зрачки беглый след золотистого тока. Круг замкнется звездой в воспаленной гортани востока - Жизнь лишь блик тишины над забвения мутной рекой. Отворивши ветра, ветви елевых лап обнажив, Осыпая дожди и листая на бис листопады, Время ткет тишину... Эвридика кружит до упада... По глотку, по глотку сладко тянется с донышка жизнь... 2. - «Еще не вечер»! …В промельк сорок лет. Вдруг задохнешься репликой дежурной... Фальшиво, оглушительно, бравурно Безумное фортиссимо побед Оркестр выводит. Звуков медь и мед… И фабула не терпит промедленья. А ты не в силах выдохнуть мгновенье, Продолжить фразу, Кончить эпизод. А ты, устав от летней мошкары, От жалящих и жадно ждущих взглядов, Пригубишь тихой осени, как яда. На гибель? Во спасенье? До поры И в тишине не сыщется ответ. Ты просто вдруг захочешь вспомнить имя Травинки, Птицы, Женщины, А с ними Все сорок сороков утрат и бед Своих припомнишь, И по именам Их назовешь, И будешь долго слушать, Как темные молитвы шепчет в уши Тебе язычник-ветер по ночам... ..^.. Квадратов *** девой персефоною сорваны подосланы голытьба и лед нарисуй зеленое дерево над островом - только не спасет не зажгут фонарики не раскроют ноженки ежики весны возле птичьей фабрики вечности заложники будут казнены по такому случаю свозят на трамвайчике в черно-белый ад полчаса помучают солнечного зайчика а потом простят ..^.. Ольга Родионова Наташе Бернадской "А нас укроет белым с головой - каким-то шелестом, каким-то певчим пеплом. И будет страшен ни судом, ни пеклом, а нашей тихой песней хоровой". (К.Рупасов) ...Укроет белым с головой, Укроет бездной громовой, Укроет насмерть. Кого ты хочешь уберечь? Ты понимаешь эту речь Как реку, нас ведь Не так уж много, нас пока - На две слезы, на два глотка, На полстраницы. И нам, сидящим на пере, Не отпереться (три тире - Три точки), снегу в январе Не допроситься. Укроет нас, как он сказал, Дорога, очередь, вокзал, Потеря слуха. Не опереться на крыло, Не утереться - тяжело, Темно и глухо. И сердце стукнет через раз, Черным-черно укроет нас, И канет пташкой Душа в раскрытое окно, Как слёзка в бедное вино, Как в черно-белое кино Про нас с Наташкой. одиссей а я бреду - мешок на голове - среди шагов, затерянных в траве, иду к тебе, соломенной вдове, прости меня, мол. кто невменяем, тот меня поймет. какой там лук, какой там смертный пот, она меня нигде давно не ждет, давно сменяла. я для нее - никто, чужая тварь, ей мой апрель - давно уже январь, а мой маршрут наскучил, как букварь, ей все известно. она меня увидит в новостях и свой стакан уронит при гостях, и скажет, типа, - пляски на костях, - моя невеста. я к ней приду уже без головы, баран-бараном, в кружеве травы, не узнаешь? она молчит, увы, - ревут соседки. вели хоть лук мой, что ли, со стены убрать!.. куда там! призраки бледны, а речи их невнятны и темны. вот так-то, детки. *** Корсеты тем и хороши, что не дают осанке гнуться, И можно в обморок упасть в любой ответственный момент. Дыши, душа моя, дыши, не смей любовью захлебнуться, Пусть этот мир играет всласть, как музыкальный инструмент. На нежных ямочках души тугой шнуровки отпечатки, Упрятан краешек письма подальше от нескромных глаз. Дыши, любовь моя, дыши, роняй растерянно перчатки, - Пусть этот мир сойдет с ума и будет послан на Кавказ. Мы все грешны, и ты греши, не забывая петь осанну, Не забывая поднимать коней и чувства на дыбы. Дыши, ма шер ами, дыши, держи балетную осанку, Пусть этот мир тебя предаст - ты все равно его люби. Живи на сущие гроши, люби внезапно и случайно, Пусть нашу жизнь танцует тот, кто в ней не смыслит ни аза. Дыши, мой ангелок, дыши, лишь об одном мечтая тайно - Чтоб это мир не отводил свои бесстыжие глаза. ..^.. Борис Панкин *** одиноки одинаково, только и всего... ты сегодня ночью плакала - это ничего. жернова вращает мельница на ручье, гляди. скоро, скоро все изменится к лучшему, поди. встанет солнце, станет радостно, просто и легко. ангел мой, не надо прятаться за своей тоской. жаль, что ничего не хочется, сердце не поет. вот и нянчишь одиночество глупое свое. дорожное раз *** в колыбели вагона под перестук колес тянется монотонно время. так тянет пес ночью морозной, морду задрав к луне, песню бесслезно и монотонно. не думай о черном, вымучивай сон. во сне бродит ученый сказочный кот, на дне синего моря - камни, песок, покой... это не горе - это тоска. с тоской справиться просто, вытравить, превозмочь. станции. версты. душно. плацкарта. ночь. 11.08.2004 дорожное два *** "тик-так" на стыках - катится вагон. в любой разлуке сыщется резон. (осваивай искусство расставаний) лиц череда, событий череда, разъезды, полустанки, города, обрывки разговоров, духота - под стук колес, мерило расстояний. мелькают телеграфные столбы. (преодолев инерцию судьбы теряешь, обрываешь, обретаешь) что в этой тяге к перемене мест? - проклятие, удел, призванье, крест? когда мне эта гонка надоест, я не вернусь, и ты об этом знаешь. осяду где-нибудь в глухом краю. освою ремесло - не гамаюн, а что-нибудь попроще - два прихлопа да три притопа, скажем, тракторист, прозрачен, как слеза, и чист, как лист пустой тетрадный. только не журись - я не улисс и ты не пенелопа. венок из ожиданий слишком прост, он не идет копне твоих волос. (звенит пустой стакан о подстаканник) торопятся минуты в никуда. бессонница. холодная звезда горит в ночи. не думай, не гадай. осваивай искусство расставаний. 12.08.2004 дорожное три *** в прожорливом чреве вагона встречает лиловый рассвет на полке казенной, капризный и томный, - великий, но русский поэт. измучен нарзаном и колой бессонницей мается он, - рифмует глаголы уныло и квёло, - типичный, кароче, гандон. его волосатые ноги сиротски в проходе торчат. как будто бы строгий, но, в целом, убогий, ублюдочный, в сущности, взгляд. он едет, допустим, с визитом в далекие, скажем, места. он быть знаменитым хотел, но корытом разбитым накрылась мечта. зато есть пальцовки да бзики, да мутный укуреный бред. - бездарный, безликий, гнилой, безъязыкий, хуйовенький, в общем, поэт. в прожорливом чреве вагона трясется движению в такт махины стотонной капризный и томный, напыщеный, злобный мудак. 12.08.2004 *** когда твое имя станет таким, как звук бренчащих медных монеток в кармане брюк, глухим и затертым сотнями тысяч рук. когда оно станет точно таким, как цвет тусклого неба, в котором ни жизни нет, ни глубины, ни тепла, лишь неверный свет, сочащийся сквозь прорехи былых обид, будто бы это рана кровит сквозь бинт. - я забуду тебя. то есть совсем отболит. *** Как живется вам - здоровится - Можется? Поется - как? М.Ц. живется зашибись, не жизнь - малина. уже не тянет ввысь, прощай, мальвина! от глубины небес тошнит и крючит. мне хорошо и без тебя. мне ключик заветный от дверей в иные дали дороже и милей. меня достали: циничность лживых фраз, жеманность жеста, волос твоих окрас. давно известно - не ангелы трубят в аду, не пой мне. чем дальше от тебя, тем сон спокойней. 16.08.2004 *** сядь напротив окна, гляди в окно. на улице тишина, ночь, темно. в комнате тускло - свет - сорок ватт. нет абажура, нет луны над городом мертвых крыш, глухих стен. вслушивайся в тишь, вглядись - тлен. тени лихих гостей. куда? к тебе? ждешь от кого вестей? садись, пей терпких ночей чифирь. стучит пульс - азбука морзе, шифр. печаль. грусть. 15.08.2004 ..^.. Мурена ТОРГОВЕЦ ШАУРМОЙ Измаилу Мальчик татарский с оливковой кожей И взглядом миндальным на берегу. Сколько еще мне купить шаурмы, Мальчик татарский, чтобы ты полюбил меня, Предок великого бая, разный у нас с тобой бог. Южный нарцисс, не в моем ты цветешь саду, Бредит в глазах твоих ночь, Губы инжира слаще, тело – табун лошадей. Мальчик татарский, только в мечтах ты мой ..^.. Ауда * * * В турецком лагере дурная суета. У Мустафы-Паши больная печень. Он, мучаясь, выходит из палатки И видит всю возню: труды на стенах Из вертикально вздыбленного камня: Плащи пурпурные, зажжённый факел И на плащах кресты, белее цвета Весенней вишни – всё готово к бою. Паша уныло думает: «Магистру Не занимать злодейской, крепкой сметки. Зря мы прибили к доскам члены мёртвых. Тем более, мы зря пустили доски Плыть по теченью в гавань для насмешки». Так думает Паша, и в этот миг Над беспокойной гаванью Мусцетто Залп раздаётся. Обгоревший череп Вдруг падает у ног Паши. Прислуга Бросается убрать его с дороги. «Какая мерзость – запах жжёной плоти!» – Соображает Мустафа-Паша. Меж тем, уже стоящего на стенах, Де Ла Валетта мысли посещают О том, что крепость потерять безбожно. «И не сдадим, – он думает, – господня На то есть воля, и, к тому ж, на Мальте Мы так давно, что нас благославляет Святейший Папа собственной буллою. Ну до чего же мерзко эти турки Кричат и воют – в точности шакалы!». Де Ла Валетт решительно вздыхает И знак рукой даёт оруженосцам В мортиры зарядить очередную, По случаю такому, сотню бледных Отрубленных голов турецких пленных. Кипит работа, факелы пылают И вслух творят усердные молитвы Испытанные рыцари христовы…. А в небе нет ни облачка, ни Бога, Ни правых нет уже, ни виноватых. Все – мудрецы, все – странники и жертвы Всех мыслимых случайных превращений В молекулах и бесприютных звёздах. Над гаванью Мусцетто солнце гаснет – С утра оно, как будто, восходило. ..^.. Александр Шапиро Сонет Не нами выбирается страна, откуда нам не выбраться. Страннее судебных каверз казусы судьбы. Но каждый день нам кажет провиденье проулки, где не нашей дрянью пахнет, газеты на бессмысленных наречьях, рекламы пива, чистенький сортир на страшненьком вокзале, барахолку, где шляются пришельцы, низачем пришедшие, среди лотков, набитых наивными никчемными вещами, как например, потерянный "Зенит", взирающий в зенит из кучи лома иссиня-черным неподвижным глазом. *** Футболяныч на детской лужайке. Мячик скрылся, устав. Разбежались парнишки, как зайки, зашуршали в кустах. Лишь дурилка в летах желторотых, видно, позванный из снисхожденья, торчал на воротах и соломинку грыз. И в тяжелом, невиданном зное назревало опять до обиды, до боли родное... Только что - не понять. ..^.. Vernad *** В поле, в поле кукурузном я усну, Там, где листья ловят солнце на блесну, Где волшебник синим воздухом плеснул, В этом поле кукурузном я усну В этом поле неземном, в конце весны Будут сниться только радостные сны Будут сниться, будут слушать тишину В этом поле, где когда-нибудь усну ..^.. August B. - отпуска не будет - в деревню, петербургские тузы, айда лечить искуренные бронхи продукцией молочной железы упитанной красавицы-буренки! с ядреной девкой завалитесь в стог - что до стогов - особо хорошо в них, между полами наводя мосток, горстями лопать бархатный крыжовник я сам большой любитель деревень, ядреных девок, сельских посиделок, увы, мне флора - тополиный пень, а фауна - семья голодных белок ..^.. Поха *** Вся комната в пороховом дыму. В глазах туман, и пахнет чем-то едко... Играл с судьбой, и судя по всему, Я проиграл в гусарскую рулетку. Как мстительно пульсировал висок, Фиксируя прикосновенье дула! Но где мозгов разбрызганный кусок, И почему я не упал со стула? Да что за чёрт - я чувствую, дышу! Покойник так не распускает нервы... Сейчас вот отдышусь и напишу Всю правду - что судьба слепая стерва, И как несправедлив к живущим Бог, И почему напрасно ждать Мессию, И что плохое качество дорог - Не самое ужасное в России. ..^.. Иван Роботов ПРОВОДЫ ЛЮБВИ Гроб для нашей любви существует, пора заколачивать доски, Приготовим могилу, уйдём в безвозвратный безрадостный путь. Волосатые пряди немытой твоей неопрятной ужасной причёски, Водопадами грязи спадают небрежно на плоскую тощую грудь. Разглядеть невозможно в очках, в микроскоп, под увесистой лупой, То, что сблизило нас и держало магнитом в объятьях пока - В уходящем автобусе нашей любви удивительно глупой Твой пронзительный крик, как сирена и вой парового движка. Наблюдая бобров и скитаясь в пучине поэзии жуткой, Я хочу оторваться от мыслей ненужных хотя бы на час, Позабыть про печаль и бурчание гимнов в голодном желудке И уткнуться в загадочный блеск кровожадно-бессмысленных глаз. ..^..