А.

плохое зрение – минус три,
и резкость – та же, что наяву.
с цветами носится мерил стрип,
хоронит птенчика кидман-вулф,

ты крутишь прядку мою в руке,
мурлычешь на ухо мне мотив,
и время катится вдалеке
от самых горьких ретроспектив,

и на цепочке сидят часы,
и сплошь целуется кинозал…
у героини кудрявый сын,
у сына правильные глаза –

он смотрит, смотрит на нас в окно,
откинув крылышки двух гардин:
продли – ты слышишь? – мое кино,
еще – о боже! – не уходи, -

но что за дело тебе до них,
до глаз, попавших в размытый кадр?
ведь вот же, вечность ведет дневник
моею прядью в твоих руках,

и в нем «утопленницы» и «спид» -
слова, не более чем слова.
но кресло сломанное скрипит,
очки мешают зацеловать,

кричит кларисса – не покидай! –
к чертям собачьим сгорает торт,
и, словно пленка, моя беда
опять поставлена на повтор,

и молча смотрит в свое окно
бессильный маленький серафим…

пойдем, пожалуйста, в дом кино
на онемевший от горя фильм.

1
холодно холодно
холоднааа
холодом можно достать до дна,
доколебать можно холодом до нутра
холодна холодна холодна и мокра

близко и близко и
далеко
из холодильника капает молоко
(кто утверждает что белое есть вода
тот не узнает о холоде никогда)

голодны голодны
голодныыы
небо становится дном, молоко – грудным
с ним поднимаясь на мост и сходя с моста
туча-молочница смотрит из-под зонта

некогда некогда
никогда
в неводе люди и реки но не вода
дно не под пяткой – под попкой и за пупком –
залито молоком

2
холодно холодно холодней
так побледней – молока и воды бледней
перемешай их собою для малыша
тучьего выкормыша

гулюшки гулюшки
голышок
пей молоко, леденящее до кишок
остановись на мосту над собой услышь:
мой водяной малыш

берега берега берегись
берег один свернулся другой прокис
оба отринь не останься ни на одном
между водой и дном

не из груди молоко не вода с лица
с зонтика только сукровица
белая белое не оттереть никак
от холодильника

3
стылая темная комната на шестом
ходики склянки
как метроном молоко затопляет дом
пятки коленки

сколько еще отмерено мне шагнуть
близко не далеко не
…
дождь на балконе делает тишину
дождь на балконе

4
ну замри пожалуйста. ну не траться:
ни молочным сыном, ни млечным братцем,

ни комком тепла, ни глотком, ни шагом
не заставишь грудь разродиться жарким,

приложи дитя – окроплен, ограблен,
с ледяных сосков собирает капли:

это слово тщится мое, сочится,
что ж ему так хочется получиться,

замереть водой, молоком нагреться,
сотвориться, в целости умереться,

но кричит ребенок: а накось-выкусь,
косина, бездонная безъязыкость,

и шатает, каждым шажком шатает
круглый мост, и холодно, и не тает,

ну замри – вот жизнь моя, и над нею
молоко прозрачное леденеет.

старая-старая пленка
скрипач сыграет для зеков
мнущихся на невытоптанном снегу
в автомобиле зеркало
скрипка и поллитровка
профиль искусанных губ

из-за дефектов пленки кажется – снег идет
нет, он идет взаправду
два, получается, снега
тот, что метет косым с неполосатого неба
и тот, отродье варкрафта,
пленочный, черный, мечущийся, как вражеский дзот

в нутре у прицела
я только хочу спросить: зачем там скрипка играет,
зачем там кто-то живет
в сорок таком году живет и не умирает,
когда у любого тела
навеки замер мирный его завод

я буду спрашивать, спрашивать,
там люди в подол набирают книг,
сидят, едят, разговаривают, скручивают папиросы
пустые вопросы
кто наши и кто не наши,
кого не нашли в могиле, откуда там снег возник

ответы написаны, очень прямые ответы
на белом лбу, на саване погребальном
на крыше костела и крыльях родившихся воробьев
никто тебя не убьет
я знаю об этом твердо
и люди стоят, поют, скрипка скрипка орган

люди светловолосы, подслеповаты,
теплолюбивы,
но заметены на треть
я думаю: проще смотреть на темные воды,
чем на пейзаж после битвы
просто так, без, кавычек, смотреть

-------------------------------
"Пейзаж после битвы" - польский фильм про послевоенное время
"Темные воды" - японский ужастик
Они стояли рядом в программе передач на 20.05.2004

1
начни отсчет с последнего числа
и каждым шагом приближай начало
не я но афродита начала
возлита жертва клятва прозвучала
ушла фемида гера не спасла
и полиник из гостевого кресла
встает как лев назло амфиараю
скажи скорей что я так не играю
я по-другому делаю дела
скажи скорей пока я догораю
у нас любовь и слава всё дотла

у нас война шеломы на чело
у них ворот несчетное число
они и мы омечевали чресла
но больше всех аиду повезло

отправимся пожалуй всемером
мой верный меч - он наречен Пером
мой верный щит - он площе чем бумага
мой верный лук - он гибок но не мягок
мои ладони - инструменты мойр
мой верный друг - подобен мертвой глыбе
мой верный я - он просится домой

когда дойдем прибавится восьмой
мой верный брат - и верная погибель

начни считать: второй четвертый кратный
прекрасный кровный - и колчан мой пуст
предречено предрешено но пусть
скорее скажут: ужас этот ратный
не есть мой нарождающийся путь
в твой город золотой и семивратный
скажи скорей: прости меня обратно

пока слова нам значат что-нибудь

2
такой мифологический сюжет -
жену сожжет к сицилии бегущий:
балласт бесценен, выжечь и бежать

бежит атлет движением зажат
бежит вино и амфора дрожит
бежит корабль и разрезает днищем
густое средиземье пополам -
от сцен, и драм, и лжеэпиталам
до нового, живого рубежа

до выкормышей италийской пущи
до волчьей пищи близнецам и нищим

сестра моя ты слишком церемонна
сюжету гармоничность ни к чему
чем круче разворот -
тем меньше мук
дай бог при перекличке поимённой
откликнуться из сотни одному
дай бог в конце набрать хотя бы роту
которая не будет мстить ему,
остаться обреченному народу,
за город мой мой род и мой народ

причалим втащим корабли на грунт
и свалим в кучу трупы и знамена
пусть кадмовы потомки соберут
тела и сложат мертвого кадмона
и будут жить спокойно и инертно

мы к ним придем из златоносных руд
мы миф но нутряной но имманентный
мы соль чужой земли ведь это мы

здесь стали жизнью - земляной и медной
здесь стали смертью

корабли несметны
и профиль так подчеркнуто монетный
глядит на берег брошенный
с кормы

3
героя объявят бандитом
и вспять повернут времена
зачем ты разъята раздета
сердита твоя афродита
зла гера фемида грустна

тела сочетались пластались
зачем мы детьми не остались
зачем нам такая усталость -
погибельно так уставать
в разгаре постельных ристалищ
застали - тебя освистали
послали меня воевать

и гибнет за крепостью крепость
сплошная игра и нелепость -
страна превращается в эпос,
до самой пустой запятой
тщеславьем и страстью объята

и брат наступает на брата
обутой в железо пятой

узлы разрубаются с бою
нам имя и знамя - любое
мы все занимались любовью
и путались во временах
нас били нас насмерть рубили
мы падали наземь и ныли
и выли и враз позабыли
всю калокагатию нах

забыли? забыли и ладно
люби не люби но живи

мы счастье находим досадным
в своем положенье осадном
и нету дороги назад нам
мой сын будет славным и статным
пойди-ка его позови
послушать о древнем законе

запомни, запомни, запомни:
война наступает внезапно

от переизбытка любви

Делитесь подарками всуе,
Делите с гостями приют…
Она безвозмездно танцует,
Они безмятежно поют

На летнем своем диалекте
С норманно-арабской гнильцой…
Ты взял из шарманки билетик,
Ты вызвал к себе на крыльцо

Непарные ноги тринакрий,
Усталые стопы Харит…
Дели обязательно на три
Всё то, что она говорит,

Дели и на сто и на двести
Веселые взгляды гостей.
Она не приносит известий,
Они не суют новостей

В лукошко пытливой хозяйки,
В ладошки твоих малышей…
Скорее плати попрошайке
Втройне от своих барышей,

Плати – и под скрип «Августина»
Пляши на гончарном кругу.
Она – Розалия, Сикстина,
Но дьявольски гнется в дугу!

Приходят – а Бог их не знает,
Соседям – и тем невдомек…
Не весть, но примета дурная:
Приснится, что пляшешь, и взмок,

И вымазан соком черешен, -
А утром в холодном поту
Проснешься задушен, повешен,
С билетиком счастья во рту.

                           для Дениса Иоффе

она носит внутри себя музыку
не как длительность; не как признак, мету, черту;
не как внешнюю оболочку внутренних органов;
не как вросшую взрослую маску,
не как древнюю детскую наготу,
и не как пружинку внизу живота, и не как свидетельство Бога

на ладони, в сердце, во внутреннем море.
она очень просто носит ее как целость – отдельный хрустальный шарик,
независимый, который плавает, куда захочет,
зародыш, один из зародышей мира,
который берет изнутри, изнутри берет окружает:
затихают шарики, когда она ест, плавают, когда ходит, –

человек, любовь, музыка, весть,
случайное впечатление, мама, деньги,
войти, выйти, сиреневый, здесь, не знаю, придумай, вот.
гармония – значит не подозревать
о бесшумном музыкальном взаимодействии:
она носит, и шарики светятся сквозь живот.

вижу слева, вижу справа:
стены, стены, потолок
уходи, моя растрава,
в чужедальний уголок,

иди лесом, иди полем,
иди городом чужим,
иди криком, иди горем,
иди парнем молодым,

иди девкой-растеряхой,
иди курой-петухом,
иди прахом, иди страхом,
иди соромом-грехом

зайки-утки, утки-яйки
и погнутая игла
мы друг другу не хозяйки
я б была когда б могла

ты б была когда б не люди
не обида не позор
сохнет яблоко на блюде
не складается узор

не студи мне долго сенцы
уходи, пока гоню
уж и горе мне по сердцу
да хомут не по коню

да и что тебе подолгу
гостевать да прощевать –
как вернешься, стань под окна,
я пущу поночевать.

                               эпиграф:
                               http://photofile.ru/default/do.php?sp=180524&sn=&id=3365607#sm

Во 13-ти субъектах Федерации
население находится в прострации
а в семидесьти шести
жива места не найти
от желающих забыции-надрации

Во 13-ти субъектах нашей родины
озерца из пота, крови и блевотины
мой озерный чудо-край
кого хочешь выбирай
но избавь уже скорей от тягомотины

уж отправимся в круизы запредельные
уж надраим наши снасти корабельные
навигация проста
от купели до креста
под спасите-наши-души-колыбельную

Во 13-ти субъектах Федерации
наша жизнь не подлежит мелиорации
як цидрак и жак ширак
видят гордый наш варяг
и завидуют варяжьей нашей грации

ах шарман открыть кингстон и сделать ручкою
только мэны сиэнэны почемучкают
нам мешают говорить
«мама где ты мама пить»
и тянуться за небесною получкою

доложите президенту и правительству
мы к грабительству готовы и к мучительству
только к смерти не гото
разумеется никто

даже если это вид на небожительство

Ты дышишь, дышишь: ребро к ребру,
Потом ребро от ребра -
И только так усмиряешь дрожь,
И время сверяешь так,
И смотришь: Господи, я умру?
Поправь же меня, поправь -
И слышишь вроде, что - не_умрешь,
Покуда_вода_чиста,

Пока_река_голубей_небес
И_поит_мне_голубей,
Пока_раскиданы_невода
И_бредни_мои_святы…
Но реку тронет последний всплеск -
И волны слабей, слабей;
Но те, кто может позвать: сюда! -
Сподобятся немоты;

Но те, кто призван ловить других, -
Не хватятся ни о ком.
В лазури блекнет кусок луны,
Дробится в воде собор,
И рыба спит в глубине реки,
Прикрыв глаза плавником -
Глаза, которые не вольны
Закрыться сами собой.

Чего стоишь? Восходи наверх,
Течение раздвигай,
Скорей насаживай на крючок
Заждавшуюся губу.
Тебе всю жизнь не хватало век,
Но век шагнул через край -
И пусть сольется вода со щек,
Озноб пройдет по горбу, -

И ты ослепнешь, ослепнешь так,
Как будто навек прозрел:
Как мал лоскут водяной парчи,
Как мир смертелен и вскрыт!
И в ребрах будет сплошной наждак,
А в пальцах - ненужный мел.
Ты рыба, рыба: молчи, молчи,
Пока твой рот говорит.