Май Скопен

Злые зайцы и олень

Жуткий лев – the царь зверей был однажды добр. А так же доволен, рад и все такое. И все это по поводу приезда злых зайцев.

Зайцев злых было два, один – косой на правый глаз и цвета синего, другой – косой на левый глаз и цвета – наполовину оранжевый, наполовину бирюзовый с серебряным пупочком. В общем, царя зверей все устраивало.

Злые зайцы тоже радовались, потому что весть об их ужасном зле (даже о котором они сами не знали-ведали) пробежала по всему лесу, и их стали бояться пуще прежнего. Все. В смысле все, но кроме одноногого оленя.

Вообще-то, у одноногого оленя были все четыре, а то и пять ног, но он пользовался почему-то одной. Стоял себе на вершине скалы на этой одной ноге и плевал на всех оттуда. То есть личность его была, с точки зрения обывателя и начальства, вполне мерзкая.

Поэтому зайцы старались от всей души, ходили по лесу с дубинками, вколачивали пни в землю,  сбивали с деревьев мох и лишайники и самых нежных зверей доводили до обмороков одним взглядом своим. Но на психике одноногого оленя это никак не отражалось, даже когда злые зайцы начали трясти скалу в надежде, что гордый зверь свалится и упадет. Но олень остался на высоте. И с этой высоты своего величия прищуренным (или даже вовсе закрытым) глазом взирал на два истерических пятна внизу – одно – жутко синее, другое – наполовину такое, наполовину другое.

После этой стычки с зайцами неожиданно олень стал народным звериным героем. Его непонятно за что стали почитать, складывать легенды и прочие небылицы, и как бы перестали обращать внимание на оплеванную местность под скалой.

Даже самый жуткий лев – the царь зверей прослышал кое-что у себя там во дворце и пришел взглянуть на чудо-оленя, которому по боку даже злые зайцы. Которые тем временем бегали вокруг льва, поигрывая мускулами, помахивая дубинками и плюя в ворон из трубочек жеванной бумагой.

– Эй ты, цахудяник!!! – заорал жуткий лев так, что птицы попадали с ветвей и вонзились клювами в землю. – Слезай, будем силой меряться!

По лесу пробежал-прошел ропот. Правый заяц довольно усмехнулся, левый – почесал пупочек, а одноногий олень продолжил стоять на своей ноге, как будто ничего не слышал или был глухой. И тогда злобному льву пришла в голову кровавая мысль – подкрасться сзади и столкнуть оленя со скалы.

Усмешливо глядя кошачьими глазами, царь зверей сел на травку и начал чесать затылок,  разрабатывая план. «Надо поставить эту сволочь на место, – думал лев,  –Непременно!!» И чем дальше он думал, тем больше кровожадных картин прорисовывалось в его воспаленном мозгу.

«Растоптать!! Сравнять с землей! Уррмзз!!!» – кричал мысленно, злобно и весь в поту царь зверей.

Видимо, по его морде зайцы прочли страшное, потому что отошли, если не сказать отскочили подальше и, обнявшись, сели под куст. Они чуть было не запели свою любимую «Я ехала домой, душа

была полна…», как вдруг жуткий лев вскочил, впился зубами в скалу, и начал ее грызть.

Но, как известно даже самому-самому, зубы, пусть и царские – они для совсем другого чтоб. И даже льву пришлось однако смириться. Он призадумался и его начало плющить и рвать на себе шерсть в клочья.

Злобный лев чуть было совсем не испортил себя, как в голове его созрела чудо-мысль: «А что,  если взобраться на скалу, подкрасться к оленю сзади и столкнуть его?!» – подумал он, не помня уже в который раз.

Весь вечер он тренировался этому на злых зайцах, пока у тех не покраснели морды и другое. А рано на рассвете под скалой собралось тысячи простых животных, жаждущих то ли крови, то ли

мяса, то ли чуда.

Все произошло, как и планировал главный, кроме одного – в момент, который лев влез на эту скалу, подкрался к одноногому и занес лапу для пинка, самого оленя на месте – не оказалось, как

будто никогда и не было.

Позже, многие рассказывали, что видели гордое травоядное на болотах, скачущего о всех четырех,  а то и пяти ногах, другие утверждали, что одноногий олень вообще не существовал, а был лишь плод воображения или мираж.

Тем временем, бедный лев, поняв свое разочарование, оглядел местность, как говорится, с высоты птичьего падения и узрел мелкую толпу внизу, и все это показалось ему таким низким, таким

нестОящим, чуждым, что на царя зверей накатила великая скука (или как там у писателя – могучий отдых), он невольно и широко зевнул, и упал во сны.

А звериный народ, помявшись с полчаса, разочарованный и с вопросом непонимания на мордах,  начал расходиться по домам, по пути устраивая разное безобразие, вплоть до драк с распитием спиртных напитков.

А злые зайцы между тем, недолго думая и ничего так и не поняв, обнялись и побрели прочь. Лишь откуда-то издалека доносилась заунывная песнь бурлаков «Я ехала домой, душа была полна…».

Дальше слов зайцы не знали…

 

                                                         Конец.

    ..^..