Яков Пушкарев
Зимний сон
Посвящается Алсу.
Трасса Комсомольск-Хабаровск, как и вообще любая трасса, это путь из пункта А в пункт Б. Как на любой трассе здесь тоже «на дорожных столбах венки как маяки», трактиры, заправки. На автобусе из Комсомольска до Хабаровска можно доехать за шесть часов, на автомобиле за четыре-пять. Если смотреть схематично, трасса соединяет один электротепловой комочек в теле тайги с другим и четыреста пятьдесят километров вообще не расстояние. Вместе с тем, выбраться из Комсомольска и добраться до Хабаровска, это довольно значимое событие в жизни комсомольчанина. Комсомольск – город труженик, сад камней и заводов, спальных районов, техникумов, и тюрем. Хабаровск – парк развлечений, красивой тротуарной плитки, бутиков, фонтанов, цирков и вузов. Относительная близость городов может даже настроить на понимание их в категориях «инь и янь», «Эрос и Тонатос» и т.п. … Некоторые мыслят их в категориях: «Петербург - Москва». С их точки зрения, такая символизация в восприятии возможна в отношениях архитектурной планировки городов, криминализации, миграции... Разумеется, эта точка зрения имеет право на существование, однако здесь не следует забывать, что в Хабаровске нет кремля, а в Комсомольске и его предместьях Петропавловских крепостей хоть пруд пруди.… Как бы там ни было, когда мне выпало через неделю ехать в Хабаровск, у меня поднялось настроение. Я подумывал купить там пару новых рубашек, перчатки для спаррингов, стильный ремешок для часов, съездить к родственникам, обняться с братом.
В то время стояли сильные холода, и за шесть дней до поездки здоровье мое немного пошатнулось. Я созвонился с моей знакомой медсестрой и договорился, что она проколет мне небольшой курс кое-каких лекарств.
В один из дней разыгралась метель. Завернув поясницу в шаль и завязав ушанку на подбородке, я отправился на уколы. Моя знакомая жила всего в получасе ходьбы, но в такую метель мне казалось, что я иду целую вечность. Не смотря на светлое время суток, дорогу от тротуара можно было отличить только по тусклому свету фар исходящих от вставших автомобилей. Войдя в подъезд, я пару минут восстанавливал ритм дыхания, размораживал ледяные колтуны на ресницах, отряхивал сухой снег и, не кладя руки на подъездные батареи, восстанавливал их гибкость. Однако мой поход стоил всего этого. Поднявшись к моей знакомой, я стал свидетелем поистине женского понимания ситуации. Во-первых, она меня отругала за то, что я вообще вылез из дома. Во-вторых, набрав ванну горячей воды, как говорится «тоном, не терпящим возражений», она потребовала, чтобы я пролежал в ней не менее двадцати минут, забрала мою одежду и повесила на батарею, дала мне кальсоны ее бывшего мужа и свой розовый свитер. Я покорился. Пока я согревался в маленькой неуютной ванне, развлекаясь разглядыванием висевшего на бельевых веревках и капающего на меня ее нижнего белье, я чувствовал запах вареного кофе, и думал, что возможно пара закончить свое холостятское существование, и что наверно сегодняшняя метель это добрый знак. Когда я вышел из ванны, она налила мне чашку кофе, мы заговорили о погоде. Вообще моя знакомая симпатичный человек. Она склонна к полноте, но похожа на королеву вампиров. У неё прямые, черные волосы и бледная кожа, по-кроличьи доверчивые глаза, плавные движение и бубновое обаяние. В тот день на ней была черная водолазка, длинная юбка, какие-то бордовые сети на плечах.
Недопив кофе, она закурила, а на мой вопрос как там ее работа (она недавно устроилась в психиатрическую лечебницу) рассказала, что такое действительно депрессия, как у сумасшедших на погоду очень меняется настроение, и, что оказывается, среди женщин, больных шизофренией, нет некрасивых. Этот факт меня очень заинтересовал. Когда мы допили кофе, она спросила, не хочу ли я, чтобы она погадала мне на кофейной гуще.
Я не был готов к такому предложению. Не то чтобы я отношусь к гаданию отрицательно, материя имеет свойство опережающего отражения, это заметил даже Маркс, и было бы глупо отрицать или чураться этого свойства. Однако Святая Церковь до сих пор борется со всякого рода гаданиями, чародейством и думается на то есть достаточно веские причины. В Писании прямо указывается на греховную сущность этого явления. С другой стороны не отрицается возможность толкования снов... Я с интересом смотрел на королеву вампиров, думая, что впрочем, было бы забавно посмотреть на этот маленький мистический спектакль, да и вряд ли бы моя жизнь от этого стала афишей для дьявола.
Я согласился. Обрадовавшись моему согласию, она спросила, на что бы я хотел погадать. Подумав я не нашел подходящей темы и она сказала что погадает в общих чертах на недалекое будущее и недалекое прошлое.
Она аккуратно стала поворачивать маленькую белую чашку, по инерции также плавно разворачивая голову. С моей стороны казалась, что она смотрит в крошечный, не видимый мне телевизор. Было видно, что она увлеклась, ее красивые глаза то удивлялись, то улыбались, а то она понимающе покачивала головой и, прищурившись, всматривалась глубоко-глубоко. Я невольно вспомнил ее недавний рассказ о красивых сумасшедших женщинах.
- Значит так, – заговорила она, - заболел ты не в холодном спортзале, а оттого, что на морозе пил пиво, а потом потерял путь и долго искал дорогу, так?
- Ну да, шел с тренировки, встретил Мишку Петрова, тоже тренер, только по рукопашке. У него любовница двойню родила, повез меня к ней водку пить, еле выбрался. Это «Новое Ленина», дома там все…блин… - Я был поражен такой детальной точности и приготовился уже все воспринимать на веру.
- Денег тебе не вернут. Вообще суета у тебя с этими деньгами, здесь вот сто рублей, там триста, какие-то траты мелкие, а, вот дорога у тебя через три дня. Еще вижу… ага, ага… так, хм.… Тоже в суете будешь уезжать, но уедешь. В пути все будет нормально. А не, вот тут интересная встреча. Подожди… Не могу понять, до приезда или на обратной дороге.… Но что-то занимательное произойдет, не злое, не доброе, а именно что-то вот такое, я бы даже сказала - забубенное. По приезду тебе предложат что-то сделать, что-то важное, но ты хорошо должен все взвесить, все обдумать… - Она рассказала, еще несколько мелких подробностей в основном денежного характера. Время затянулось, метель не утихала, и я остался у моей знакомой на ночь.
В ночь перед отъездом я просмотрел почту, отослал несколько уведомительных электронных писем о том, что некоторое время не смогу поддерживать переписку, заглянул на форум одного сайта по восточным боевым искусствам, оставил свою запись.
По телевизору показывали передачу о сумасшедшем художнике Врубеле, и о том, как он десятки раз уже на выставках переписывал своего «Демона».
Билет был куплен на восемь утра, поэтому, не засиживаясь перед телевизором, я покормил кошку и лег спать. Передача о Врубеле предопределила сюжет моего сна. Мне приснилось, как я сижу на стадионе в жаркий летний день, пью теплое пиво, курю. На поле разминаются футболисты, по гаревой дорожке бегают легкоатлеты – парни и девушки лет 14-16, на заброшенной части стадиона, в высокой полыни спят несколько бродячих собак похожих на приземистых волков. Во сне я думал, будет ли мое курение засчитана в качестве греха или нет. Даже во сне я помнил, что много лет назад пообещал Господу, что брошу курить, и наяву действительно бросил, так мог ли я на территории сна покурить в свое удовольствие? Вопрос был не из легких, на всякий случай я загасил сигарету. Я смотрел на тренированные тела молоденьких легкоатлеток и думал, как хорошо, что подсознание закинуло меня на этот стадион летом, что сон мой крепок и не так скоро рассыплется его мозаика. Я тихо пил свое пиво, наслаждался зноем. Легкоатлетки бегали, перепрыгивая через полосатые, старенькие барьеры, выстроенные на расстояние трех метров. Их мышцы работали с непередаваемой грацией, загорелая кожа была сродни солнцу, упругие груди подпрыгивали под мокрыми майками. Одна из атлеток вдруг остановилась между барьеров, нагнулась в поясе, сплюнула что-то красное, к ней подбежал тренер, посмотрел в зрачки, что-то сказал, она помотала головой и пошла в сторону трибун, села недалеко от меня. Немного поколебавшись, я спустился к ней, предложил пивом прополоскать полость рта. Она прополоскала, сказала, что вчера вырвали не к сроку выросший зуб мудрости и вот опять кровоточит. Я заметил, что возможно из-за атлетики поднялось кровеносное давление, и видимо, сегодня ей не стоило идти на тренировку. Она ответила, что пропущенная тренировка зачеркивает результат предыдущих трех. Сам я вспомнил, что очень давно читал эту сентенцию у Мацутацу Ояма и удивился тому, как мой мозг находчиво синтезирует самые разрозненные детали опыта. У нас потек спокойный, непринужденный разговор. Я рассказал, что утром еду в Хабаровск, о том, что произошло у моей знакомой, о своих планах на предстоящую поездку, она поделилась своими впечатлениями от поездки в Ванино на соревнования. Жили они в помещении под трибунами стадиона, спали на матах, город ей не понравился... Ни на мгновение я не терял мысли, что все это сон, я также был уверен, что и она это знает, и наш разговор был таким простым и будничным, что казался негласным заговором. Может это чересчур романтичный образ, но во сне эта легкоатлетка представлялась мне тем самым ребром, которое не изымут из меня во время сна и не сотворят плоть. Мне захотелось лучше запомнить ее лицо, но уже в тот момент я был уверен, что так и не смогу больше призвать в памяти ее образ, как Врубель не мог призвать своего демона…
Я проснулся в ужасном расположении духа, часы показывали семь, а в темноте за окном только-только накапливалась малиновая слеза. Было холодно, пока я сидя искал тапочки, постель моя остыла. Я забрался в ванну, и сильным напором горячего душа пытался выбить из головы остатки сна. Пока я брился, заправлял постель, отжимался от пола, одевался, завтракал, время до моего отправления неизбежно утекало. Без пяти восемь я вышел на улицу и быстрым шагом отправился на остановку. По дороге я думал, если автобус уходит в восемь, а до остановки идти семь минут, то я неизбежно опоздаю на две минуты. Медсестра была права, я уезжал в суете. Уже в ста метрах от цели я увидел, как мой автобус плавно разворачивается на перекрестке, набирает скорость на Хабаровск. Это было неприятно, дойдя на остановки, я подошел к пятачку таксистов. Они курили на свежем воздухе.
- Поехали, - сказал я.
- Поехали, - сказали они.
Один из таксистов бросил окурок, и мы пошли к волге.
- Куда едем? – без интереса спросил он.
- За триста первым.
- Сто пятьдесят если до поста догоним, дальше не поеду.
- Ну тогда, пятьдесят, если не догоним.
- Добро.
Мы ехали по утреннему Комсомольску, окна домов загорались и гасли, светлело небо, вокруг торопились люди. Я закрыл глаза и попытался восстановить в памяти стадион, но получались только бесхозные идеалистические картинки. Тогда я стал представлять себе варианты возможной интересной встречи предсказанной мне медсестрой. Я думал, что возможно произойдет, что-то наподобие виденного во сне, или на остановке в Лидоге или на Маяке встречу старого знакомого. Вообще «интересная встреча» могла произойти либо на Лидоге, либо на Маяке. Только в этих сёлах останавливается автобус, чтобы пассажиры перекусили и справили нужду. На Лидоге подают вкусные пончики со сгущенным молоком, но чай там отвратительный, все остальное есть вообще нельзя. К пончикам приходится брать пиво. На Маяке хорошая восточная кухня.
По радио, Марина Дороган (местный ди-джей Европы Плюс) своим пряничным голосом издевалась разговорами о пользе утренних обливаний, а потом, после рекламы заявила свое вечное «доброе-доброе утро всем кто уже проснулся и включил свои радиоприемники, вы слушаете Европу Плюс, и я Марина Дороган проведу с вами…». Когда я открыл глаза, мы уже были за городом, проезжали Мылки – замерзшие озерца, тальник в зыбучем снегу.
Чуть подгибая пальцы для счета слогов, я придумал:
Мысль – «за городом
тальник в зыбучем снегу» –
мелькнула в пути.
Я подумал записать хайку в блокнот но вспомнил, как буквально на днях один мой товарищ по переписке сказал, что в написании хайку есть что-то от ловли бабочек… и решил на время оставить ее в своей красивой суете.
- Вот-вот он родимый! - весело сказал водитель. Впереди виднелся мой автобус.
Когда мы его нагнали, таксист языком фар попросил остановиться. Автомобиль и автобус встали у обочины трассы, я расплатился, поблагодарил таксиста, залез в автобус и предъявил билет. Пассажиры смотрели на меня с интересом. Когда автобус тронулся, я пробрался к своему месту, оно было у окна. Мне пришлось быть аккуратным, чтобы не задеть спящую рядом женщину. Теперь я тоже мог спокойно поспать шесть часов. Признаюсь мне нравиться ездить бизнес классом, всего на сотню дороже, но зато широкие удобные кресла, спинки которых могут опускаться чуть ли не горизонтально, полноценные подлокотники (а не один на двоих), тепло, народу поменьше. Задернув штору, я помолился перед сном, но, пролежав какое-то время, понял, что не усну, и решил думать о чем-нибудь легком. Я стал представлять себе своего ангела-хранителя и то, что с ним происходит в моменты моего падения. Мысли приняли неприятный оборот. Я вдруг отчетливо почувствовал борьбу добра и зла в моей душе, я даже как бы сверху увидел походные лагеря демонов и светлых сил, причем всем им был присущ этот странный антураж войск игры WarCraft III. И как только возникла эта мысль, я понял, что меня поглощает очередной сон, и что срочно нужно добывать древесину и золото, на выходах из лагеря строить вышки...
Автобус проснулся на Лидоге, было уже светло. Остановку объявили на двадцать минут и пассажиры, тихо переговариваясь, побрели пить кофе. Моя попутчица, подобрав полы стриженой бобровой шубы, последней спустилась на снег. Она была молодой, элегантной женщиной, яркий зимний свет слепил ей глаза.
Предвкушая предсказанную мне встречу, я быстро пошел в таверну. Однако ни чего не произошло. Заглядывая в чужие тарелки, я отстоял в очереди, все-таки рискнул заказать котлет. Купил пиво. Пассажиры автобуса были солидными людьми – завтракали плотно. Водитель нашего автобуса ел без хлеба. Я слышал, что водителей, чьи автобусы останавливались в этом месте, кормят даром. Видимо по этому шницели в его тарелки были залиты гуляшом.
Я подсел за угловой столик к молодой паре, которая ехала на местах передо мной. Здесь же сидела мая попутчица. Парень с девушкой говорили о пустяках, иногда чмокались в губы ели салатики и гречневую кашу с гуляшом. Их кофе остывал. Попутчица, смотря на них, улыбалась глазами. Она пила зеленый чай, ела пончик. Надо признаться, эта женщина произвела на меня довольно странное впечатление. Одета она была чуть броско (на руках было много серебра), лицо ее было славянским, открытым, волосы натурального русого цвета, и, тем не менее, в ней чувствовалось нечто мифическое. Взглядом и пластикой движений она была похожа на женщин-эльфов из фильма «Властелин колец». Казалось, в ней светилось голубое пламя далекого внутреннего костра, от которого ее глаза и получают этот свет и сияние.… С завтраком она закончила раньше всех и вышла подышать воздухом на террасу.
Во время пути тоже ни чего не произошло. Нам включили фильм «Доказательство жизни», потом «Затойчи». На середине второго фильма моя попутчица попросила остановить автобус, из верхнего отделения достала отороченную бобром сумку и вышла из автобуса. Ни каких указателей или знаков километража я не заметил. Она пошла по еле угадываемой тропинке в сторону высоких елей. Я решил что, скорее всего где-то там есть деревня староверов или что-то в этом духе.
К концу второго фильма мы добрались до Маяка. Я купил самсу и пиво и сразу вышел на воздух. Был хороший, по-зимнему теплый день, недалеко стояла замерзшая рождественская ель. Бумажные игрушки свисали с порыжевших лап.
Остаток пути мы проехали без происшествий. После «Затойчи» слушали Михаила Круга. После серпантина стали попадаться сначала сельские домики, коттеджи, потом воинские части… проехали поселок Тополево, потом памятник партизанам, и вот здесь уже запиликали мобильные, все стали сообщать о своем приезде. Мы плавно катили по Хабаровску.
На конечной нас встречал розовый терем железнодорожного вокзала и памятник казаку Ерофею Хабарову (огромный бородатый мужик в бесформенной папахе и в шубе на одном плече). Часы на массивном карнизе вокзала показывали три часа по полудни. Выпрыгнув с автобуса, я сразу направился по делам.
К слову сказать, дел было на два часа работы, да и вообще все можно было уладить по электронной почте, но мой работодатель привык все решать через людей.
В Хабаровске было теплее. С непривычки я постоянно поскальзывался. Город весь расположен на сопках, поэтому зимой здесь много накатов и обледенелых лесенок. Уладив дела, я направился за покупками, вечером пошел к брату.
Уезжая обратно, я был нетрезв, на вокзал прибыл за час до отправления и восстанавливал здоровье опостылевшим уже пивом. Мысль о том, что мне предстоит предсказанная встреча, уже не была мне интересна, наверно из-за похмелья я чувствовал депрессию. Я вспомнил, что Марина Дороган советовала радиослушателем избавляться от депрессии с помощью бокала сухого белого вина, кусочка сыра и шоколада. Ни сухого вина, ни сыра в киосках вокзала не продавали. Я подумал что шоколад, не подкрепленный двумя этими ингредиентами, вряд ли мне поможет. Избавиться от депрессии я решил на Маяке. На скамейке в зале ожидания напротив меня сидела двое детей лет пяти, и играли в «дурака», они были в одинаковых шубках, и в валенках, отчего-то вспомнился писатель Гайдар.
Когда стали объявлять посадку на наш рейс, они резко развернули головы к динамику, быстро собрали колоду взяли лежащие на скамейке шапки и пошли на платформу. «Такие маленькие, а уже в карты играют». - Подумал я, поднялся и побрел вслед за ними.
Возможно, во мне оставалась какая-то надежда, я рассматривал пассажиров, толпившихся около автобуса. У тех малышей, оказывается, была мама – женщина в бирюзовом пуховике, с бирюзовыми тенями по векам. Она курила. У автобуса стояла группа высоких, хорошо экипированных лыжников. Были три похожие друг на друга женщины в норковых шубах, их провожал толстый, по-осеннему одетый мужчина, были еще люди ни лица, ни одежда которых не бросались в глаза.
Уже на Тополево включили трогательный французский фильм, который подействовал на меня как-то освежающе, но в сюжете, которого я так и не разобрался. Помню, были шпаги, парики, пышно задрапированные любовные сцены, кому-то отрубали головы. К Маяку я уже был немного французом – вина, сыра и шоколада хотелись еще сильней. Когда автобус остановился, я постарался выти одним из первых, но в таверне уже была очередь. Немного постояв, я сказал, что отлучусь, и пошел справить нужду. В благоустроенный туалет тоже была очередь, поэтому, чтобы сэкономить время я решил сходить в туалет за таверной. Это была сваренная из железа конструкция, внутри которой было две секции: «М» и «Ж», секции были поделены на кабинки без дверей. В полу каждой кабинки была крупная дыра с аккуратно вырезанными краями. Летом эта конструкция раскалялась от жары, зимой накалялась холодом, но в любое время года, под ее полом чувствовалась отчужденно-горячее гниение... Удовольствие справить там нужду стоило три рубля. Я расплатился и, стараясь не думать о том, что происходит под полом, пошел к своей секции. Свернув в секцию и повернувшись к кабинкам, я увидел трех женщин. Увидев меня, они подскочили как ошпаренные. Их рывковые движения были нелепы: стоять на каблуках со спущенными колготками и юбкой, придерживая дорогую шубу над страшной дыркой в полу не очень удобно. Это были те женщины в норковых шубах, которых провожал толстый мужчина. Происходящее длилось всего несколько секунд, но теперь я знаю, как в театрах должны играться немые сцены. В мгновение короткого замешательства мной овладели две жуткие мысли. Первая о том, что увидеть в мужском сортире трех мочащихся женщин, как раз и было той «интересной встречей» которое предвещало гадание, что это и есть тот занимательный сюрприз, который приготовила мне судьба. Вторая, о том, что именно сейчас разверзается ад моей памяти готовый поглотить ещё один уродливый образ. Этот ад сжирал каждую увиденную мельком деталь: плотные чулки на белых ляжках, блеск шуб и сапог, стриженые лобки, прокладку у каблука, озадаченный взгляд, черные дыры в полу…
Когда я увидел этих женщин, я сразу же отвернулся, они торопливо привели себя в порядок, ушли из секции. Я справил нужду, выйдя из туалета, снегом протер руки, вернулся в таверну. Очередь уже подошла, я купил двойные манты, двести пятьдесят грамм коньяку, резаный лимон. Коньяк был в маленьком уютном графинчике.
Выпив сто грамм, я спросил, - «ангелы мои, к чему все это?».
«А что собственно произошло?». - Ответил внутренний голос.
Я съел манты, выпил остаток коньяка и подумал, - «а действительно, что произошло? Пустяковый инцидент в сортире». И еще я вспомнил, как кто-то рассказывал, что летом около этого сортира он замечал крупных черных бабочек махаонов.
Мои мысли были прерваны сигнальным гудком. Вытерев губы, я поторопился на автобус. Остаток пути фильмов не включали, зато пассажиры прослушали несколько альбомов Чижа и Ко. За это я очень благодарен водителю. От коньяка меня разморило, так что на Лидоге я не вышел из автобуса. До самого стратегического амурского моста я дремал и слушал Чижа. Было уже совсем темно. Когда проехали мост, включили радио, мы попали в цепкие лапы Марины Дороган, все стали вглядываться в цепь огней родного города.
- Ну, вот и добрались, - с облегчением сказал пожилой голос впереди.
Минут через десять мы были на месте. На остановке нас встретил холод и ровный снегопад. Подняв воротник, я пошел домой.
суббота, 9 октября 2004 г.