Ох, художники эстеты,
Ваши сочные портреты...
Богатейшая палитра...
Просто глаз не оторвать,
а мы с НИко Пиросмани,
закусив цветком герани,
на расклеенном диване,
оприходовав пол-литра,
распевали… "твою мать"

Ох, поэты формалисты,
Ваши строчки так речисты.
Мысли флер окутал тонкий,
да и чувств поток не слаб,
а мы с НИко Пиросмани,
нашу встречу остаканив,
в затрапезном ресторане
на застиранной клеенке
рисовали голых баб.

Ох уж, интеллектуалы,
без штамповки и лекала,
как играете вы в бисер
любо дорого смотреть,
а мы с НИко Пиросмани,
утром встретившись в тумане,
наглотавшись всякой дряни,
по Закону Высших Чисел
не дразнить решили смерть.

Вы рисуете картины,
рассыпая бисерины,
их нанизывая вскоре
на искусственную нить,
а мы с НИко Пиросмани
у последней стали грани,
там за ней нас кто-то манит,
подслащая жизни горечь,
обещая нас любить.

Замок жемчужный
в небе завис одиноко.
Тает окружность
в мареве летнего зноя.
Мир перегружен
вздохами горьких упреков,
лютою стужей -
нашей с тобою виною.
Символов груда
в мире разбросана зыбком.
Свет изумруда
в отзвуке горных обвалов.
В толще Талмуда
Библия прячет улыбку.
Из ниоткуда
капля живая упала.
Радужной капли
не удержать на ладони.
Силы иссякли
в мареве знойного лета.
Солнечный маклер
плавится, плачет и стонет.
Звезды размякли
в хлябях астрального света.

С детства вижу картинку:
вдаль струится ручей...
Я бессмертной былинкой
на скользящем луче
в непрерывном движенье,
веру в чудо храня,
вдруг замру на мгновенье
у излучины дня.
Перед встречным потоком
всплесков полная горсть.
Стайки трепетных токов,
обретающих плоть.

Вот и закончились сказки.
Отголосила гроза.
Желто-багровые краски
кружатся в сумраке вязком,
неба надорваны связки
и голосуют вновь за
то, чтоб сменилась погода.
Хмурая мглистая хлябь
к нам снизойдет с небосвода.
В панцире громоотвода
выползет новая явь.
Снег, как лачком-с, все покроет
и тишина, тишина ...
Черт или буря завоет
с горя иль просто с запоя...
Грустно мерцает луна.

Куст одинокий
импульс новеллы печальной.
Гнет атмосферы
и... покатился по свету.
Где же истоки,
где же твой след изначальный?
В пламени веры
жажда ответа,
которого нету.
Кончилась качка,
передохни, друг опальный.
Стихли бои
и не свистят больше пули.
Что же ты плачешь
пасынком родины дальней,
корни твои
сеткой венозной раздулись.
Щедрую почву
тело беззлобно отторгло,
а в поднебесье
птиц перелетная стая...
В круге порочном
ты наступаешь на горло
собственной песне...
...облако медленно тает.

Идеально рассчитано,
словно Богом даровано.
Шелком, золотом выткано,
у других не своровано.
Но ногами орудуем
мы на праздничной скатерти.
Все покатится кубарем
да к такой-то там матери.
Видно в жизни не ценится
то, что Богом даровано,
и судьба наша мельница
перемелет ворованное.