у кого шиповник, а кому виноград.
ничего не помни, прощай стократ.
никакой любви, никакого зла:
ни как цвел жасмин, ни как жизнь взошла,

ни как падал свет, ни как сад стенал,
как ползла трава по заборам вверх,
как лилась лоза через край стены:
что скажу лозе – не скажу траве,

а траве скажу: лепестки лежат,
семена-кунжут и фундук-орех.
что возьмет земля – не отдаст назад,
никакой любви, никакой не грех,

а лозе промолчу: через край ныряй,
оплетай алычу по дороге в рай.
у кого шиповник, пустоцвет, бесплод –
алычой наполнит увялый рот,

а кому виноград: в лозе, на краю,
взял простил стократ, забродил, пропал...
ничего не помню, всё узнаю –
как побег такусенький, как усик мал:

у лозы простившей плодов не рвут,
никакой любви – ко всему готов:
перелей под корни, уложи в траву
молчаливый уксус, лепестки садов.

кто камушком морским, кто пеною к ногам:
продолжиться, ожить, переродиться.

Усталые тела лежат по берегам
потерянного девства или детства

и шепчут: принимай; и шепчут: пеленай.
Как колыбель, поскрипывает галька.

срастание с землей, слияние с волной:
последний атом. ничего. нисколько.

Богоспасаемые бренды, Жоржик Уаллик,
Богоспасаемые бренды.
Только ими и выживает
Твоя неудачная экономика.
Crisis management божьей птички,
Не умеющей отличить от нолика
Ни крестика, ни единички,
Ни буквы «О» в бизнес-лексеме «кредо».

На рекламе Stockmann были смешные люди,
Теперь надувные дети.
Выражаешься через голос, через интонационный флуддинг,
Но больше через одежду, через Parex и через Forex.
Твои глаза противоречат лэйблам,
Soderzhanies versus formas,
Как же можно жить – таким определенным, таким нелепым,
С собой – не в дружбе, но в паритете?

Проверено – насекомых по горло, если внутрь от макушки:
Жуки системы, тараканы взгляда;
А теперь еще псилоцибовые мошки, сказочные лягушки:
Понаприезжали, что-то говорят, смеются.
Богоспасаемые бренды, миленький мальчик,
Яблочко на каёмчатом блюдце.
Червоточина не видна, вон какой я мачо,
Но заставляет с собой считаться, когда не надо,

Когда уже ничего не надо, когда спасен и балован,
Обтянут сверху джинсой и дареной шапкой.
Своя мифология, социальная ущемленность словом.
Дрожит ладошка, Nokia падает и бьется.
Давай поедем на дачку-речку, море, то же, что и море наше,
Те же полные до краев колодцы.
Птичка гнезда не вьет, не копает дренажа.
Живой покусанный плодик на ветке шаткой:

Богоспасаемые правды, Жоржик Виталик,
Картинка на жидких кристаллах.
Давно известно: в телевизоре всё брутальней,
Зато живее.
Я могу устроить себе пиар по-рижски,
За мною не заржавеет.
Но твои глаза говорят: минимизируй риски,
Не отличай памятник от пьедестала,

Руку от ветки, садись туда, где сущность
Изгибается, как поверхность;
Шатка, как вечность; как гранит, невесома
И незнакома.
На яблоке червоточина, пелена,
Глаукома.
Неудачная экономика: не взлечу, не сунусь,
Не сохраню никакую верность

Ни крестику, ни единичке, ни кредо,
Ни Старой Риге в объективах камер.
Сколько лишних знаний, пустых секретов,
Давно пора было избавляться.
Лети, витальная птичка, одна и вторая, начинай кружиться,
Голодным клювом тихонько клацай,
От земли отрывая джинсы,
Отталкиваясь каблуками.

оленеводы севера богаты
у них олени стройны и рогаты
и санта-клаус борода из ваты

хочу даров как будто в мире праздник
мороз суров но santa is prokaznick
пушных коров оленьих дразнит, дразнит

хочу сиянья в северных селеньях
сидеть в санях и ехать на оленях
"олень-тюлень" рифмуя на коленях

хочу снежинку с красотой фрактала
хочу сосульку с запахом ментола
хочу чтоб заметало, заметало

что было бЕло чисто по приколу
о север вертолеты ледоколы
о санта-клаус счастье кока-кола

о мы поедем santa мы помчимся
к оленеводам в чумы постучимся
с мешком подарков с бешенством бесчинства

откройте нам мы санты мы из рая
хочу хочу я только так играю
я мордой в снег живу и умираю

гробы-сугробы и сугробы-шубы
оленеводы севера беззубы
им дайте бубен вместо хуба-бубы

а мне сиять. и засыпать в снегу.

...............................М.

…И вот - утихает, тончает, канючит
На верхней ноте.
Мне кажется, север, мне кажется, ночи
Чернее ночи,

Кусок декабря, заметенный жалко,
Под шубой жарко,
Стук сердца, зачитанная книжонка,
Друзьям подарки,

Чужие гостинцы, пустые гости,
Приливы злости.
И скользко и грозно, ладони горстью,
Истоком, устьем.

Дотронешься: тонко! ну трогай, трогай,
До слез, до склоки.
Мне кажется, плакал, не слышал слога,
Скакал неловко,

Теперь не упомнить: звало, звенело,
Рвалось по центру.
Мне кажется, после осталось цело,
И сами целы,

Почти невредимы, и ты жалеешь,
Желаешь чуда,
И фрукты на ужин, и губы лижешь
С немым расчетом,

И голову гладишь: "Мой бедный нежить,
Пресветлый нелюдь", -
А руки от льда в волосах бледнеют
И леденеют,

Канючит негромко, болит несильно,
Но мерзнет сердце
Под шубой, как сельдь, и твое "спасибо" -
Мое "спасите",

И трещина вдоль декабря постоянна,
Вода, обломки,
И солнце плывет в кожуре банана,
Как в лодке.

........................Аделе Лапицкой

…Последнюю еще: сухие щеки,
И на гребенке клок,
И умывальник лыбится защелкой,
Как зверь киклоп;

Последнюю: так медленно солонка
Роняет прах,
И на щеках уже разводы, словно
На мыльных пузырях;

Ну посмотри в мой черный глаз, не бойся,
Всё худшее вот-вот
Покинет нас, а лучшее - и в бозе
Переживет,

Как тубусные птички, как твой юный
Дагерротип -
Тебе до них, жарптушьих, гамаюнных,
Еще расти, расти,

Распахиваться в облачную почву,
Распаханную внутрь, -
Так соль летит, не слушая напутствий:
В глазу черно -

Там вдоль морщин по черно-белой ниве
Белесый след
И россыпь птиц, кричащих лишь о небе,
Молчащих о земле.

Вот и Питер-город напозади,
Вот Коряжма, вот КаргопОль,
После Вологды на Архангельск.
Что ли пробуй спать, что ли тихо пой,
Что ли весть вези, что ли так сиди –
Всё болтанки да колыханки,

Вот возничья сизая борода
Да еловое помело,
Вот намёты на палисадах,
Вот село – ни звука, как померло,
Вот пустые в наледи провода
На столбах усатых,

Вот глаза захлопнуты, вот изба,
Рукавом резным заслонясь,
Не выходит уже послушать,
Как страна лжесвидетельствует о нас,
Как храпит в упряжке «избавь, избавь»
Новостная лошадь,

Мимо, мимо – Няндома, Коноша,
Поскорей бы да поживей,
Но всего и слыхать, что снедью
Пробавляется мышь, синевей шуршит
И бубнит бабариха про сто церквей –
Мол, краса музейная хороша,
Да молиться негде.

Проезжай, столичный, к большой воде,
Хоть в Архангельск, хоть в Петербург,
Лишь бы только к эфирным волнам.
Не ищи слабинку в чужом горбу,
Новостей не капай к чужой беде,
Уж и так довольно,

Твоему коню зубы сводит тишь,
У тебя возница немой,
И дорога длится затем лишь,
Чтобы ты молчал; ну не пой, не пой,
Посиди вот так, как сейчас сидишь,
Может, хоть задремлешь.

Ленточки, ленточки, ветер в кудряшках,
В пятидесятиках, пятидесяшках,
В юбках-оборках, руках-замарашках -
Не опусти-упусти:
Это ковровые и строевые,
Это дорожные шрамы кривые,
Пороховые вокруг роковые,
Пахнущий безднами стиль,

Черное-белое на клавикордах
Фотозатворов… ты помнишь? покуда
Время кончалось в любую секунду,
Нас бесконечность ждала -
И накатила, и катит по МКАДу,
С бою столичную взяв баррикаду,
Над пустотой заломляя кокарду,
С посвистом из-за угла,

С голосом звонче любой подфанеры…
Это Джиневры поют, Гвиневеры,
Это Секонды-моей-допогуэрры
Голуби из кинолент,
Свадьбы окопны, прощания скоры,
В госпиталях эпидемия кори,
Вместо медали - неловкие кадры
Стертых локтей и колен,

Это мишень - нарукавное сердце:
- Вы полагаете, будет носиться?..
Как лоскутком погорелого ситца,
Родина машет платком -
Пестрое пламя струится, трясется:
Это качаются флаги на солнце,
Слово любви начинается с "соци-" -
И превращается в "ком-",

Просится в строй, отдает солидолом…
Колокола раздувают подолы,
И тишина созревает тяжелым,
И замирает весна -
Помнишь, шуршали почти как звенели
Мятые платья из сизой фланели…
Время закончилось, мы поумнели,
Мне ли, ну мне ли не знать

Длящейся вечности взглядов совиных,
Пуговиц тесных на всех горловинах:
Муж - колтованы, жена - пуповины…
Боже, какого рожна
Нас прижимает к земле половинной:
Старятся руки, сгибаются спины…
Если одна половина невинна -
Значит, другая грешна,

По вертикали, по горизонтали -
Красный кирпич, самолеты из стали,
Кто-то становится selfish и stylish,
Кто-то уходит в расход,
Как мы устали, мы так не хотели -
Но самолеты уже пролетели,
Нам обеспечены только постели
Для нарожденья пехот,

Для сотворенья военного рая:
Раз - прорастают, стоят, выгорают,
Два - трепыхается ленточка с краю,
Три - запевай, твою мать,
Будешь героем, посмертно - героем…
Душно, проснемся и окна откроем -
Ветер приносит такое, такое -
Слёзы и не рассказать.