Игорь Пронин

Харуки Мураками, «Кафка на пляже»

Шум ветра

Книжка толстая – 640 страниц. В метро с ней, наверное, не очень удобно, но издатели Харуки Мураками давно могут не тревожиться о подобных пустяках: его будут читать в любом формате. Публика надежно подсажена на иглу болтливого японца, и не похоже, чтобы ситуация изменилась, потому что пишет Мураками по прежнему бойко, а темы выбирает настолько общие, что исчерпать их просто нереально. «Кафка на пляже» – роман о смысле жизни и смерти, приблизительно так. И с одной стороны, давно известно, что по этому поводу может сказать автор, но ведь читают-то его не в поисках ответов на «вечные вопросы», а совсем наоборот – чтобы еще раз эти вопросы услышать и убедиться в их бессмысленности. Тем не менее, насчет смысла ответ Мураками дал: он «в том, чтобы смотреть на картину. Слушать шум ветра.» И читать длинные увлекательные романы ни о чем, добавлю от себя – тоже недурной способ скоротать жизнь.
«Кафка на пляже» – это картина, а еще песня, а еще пятнадцатилетний герой, потому что он сам себя назвал Кафкой, хотя на пляж собирается когда-нибудь потом. Кафка – это ворона по-чешски. Понятия не имею, какую роль играет эта птица в японском фольклоре, но это и не важно. Чем хорош Мураками: нагородив огромное количество всяческих символов, он не забывает объяснить особенно важные, наметить тропку для самого неподготовленного читателя. Юный Кафка страдает эдиповым комплексом, в самом прямом смысле – ну так автор введет поясняющий диалог, расскажет, откуда ноги растут и как ему придется обойтись с родителями. Один из героев увлечется вдруг Бетховеном, и тут же прочтет о нем книжку, благо дело происходит в библиотеке. Заходит речь о разделенных людях, о порой странных сексуальных влечениях – вот и время рассказать про миф об Андрогине. Кто-нибудь другой погряз бы в этом народном просвещении, но только не Мураками, потому что болтливость – его фирменный стиль. Шум ветра.
В романе много событий, которые принято называть «фантастическими». Группа школьников во время войны беспричинно теряет сознание, один из них после этого разучился читать, но обрел способность говорить с кошками; злодей по имени Джонни Уокер (если вдруг вам незнакомо это имя – автор объяснит) с помощью набора ножей и пил делает флейты из кошачьих душ; загадочная сущность, назвавшаяся Полковником Сандерсом (не слыхали о таком – ничего, автор объяснит) помогает открыть вход в мир «лимбо», странного посмертия. И все же это не фантастика, это мистика – объяснять ничего не нужно, важно лишь описать. Потустороннее вообще необъяснимо, ведь мертвые не раскрывают живым своих тайн. А значит, и не важно, что именно случилось со школьниками и куда делся Полковник Сандерс – хотя будь Мураками фантастом, ему пришлось бы ответить на эти вопросы.
Странные события вполне детективным образом закручиваются вокруг некоей оси, которой и нет вовсе – конечно, ведь главную роль у Мураками призвана играть именно пустота, даже «пустая болтовня», которой его герои занимаются постоянно. Именно в этот «глаз тайфуна» автор и старается поместить читателя, глядя оттуда все приобретает равный смысл: и история брошенного матерью мальчика, и его же сексуальные фантазии, и разновидности лапши, им поедаемой. Слабоумный старик будет искать способ открыть и закрыть вход в посмертие, а туповатый дальнобойщик исполнит при нем роль Санчо Пансо, что, с точки зрения житейской логики, куда странней разговоров с кошками. Эти и другие персонажи едят, спят, слушают музыку, читают книги, имеют секс и болтают о чем вздумается. Суета сует, да и только. У читателя есть два варианта действий: сесть с Мураками рядом и «слушать ветер» или просто закрыть книгу.
А где же Кафка? Кафка на пляже, сказано ведь.

Харуки Мураками, «Кафка на пляже». ЭКСМО, 2004

ЗЫ -- По оперативным сведениям, Кафка -- это чешская галка. Хорошо еще, не чайка чешская... Эх, Мураками, Мураками. То про норвежский лес, который на самом деле карельская береза, то про Троцкого-оленевода, теперь ворону выдумал... Зачем они всегда лгут?

 

    ..^..