ЛЕОНИД МАЛКИН 


Тема 


Э. Крыловой 
(сонет № 2) 

…от настороженного взгляда 
спасенья нет, там, в вышине 
скрипит набухшая ограда 
и кот крадётся по стене. 

Добряк кровавый и послушный 
вершит привычный свой обход: 
он тянет лапы, чешет уши, 
зевая сладко, морщит рот. 

Он, как затейливый иероглиф, 
в злой тарабарщине весны. 
В извивах бархатной спины 
ты вряд ли разобраться смог бы. 

Ты вряд ли разобраться смог бы, 
в тугих извивах бытия, 
где каждый голубь старцем согбен 
как ты и я, как ты и я… 
и капли с крыши исходящи, 
как сноски в рукописи дней, 
но в этой повести пьянящей 
есть тот, кто тоньше и умней. 
Он дышит мне вослед упрямо, 
он пишет сагу на ходу. 
Какая выспренняя драма, 
где в эпилоге я бреду 
уже за той полночной гранью 
по кромке сумеречных лет, 
где горький искус ожиданья 
важнее всех былых побед; 
где неприкаянностью вешней 
ещё полны душа и грудь, 
где мудрый зверь, как день неспешный, 
свой прерванный продолжит путь… 


    ..^..




ЕЛЕНА БОНДАРЕНКО 

Марина 


налеплю себе деток из тёплой мякоти хлебной 

( Марина Лебедева) 

…пеньковое ожерелье коснется шеи. 


Вервие лунной пряжи…неЯсыть…сны. 
Мне бы щепотку шарма в шарман Шабли. 
То не собака, княже, - Маринкин сын 
“ Всех не перевешаете” - скулит. 

Цифры. Меж ними – бездна? Двойное дно? 
Перечной мятой пахнущая, постель, 
Гибрид человека с облаком – два в одном, 
Давай же, как в детстве, помнишь, крыло – в крыло, 
И полетели, и полетели, и полете… 

Всыпь ей, палач, еще пятьдесят плетей: 
За самозванцев, ксендзов, за краковяк! 
Марина…былинка… ноченька, сон – трава… 
Видно, не так любила…не там…не тех… 

Ворох гнилой соломы…ох, кабы знать, 
Где упадешь. Не к месту, не ко двору… 
Смерды, стрельцы, попы, иже с ними знать – 
Скалятся. Серебристой медузой ртуть – 
Щупальцами – по блюдцу. Пуста казна. 
Борис не губил царевича – знаю, зна… 
Утро наступит позже, чем я умру. 

В ниточку – губы. Инокиня, борись – 
За место в фамильном склепе. Коптит шандал. 
Воск заливает летописи… Борис 
Не убивал мальчонку, не убивал. 

Марфа – Мария, золушка меж цариц. 

Трубы…колоссы…фаллосы…затхлый плен, 
Бетонная мощь питоньих промзонных мышц. 
Бросить бы всё, к чертям, да махнуть в Париж, 
Рейсом “ Air France”? “Air Liberte”? На метле? 
Алое платье вьется вокруг колен… 
Вырядилась! Ходячий советский флаг:)) 
Еще бы!:) За ваши деньги – любой каприз:)) 
Блики оттенка юного Божоле 
Томно танцуют сальсу на витражах, 
Перхотью осыпаясь со стен шале. 
Блюзовая истерика…теплый бриз… 

…вижу, прощаешься. Разве ж так любят? В гроб, 
Наскоро сбитый, и то веселей кладут. 
Бережно – безнадежно целуешь в лоб, 
Хоронишь. Когда стемнеет, на акведук 
Выйдем, и понесемся: крыло в крыло, 

В Тушино. Кто-то охнет: “Не доглядел”. 
Рожу крепыша – сынишку, чтобы похож 
Был на тебя. Его на Николин день 
Повесят, а верных нам до конца – под нож 
Романовы или…хрен их там разберешь. 

Мертвые петли улиц…Коломна…дождь. 

Рвать на груди лохмотья, орать, визжать: 
Люди, охолоните! Ворёнок? Вор? 
В четыре-то года?!… Душный рукав метро… 
Лучше бы мне ослепнуть. Стена…забор… 
Тени…от перекладины, от ворот. 
Стерва – Москва намазала тонкий рот 
Сполохами помады от “ Буржуа”. 

Молча кричу, уставившись в монитор, 
Панночка, птичка, ноченька, сон-трава… 

На оцифрованном фото – глубокий ров, 
Стёжка-печаль, подогнанная впритык 
К башне на косогоре, Монах – изгой, 
Тени Ивана Грозного, Калиты. 
Солнце поймав ладошкой, смеешься ты, 
Дочь воеводы Мнишека. За тобой - 
Уродливые черные клобуки 
Послушников, закутанные по бровь 
В цветастые, шелком вышитые платки, 
Боярыни. Тленом пахнущие, цветы, 
Пальцы свечей. Не выйдет из берегов 
Неглинка, упакованная в бетон. 
Химиотерапия…почти любовь – 
На волосок от…виселицы…кресты… 

Пробки…пророки, упертая в небо, кость 
Останкинской башни – выгоревшей свечи, 
Ко всякой беде привыкшие, москвичи. 
Родовое гнездо Романовых…палачи 
Душегубы. Под корень – срезали… их щенков - 
Перебили, всех – до единого. Ох, молчи, 
Сорока – воровка. Мельницы…жернова. 
Стрелой бы лететь, к Варшаве…не сберегла 
Сыночка…Иван, Иванушка! Сон-трава 
С привкусом корвалола. Сырой подвал. 

Ипатьевский дом, последняя пастораль. 
Сегодня придется здорово попотеть - 
Усмехнулся…Юровский, кажется. Ну, пора. 
Подтянул гимнастерку. Ладная кобура 
В кожаной пасти спрятала пистолет. 
Распорядился: охрану двора – 
Усилить. Охнул, по-старчески закряхтел 
Грузовик – Харон, перевозчик тел. 
Не испачкать бы кузов. Тащите живей брезент! 
Мельком взглянул на окна. Погашен свет. 
ПОтом пробило. Нервы или жара? 
Форточка приоткрыта. В последний раз 
Спят…интересно: чувствуют или нет? 
Отступил на пол - шага в сторону, в темень, тень. 
Постоял с минуту, оправился. До утра- 
Успеть бы. И полетели…и полете… 

Дом Ипатьева, Ипатьевский монастырь… 
Веточка мяты, скомканная в горсти… 
Все-таки отомстила им…отомсти… 
Всевышний великодушен. Авось, простит? 

Мариночка…детка…ноченька, сон – трава… 

Рыхлая плоть погоста…неЯсыть…сны… 
Безымянные, шашелем траченные, кресты… 
Юровский…Белобородов…Маринкин сын…?! 
Всех не перевешаете, скоты! 
Всех не пере… 


    ..^..




АННА ГЕРШАНИК 


Живешь и сам себя хоронишь… 


Живешь – и сам себя хоронишь, 
Выталкиваешь вон, во вне. 
Широкой мордою Воронеж 
Качается в пустом окне. 

Распаренное тело лета, 
Гусыня света, кошка сна – 
На всех обыденных предметах 
Лежат иные имена. 

Проверьте их на звук, примерьте – 
Им несть числа, им нету слов, 
И только смерть подобна смерти – 
Любым метафорам назло. 



Живешь, хотя никто не просит, 
Рядишься в ветхое вранье… 
Ты все равно исчезнешь, Осип, 
Как имя первое твое. 

И унавоженный Воронеж, 
И ледяная купина – 
Есть смерть. Ее не проворонишь – 
Она одна. 

Но в этот миг – как хруст – короткий, 
Свой птичий округлив зрачок, 
Пропой последние две нотки, 
Щелкунчик, дудочка, сверчок. 


    ..^..




ЛАДА ПУЗЫРЕВСКАЯ 

БАВАРСКОЕ НЕБО 


I. 

Чужая ночь - ступени выше, выше… 
И образы… абрисы… образА 
раздавлены крылом летучей мыши 
среди желе… среди бетонных скал. 
О Господи, как ты меня – не слышишь!.. 
О Господи, как этот мир – устал!.. 

Дорическая полночь – беспросветна. 
Над ратушей – безглазая луна 
танцует твист. Бессильная планета 
распята синей тенью валуна 
страны, где мне всегда хватало света. 
Чужая ночь… чужая дочь … война 

пришла отсюда. Мостовые – гулки 
под утро в этом городе дворцов. 
Нелепые пустынные прогулки 
в ночи баварской, белое лицо 
глухого безнадёжно переулка - 
наотмашь... Это - наш парад, слепцов. 

II. 

Чужое небо… небыль…небылица, 
Незапертый, немыслимый Сезам 
жестоких снов, расколотых на лица - 
так плачет Бог. Изящная Изар 
изгибами напрасными стремится 
вернуться в мир. Тщеславия базар, 

хмельной - вернётся к нам кошмаром пенным, 
когда забудем, как оно – сгорать 
в ухмылке обезумевшей Вселенной, 
где сны безумцев, поднимая рать, 
нас учат молча проходить сквозь стены. 
Чужое небо – немо. Спящий тать 

задумывает, видимо, злодейство. 
О Господи, как ты в себя – не веришь!.. 
Невинное – до жути - лицедейство 
ребёнка, перепутавшего двери 
или ключи… Смешное фарисейство 
в глухой ночи…………………………......... 
………....……. Молчишь, усталый дервиш?.. 


    ..^..




ГЕННАДИЙ ЕРМОШИН 


ЛИЖУТ ПСЫ ОКРОВАВЛЕННЫЙ СНЕГ... 


Живущим здесь и сейчас, 
и тем, кто вернётся, 
и тем, кто не вернётся уже никогда… 


Лижут псы окровавленный снег, 
Бьёт “вохра”, суетятся “придурки”. 
Мы пытались прорваться к весне, 
Как в побег уходящие урки. 

Так обманно играла свирель, 
Будто масленный шут-зазывала. 
Лжекассандры сулили апрель, 
Не снимая с лица покрывала. 

На миру, что на княжьем пиру, - 
Казнь красна на макушке майдана. 
Нам – к зиме приговор, как к костру – 
Чернокнижнику Бруно Джордано, 

Чтоб, сгорая, постичь глубину 
Звёздным светом наполненной чаши 
И нести на ладонях весну 
Верноподданным гражданам нашим… 

Жаль, ещё не пробили часы… 
Как смертельно усталые урки, 
Спят, уткнувшись в плевки и окурки, 
Наши души – бродячие псы… 


    ..^..




ЕЛЕНА ЗИМОВЕЦ 


Самозавет 


Не зная цели – дойти до сути, 
Зажав полвека в одной минуте, 
До дна спустившись, взойти к Началу, 
Где Мудрость мира псалмом звучала. 

Припасть к Истоку и не напиться, 
Но с жаждой этой теперь смириться. 
Припомнив лица, мечты, потери 
Не отступиться, а так же верить, 

Всё принимая без сожаленья: 
Жизнь – в испытанье, боль – в искупленье, 
Любовь – как жертву, смерть – как награду, 
А лучшей доли уже не надо. 

На склоне жизни достичь порога - 
Чтоб стал он лучшим моим итогом. 


    ..^..




СЭР ХРЮКЛИК 

ВЛЮБЛЕННОСТЬ 


И опять не уснуть. 
Разговор у калитки. 
Мироздания суть 
Заменяют улыбки. 

И полна голова 
Ожиданием чуда, 
И приходят слова, 
Неизвестно, откуда. 

И длинней вечера, 
Неожиданней фразы. 
Наступает пора 
Недосказанных сказок, 

Недопетых канцон, 
Искрометного скерцо, 
Золотого, как сон, 
Нетерпения сердца. 

    ..^..




DINKA 


*** (последние дни) 


...................................Д.Богатырёву 


Последние дни, говорю я, последние дни. 
Потуже ремни, половчей рукава подтяни, 

Иди оживляй кое-где, разгребай холода: 
Скорлупка земная проснулась и пахнет навозом, 
Чумная вода созревает под куколкой льда 
И темный огонь невесомо висит перед носом. 

Скорей, говорю, поспешай и чего-то решай: 
На зимние склоны уже нападает лишай, 

И бурые клочья травы остаются от шуб, 
И мудрые шапки сползают на влажный затылок. 
Бросай добывать пропитанье и пробуй на зуб 
Древесный асфальт и качание облачных дырок; 

Последние дни настают – почернеет ладонь, 
Проклюнется трещина, то есть расширится дом, 

Начнется работа и враз прекратится возня. 
Ты помнишь: так было всегда: обязательно с краю, 
В ноль-ноль пополудни вокруг раздается весна – 
Сосульки горят исчезающим льдом и сгорают. 


    ..^..