I

Дальше не будет ничего, потому что сейчас, сию минуту, мне надо – необходимо – подняться – идти мыть шкафчики и выхлопывать дорожки, и разогревать к приходу мужа пересоленную – как он любит – до горечи свинину. Так каждое утро. Просыпаешься – и точно знаешь, что если сейчас же, сию секунду, не отбросишь одеяло, то ничего и не успеешь. А вечером придет муж… Муж – педантичный чистюля – он способен собирать пальцем невытертую пыль и смазывать ее мне на лоб.

- Ну-ка! Ну-ка! Посмотри мне в глаза! Один глаз врет! Лялечка! У тебя один глаз врет!!!

2.

Он был настольно уродлив, что встречные не улице оглядывались на нас, и локоть мой непроизвольно дергался в его руке, но он… Он наклонялся к моему уху и шептал: «Не сердись». Я – добрая. Я не сердилась.

Я, если честно, очень хорошо к нему относилась. Почти все время относилась к нему лучше, чем он того заслуживал. Я никогда не сердилась, если он просил.

Часто он превращался в ужа. Я поила его молоком из блюдечка. Но ночью он заползал под одеяло и обнимал меня за талию. Я с криком просыпалась от его склизких прикосновений, а он хихикал ехиднее всякого пресмыкающегося, но после говорил: «Не сердись». Я не сердилась.

Самым любимым развлечением у него была игра в Карлсона. Я просыпалась под гнусавые звуки магнитофона, вещающего, что он самый-самый в мире мужчина.

Все было обалденно – лучшие годы моей жизни.

3.

Он был итальянцем. Вернее, мы его так звали. Мы – это я и Саша, и соседка баба Роза.

Саша меня спрашивает:

- Зачем к нам этот итальянец ходит?

- Почему «итальянец»? – спрашиваю я.

- А его баба Роза так называет.

- А ты не повторяй за бабой Розой. Она сплетница.

- Я ей так сказал, а она меня палкой захотела ударить. Я убежал, конечно, и смеялся издалека.

Был бы итальянец, а Италия сама найдется, как говорила моя мама. У бабы Розы все итальянцы – кто не татары, потому что она – не Роза, а Ромуза самая настоящая. Если бы не ее бессонница – можно было бы ночью включать свет, разговаривать и даже петь вполголоса, потому что Саша спал сладко и крепко. Что делал итальянец в нашем захолустье – никто не знал. Что делал он в нашей квартире, знала только соседка баба Роза (плюс те, кому она рассказывала), а я не знала – я, как во сне, знала только, что он все делает сказочно, невероятно, обалденно.

Саша итальянца ненавидел. Не из ревности, нет. Просто итальянец Сашу не замечал, и Саше это не нравилось. Саша нас и поссорил. Пришел с улицы, разделся до майки и трусов, вышел на кухню спокойно и сказал по складам взрослое матершинное слово. Я Сашу ударила, а итальянец пропал навсегда.

4.

Все было невероятно, сказочно, обалденно. Я курила и разговаривала по телефону. Мальчик играл машиной, извергающей невероятный рык. Орал телевизор. С кухни доносился голос Вертинского:

«Ваш любовник скрипач. Он хромой и горбатый. Он вас дико ревнует, тиранит и бьет…»

- Саша! Выключи телевизор! Или радио! Или машину!

Что ты сказал? Извини, я не расслышала, - снова обращалась я к телефону.

Телефонная трубка басила, извергая шутки, комплименты, ругательства. Я хохотала, приглядывая за мальчиком, телевизором, пауком, опускающимся с потолка на ковер – не персидский, но вполне приличный.

Под утро мне снились Алые Паруса: словно я с новорожденной девочкой на руках вернулась в Каперну, не боясь пересудов соседей, а попала под перестрелку гражданской войны.

5.

Он был женат, конечно. Жена была в другом городе, что утешало, потому что она все время была в другом городе – родилась в другом городе и переезжать не собиралась.

- Сюзи! – говорил он мне. – Сознайся, где труп твоего мужа. Сознайся, Сюзи, где собака зарыта. Сделай одолжение, дорогая. Осчастливь своего самого преданного друга.

- Самово-самово?!

- Самово-самово!

- Мне осточертела Игра в Карлсона, - хохотала я и молчала как рыба.

После мы шли на пляж, и я учила его лежать на воде и плавать кролем, брассом, по-собачьи, по-лягушачьи, саженками, дельфином и тонуть там, где мелко.

6.

- Актрысочка! Почти гениальная. По крайней мере учишься на ходу. Ну-ка! Привстань и походи на мизинчиках. Походи-походи. Вытяни ножку. Выше тяни. Выше! Ладно. Вольно. Почти балерина. Обруч крутить умеешь?

- Умею.

- Долго?

- Почти бесконечно.

- Значит, выживешь. Иди с богом, девочка моя! Ищи свое счастье. Только далеко не уезжай, Лялечка. Не предавай своего Папочку. Папочка без тебя может загнуться и умереть от дистрофии. У Папочки аппетит плохой, а по ночам язва желудка. Будь человеком, Лялечка! Не дай помереть раньше времени.

- Раньше времени? А что бывает вовремя, кроме смерти?

- Не шути со мной, Лялечка, а то колокольчик на шею привяжу – козленочком станешь.

- Я не Лялечка – ты меня с кем-то путаешь. Может быть, с Люлечкой. Может быть, с Лилечкой. Может быть, с Милочкой. Не шути со мной, старый стрекозел – в осла превратишься.

- Постой! Не уходи! Не открывай дверь!!! Там – за дверью – тигр. Он саблезубый. От тебя останется только мясной фарш мне на ужин.

- Сгнили давным-давно зубы у твоего тигра. А пластмассовой саблей даже младенца не напугаешь.

- У младенцев зубы режутся, а у тебя уже второй ряд закончился. Жалко мне тебя, Лялечка. Лезешь на рожон. А какого рожна? Какого ты роду-племени, скалолазочка моя?

- Да не твоя я. Я чужая. Я по-марсиански говорить умею.

- Продемонстрируешь? Пожалуйста… Очень тебя прошу.

- Тябатябадя.

- Что это?!!

- Это ничего.

- Ясно. Чертовщина какая-то.

Ночью мне приснился червовый туз, но почему-то в черно-белом изображении.

- Прощай, Элвис! – почему-то сказала я вслух и проснулась. В окно смотрела луна. Я задернула шторы и отправилась размораживать холодильник.

7.

- Нет! Так дальше жить нельзя. Макс! Милый мой мальчик! Неужели ты не видишь, что я старая ведьма?!

- Ты замечательно красивая Баба Яга!

- Макс! Я меня нет груди!

- Ты Сабрина.

- А он зовет меня Мисс Оргазм. Он издевается надо мной!!! Он хочет моей смерти.

- Он просто убивает тебя. Элементарно давит как таракана. Плюнь на него. Плюнь ему в рожу, Сюзи. Закрой глаза, и я поцелую тебя в лоб.

- Нет! Макс! Я боюсь! Я должна открыть тебе страшную тайну. Я не Сюзи. Ты не знаешь моего имени. И не знаешь моего клейма. Я Куколка. Так меня зовут друзья. Ты должен был встречать эту кличку в газетах. Они отомстят за меня. Они не отдадут меня ни тебе, ни ему. Они спасут меня. Они должны меня спасти.

- Освободись от иллюзии, Куколка. Распахни крылья. Ты боишься смерти – вот и вся твоя тайна. Ты чувствуешь, что не бессмертна и страдаешь от предрассудков. Освободись от своих страхов и взлети.

- Но, Макс! Ты не знаешь самого главного. Я не помню родства. Я – возможно – заурядная капустница и меня будут травить словно вредное насекомое. Мне нельзя раскрывать свои карты.

- Успокойся! За тобой будут охотиться как за редким экземпляром.

- Но это тоже не по мне.

- Жаль. Значит, утро снова будет туманным. А я соскучился по солнцу. Боже мой! Как я соскучился по солнцу!!!

-1993-