*** 

Хрупнет тонко стеклянной кляксой под сапогом,
заторопит, зашепчет, прядку отдув над ухом.
На ступени, как на колени, выпадет дом.
Затикают часики в кожаной оплеухе, 

мальчик заплачет, и тут же устанет мать.
Потекут ручейки движений наощупь в утро.
Есть ещё зонтики в сумках, а мех под стать
междусезонному. Тянет идти к кому-то - 

надо куда-нибудь. Белая полоса;
уже разогнавшись, асфальт городскою кровью
плещет к подъездам. Знакомые номера.
Знакомое Я. И осеннее предисловье 

к снежным пушистым швам по карнизам домов.
Все будут счастливы, будут хотя бы стараться.
Но чуть погодя. А теперь мне пора в тепло -
снова непостояльцем. 

    ..^..




*** 

Я тыльной стороной речной травы 
дотронусь до земли - не слышишь.
Пою, не поднимая головы, 
где ветер спит под самой крышей, 

гремя в жестянке серым монпансье 
живых мышей. А, значит, вовсе не утонет
кораблик мой, нечаянный во сне, 
и домик твой на южном небосклоне. 

    ..^..




*** 

Здесь крыши долго изучали дождь: 
остроконечны. терпеливы. Хочешь - трогай
шершавой стенкой плечи, если ждешь
на узкой улочке пустой окончен город 

и мы проездом вдруг на три часа.
Придет зима, как заблудившись в переходах
сомнамбулой в апрель, сквозь голоса -
эскизы веток и камней, а сосны - повод 

свалиться в небо на рассыпавшийся снег.
Верхушки, не догнав одна другую
застыли так, что наконец простили всех
и отпустили, шепотом целуя 

затылки в стиснутых прохладных валунах.
Увидь мне море. Здесь, нащупывая берег
туманом,- хочется свихнуться, как в горах -
от тишины. Здесь кто-нибудь потерян 

и я-нибудь не может вспомнить, кто... 

    ..^..




*** 

когда песок и дождик под обоями 
читай мне книги, пахни листьями и солью 
тем город жмет к щекам столбы, кому домой бы,
и под обоями болят их щеки, ноют 

купи букетик, распусти цветы на утро 
а утро мять губами шариком воздушным, 
пройдя, подходит каждый, но кому-то
и до тех пор внизу паркет прохладной сушей 

стучит пространно по-музейному в каблук.
вода песок слова как экспонаты 
домой, домА так важно, так тук тук
трость, чай, читай, мой человечек мятный... 

    ..^..




*** 

Теперь уже летит (как можно белым в лица?)
и шторит небо снег, всё враз перевернув:
теперь внизу светлей, мы связаны на спицах,
и бродим как попало; улыбки на весу. 

На пёрышками ночь легко придумать встречу,
когда совсем замерзнешь - я буду на плече.
А может, светофорным стеклянным человечком -
на пять минут зелёным, а дальше просто тень; 

скользить над тротуаром, заглядывать за угол,
и выбирать снежинки на зимний карнавал...
Теперь уже летят...(как можно перепутать?)
И падают на небо стеклянные тела. 

    ..^..




Не шаги 

Не шаги - говорок зимним шепотом 
на затылке скользящем города 
Только снегу вдруг мягко и хлопотно
с волосами, плечами, воротом; 

ищет пальцы - кормиться в горсточке,
крыши стряхивает на улицу.
И я тоже белыми точками
расплываюсь, пока ты щуришься - 

прячешь солнце в лохматых сумерках.
И мостом, как рукой закинутым,
обернешь, в лед целуя снулую
воду спящую, твою выдумку?.. 

о морях, о просторах пасмурных...
Знаешь - снежно мне. Знаешь -боязно.
...Мне сегодня Кончита плакала
и свечу погасило поездом. 

    ..^..




письмо Маугли 

Мне тепло, Акелла, мне дико и слышен шум 
глубоко, за дверями, где краешки сухие - губы, 
краешки ткани пуговицами натяну,
краешки стекол в вате, Акелла, не слишком ли туго 

перевязан манжетами пульс размолотит стол 
на котором - письмо из бумаги, ей сняться деревья,
переплески воды и травы запутанный ком,
одуванчики вздохов, Акелла, я верю в знаменья, 

а она называет огнем этот странный цветок 
и шуршит муравьиными тропками, и - колдует, 
ах, Акелла, ты знаешь, так узок ящерки язычок, 
перевернут так вниз головой акробат поцелуя, 

как не высказать голод неволчьим. учу слова: 
изнутри угольки темно кто здесь выжег зрачками, 
тянет в лес не корми посмотри, Акелла, сюда,
на луну - это горло цветок прорывает ростками 

    ..^..




смотритель 

Не на солнце смотрите, смотритель, 
не для муки мой маленький Мук 
все обиты пороги, обитель
сердца - стук. 

Сухо ломится светом соломка 
рот ошпаренный шепот шершав
а траве было тихо и колко
не дышать, 

жатвы ждать стать пожаром.
только в золоте зыбком звенит
колокольчик от каждого шага
и - зенит. 

    ..^..




апрель 

Апрель. Вокзал. А ива ветку держит,
как сломанную руку навесу,
о, как качается, о, как хромает нежно
от этой ветки мир. Пустой досуг 

приезжих наблюдать, как движет стены,
выкашивает площадь босиком
дождь городской - мой тайный, неизменный
с морскою солью и воздушным дном, 

где солнце плошкой мёда и загара
вдруг упадет в расчерченный бедлам..
я знаю, ты встаешь сегодня рано,
я знаю, как ты пахнешь по утрам. 

Когда тебя, как сломанную руку,
прижму к груди и волосы сомну -
я знаю, что не кончится разлука,
я знаю, ты не скажешь никому... 

Что побежали первые трамваи,
что золотые сыпятся дома
им в окна. И уже не понимая,
вскрывает вены льдом и льёт река. 

    ..^..




ж/ду 

Жду очень. Трогаю холодный бок вагона.
Мы застываем за метелью, через марлю, 
слой в слой, сквозь вату - всех лесов, полей, перронов,
где люди косточками двигаются плавно, 

не знают ничего, а так. Разлепит скорость 
на поворот плечом в одной, кивок на пятой...
К девятой станции вдруг чей-то сонный голос 
попросит чаю и останется на карте 

с бегущим псом, поселком медленным, поземкой...
Я жду, я чувствую озноб колес за сутки,
за километры поезд страшный сильный громкий 
хранит, как ладанку, лицо, но держит руки 

на расстоянии - тебя, зимы и писем;
размажется огнями странной мессы,
приняв вокзал так без разбору быстро,
как будто первый раз признался честно 
в любви. 

    ..^..




*** 

Я там, куда не достают дожди,
меняю города и телефоны.
И снегири - крылатые знамена
вот-вот надуются, смотри, не береди. 

И не спасти тот желтый кавардак, 
что за окном устраивают листья
от белой-белой-белой-белой кисти,
лёд в пальцах. Лот, зачем тебе - назад? 

Зачем тебе смотреть на этажи,
заставленные небом и рябиной,
где ветер ждёт свистулькою из глины
твоих лишь губ, смотри, не покажи... 

Холодный и скрипучий, как паркет,
хватает и жуёт травинки иней.
Так рано, что ещё никто не видит,
но зябче сны и утром больше лет. 

Зачем тебе три метра тишины,
на кухне рядом, где же быть любимей,
где головой склоняется повинной
над книгой осень, окна зачернив... 

Беги обветренная, нежная! сложи
все листья в стол шершавою изнанкой,
кровоточи в снегу кленовой ранкой,
скажи ему, скажи ему, скажи! 

Не оборачивайся, Лот, ведь снегири
вот-вот надуются - крылатые знамена.
Меняя города и телефоны,
я - там, куда не достают дожди.


    ..^..