Давид Паташинский
МАРТ
*** Златя персты, опять не для меня, слова просты, как вечер у огня, дела чудны, но не поймать кобылу, которую оставил у плетня, ладонь в ладони, но она остыла, пикник на лоне, как кошак в бидоне, подайте мне на завтрак Аль Капоне, да приведите красного коня. Мосты сожгли, осталось прочитать вчерашние обидные газеты, живи, мечта, не жалуйся, не сетуй, что не удастся время скоротать. Поет прощенье стрелам тетива, Арагва Тереку залезла в рукава, Москва, как кол, забита в глотку мысли, и ты не откликаешься на письма. Круги ветвей, уснувший воробей, луны серебряная миска над Варшавой, как пальцы обманувшие ни бей, в замок не попадает ключ шершавый, сожители съедят тебя за так, сгорает солнца лаковый пятак, пожалуйста, оставьте малыша вы, когда он запускает голубей. Вселенную пройдя, как коридор, я вышел, но обратно не пустили, был разговор, как капельница, спор, был спор, как обещание кастилий, вечерние застыли зеркала, произносились лишние цитаты, луна, как сумасшедшая, текла, куда, зажмурившись, отправился с моста ты. 1 марта 2006 ..^.. задыхаюсь Чернильная любовь, бумажные апельсины, явь распаленного Куросавы, а ты сидела на облаке и делала мне красиво и камни в меня бросала. А ты держала в руках два изумрудных жала, а кольца твои ломили глаза, как просека ломится сквозь леса, как деньги находят правильного клошара. А ты целовала воздух, считая, что это я, ты набирала его полные кровью губы, а помнишь, сосны долину заполнили по края, отсюдова до оттуда. 1 марта 2006 ..^.. постылый романс никогда я не стану отвечать на чужие звонки лучше выпью вина лучше выйду во двор покурить сердца полая рана отпечаток горящей руки остаешься одна с кем ты станешь теперь говорить утром воздух лежит обнимая туман за ключицы не заря нас звала а усталая воля судьбы приготовимся жить угадав приближенье волчицы из лесного угла где деревьев промокли столбы нас никто не зовет только никнут под тяжестью ливня плечи старых холмов где дорога лежит на земле состоим из пустот и цена нам пробитая гривна толкователи снов мы остались навек в ковыле открывая плечом эти черные страшные двери рюмку солнца возьму чтобы светом лечить темноту написать бы еще да чернил не достать в англэтэре да не сладить уму если слово замерзло во рту 1 марта 2006 ..^.. суетная нота цветок бессилия. растение суицида. сельва зовет тебя. а ты такая красивая, глазом одаришь, рублем погладишь, сельдью стремительной в горло нырнешь, а что там у тебя за огонек, ты мне его в сердце вставишь, или посадишь меня на нож? ртуть кружит голову, олово стынет на сыром сквозняке. одними уколами не получится гадать по руке. иди ко мне, цыганочка, цыпленка своего не зови, а сан саныча сегодня загрызут соловьи. хочешь весны, скоромная, гладиолусы рви не рви. ничего, что так громко я о твоей любви? пенка, пеночка, песня твоя легка. здравствуй, милая девочка, гибкая, как строка. пишу тебя, а что там у тебя за жернова? это хлеб ломать, или ты опять неправа? это мы так познакомимся, или опять зима? делай, как хочется. потом уходи сама. 1 марта 2006 ..^.. *** На полях сидят грачи, огромные резиновые птицы, в их жолтых клювах приготовлен март, жуки бегут, но чорные быстрее, еще они так любят розовых, мягких дождевых червей, а черви не кричат, когда их запихивают в глотку. Сегодняшнее утро начиналось медленно, неспешно, осторожно, горячее молоко смешалось с медом, малиновый чай, еще сухой и страшно потенциальный, ждал в банке, а рядом гречневая крупа пыталась что-то сказать нам, но жестяная крышка глушила речь. Сегодня утром воздух потеплел, над прошлогодней травой поднялся небольшой пар, такой домашний пар, высотой в спичечный коробок, а трава, жолтая, а деревьев стволы чорные. Открывай все окна, воздух соткан из солнца и кислорода, открывай двери, слушай, как происходит наше временное всегда. Дуй на все, что пьешь, только не дуй на воду, она и так холодна, эта медленная вода. Поверни лицо к свету, оно станет золотом, или небом, улыбнись, началась весна, птицы, закрывают все поле своим чорным, своим бесконечным хлебом, и солнце зовет вверх, желанное, как блесна. 2 марта 2006 ..^.. плохолодно Черешня, синее небо, густая листва, жаркий день. Дайте две, говорю мошеннику, а он протягивает одну. Дайте еще, говорю, молюсь, пробую собственную глубину, дайте больше, я все растворю в воде. Когда дождь моросит, он падает из золотых сит. Когда гром гомонит, он приходит, а в руке его динамит. Когда музыка прячется от жестокого пианина, а девочка поднимает пальцы из глубины стола, ее слабое сердце больше всего ранимо, потому что это мама ее звала. Когда страшный бобер прогрызает себе дорогу в твердом, падающем стволе, усталый волшебник набирает половник грога, потому что сил не осталось в его зеленом крыле. Мы стали старыми, но это нас не изменит, говорила уверенная братва, и только старушка, держа наперевес веник, понимала, насколько она права. И только старик, заворачивая в свой ватник оставшиеся нетронутыми года, все молчал о временах приватных, седая его борода. 5 марта 2006 ..^.. прощание На заре серая птица поднимается выше солнца, дождь хочет пролиться, но ему не хватает сердца. Ты стоишь на пороге, окруженная дымом ситца, но ты не любишь его соседства. Ты сама по себе, ты прялка и ты же пряжа, ты песня, ты горло, ты белая, как бумага. сегодня никто больше тебе ничего не скажет, сон твой алый будет сильнее и слаще мака. Заката злато, кислит оранжевая облепиха, ложатся спать меховые, а голые прячут лица. Ты прости, что я ухожу так тихо. Все, как впервые, будет зачем проститься. Ты пойдешь прясть свою дорогую пряжу. Я пойду плесть свою песню, былину, сагу. Потом ты без меня ляжешь. Потом я не с тобой лягу. 5 марта 2006 ..^.. в глазах Птица в тесте, а думал, письмо в конверте. Все по жизни, мало осталось чести. Все по смерти, но не понять аршином, где рейсшина, а где молодые черти. вот когда увижу вечер в окне паршивом, сам становлюсь живой, как твоя машина. Быть бы мне мельником, да не зерно ломать, а что-нибудь медное, да не об твою мать, а тихо так, на три буквы чтоб, как портак, синим огнем на лоб. Мне бы бритвочку, да по глазам, по зеночкам, мне бы бричку, чтобы рвала воздух на возгласы, пойдем в обнимочку, моя железная девочка, не пой, не плачь, да не рви мои слабые волосы. Мне бы утром, когда вечер еще не теплится, когда все в начале, а начало, знаете, штука тонкая, мне бы лечь, да приголубить свою безделицу, я ж скучаю, не говорю, так окаю. Мне к столу бы, а не вокруг да около, мне бы смородинной, да чтобы в горло мне черная ввинчивалась страшным столовым штопором, кисло-сладкими ягодами отчаяния. 6 марта 2006 ..^.. *** Пашня, мягкая, как хлеб, солнце прячется в малине, пароходы облаков разрывают небеса, ты не смотришь мне во след, я лечу на цеппелине, только здесь, и был таков, полосатый, как оса. Плеск воды, а рыбы нет, жар огня, а мы устали, белым голубем летит яблоневая судьба. Звезды в поисках комет, жук сидит на пьедестале, он блестит, как апатит, капли падают со лба. Тихо в доме, но зато в нем живут не для забавы, пиво черное жуют, фонари горят дотла. Не откроет вам никто, от Берлина до Полтавы. Будет каменным уют для железного тепла. Хлеб давно тебе не брат, только водка колкой горстью забирает воздух твой, оставляя пустоту, будешь сам себе не рад, привечая эту гостью, по ледовой мостовой, на расшатанном мосту. Но она тебя поймет, губы в губы, грудь ломает вздорных звуков череда, голоса вчерашних дней. Эти губы - чистый мед, но она тебя не знает, в этой жизни никогда не встречайся с ней. 6 марта 2006 ..^.. *** Кейсария. Уходящий в песок акведук. На другой стороне земли серая утка тихо скажет тебе: дук-дук. Так что теперь голи. До десяти, если десять еще наберешь. Если не страшно тебе считать. Помнишь, ты украл хлебный нож, чтобы сердце его достать. Корабел стоит у руля, но ему не дали ветрил. Роза ветров цветет, но не дает корней. Ты смотришь вниз, там земля, но ты ли ее открыл, или это просто игра дорогих теней? Поэтому пой себе, все остальное - разброд, разбой, воровство последнего, когда первого не видал. Серая утка плывет в воздухе над тобой. Глаза ее, протяжные, как миндаль. 7 марта 2006 ..^..