ВеГон | Библиотека


Алексей Рафиев


Стихотворения

 

  •  моей Кале
  •  скифы
  •  псалом

 



моей Кале

1. Ау… Ты слышишь меня, Ева? Хоть что-то, но я все-таки сберег, и это небо, это наше небо, исхоженное вдоль и поперек – тому свидетель. Милая, родная, я все еще люблю тебя. Лечу – вокруг страна до боли ледяная – к далекому, но яркому лучу. Осталась пара-тройка откровений, и мир изменится, оттает, отомрет от умопомрачительных мгновений, спешащих мимо – задом наперед, как в заговор бунтующего низа среди зеркал, разбитых перед тем, как посетила нашу глушь Алиса. И это небо – в полной темноте – лишь кажется жестоким и свирепым. Оно живет. Поверь – оно живет. Мы навсегда сроднились с этим небом. В нем наше счастье, а не эшафот. Не обращай внимания на стрелки. Не заполняй себя кромешной тьмой. Не замерзай, душа моя, у стенки. Лишь этот мир, который твой и мой, со дна, из бездны, из-под покрывала снегов, заиндевевших в небеса, спасет нас, чтобы ты не горевала и не напрасно плакали глаза. 2. А потом приходит мир, за которым тьма. Если есть глухая, то это – глухая ночь. Наступает новая, очередная тюрьма, и уже не в силах хоть что-то по жизни смочь. Наступает кромешный и осязаемый мрак. Никаких сомнений в своей реальности нет, и опять становишься, как средневековый ведьмак, озадаченный светом оживших внутри планет. А потом приходят прозрение и тишина. Всю бы жизнь вот так – на коленках у образов. Появляются – Сын, а за ним – Жена. Отпирается потихонечку мой засов. Вслед за этим – цельность, а не каждый сам. Вековечных истин накатывает ярмо. Отворяется потихонечку мой Сезам. Открывается потихонечку всё само – каждый атом опрокинутого естества, каждый вросший в камень безверия стебелек. Мир осыплется, как обугленная листва. Я всего лишь сейчас озвучиваю эпилог. Надо срочно начать совсем по-иному быть. Надо все устроить не так, как заведено. Надо сделать так, чтоб этот поганый быт превратился в слепо-глухо-немое кино. Если вера бьется в тебя, а не ты в нее, то становится безразличным все, что вокруг, и со временем отступает слегка гнилье, и пытаешься выскочить за порочный круг представлений о мире и собственном бытие. Превращаешься в источение доброты, продолжая тенью скользить по серой стене и давно уже сомневаясь, что ты – это ты. Личность – только если боишься небытия. Остальное – мелочи, первородный грех. Я давно уже сомневаюсь, что я – это я. Мне родней земных теченье небесных рек – как и каждому. 3. Миша скоро станет совсем большим. Мне приснилось, будто мы с ним бежим – я и он – облаками, и Солнца свет наполняет нас, и печали нет в целом-целом мире, и этот мир стал настолько добр и настолько мил, что нестрашно даже – совсем, ни-ни. А вокруг сияют огни, огни – звезды, луны, планеты, хвосты комет, и чудесна жизнь, и печали нет. Посмотри на небо – какая синь! Посмотри, как сладко уснул наш сын.     ..^.. скифы О, ты, гламурный мир, усеянный блядвом – все эти глянцы мрачных светских хроник. Вы так изгадили наш общий дом, что не становится от ваших похоронок хоть каплю легче. Слишком много вас – до основания прогнивших чучел – и ваших фраз – случайных, бледных фраз. Нет – все-таки не зря я столько мучил любую тлю, прилипшую к ногам, испепеляясь в собственном горенье, и срал на головы чужым богам, и пачкал их меха и оперенья. Вся эта поколенческая муть обмякла наконец-то и готова к распаду – надо только подтолкнуть, чтобы пошло быстрее дело, чтобы костры пылали вдоль границ ума. Мне надоела вялая текучка. Мне надоели – долгая зима и холуев безропотная кучка, глядящих в мир, как в пенсионный фонд. Пора снести все это – без остатка. Мир не больница и не эшафот. Пусть будет горько – лишь бы стало сладко. Мильёны вас. Нас тьмы и тьмы, и тьмы. Попробуйте – сразитесь с нами. Да – скифы мы. Да, азиаты – мы – с раскосыми и жадными очами. Журнальчики с портретами вождей, плакатики моделек и актрисок… Грядет эпоха огненных дождей. Час искупленья на пороге – близок тот миг, в который все, что есть теперь, отторгнется от все еще живого, и отворится для иного дверь, и будет много этого иного. Но вы не слышите меня. Все, как всегда – привыкшие к размеренному быту вы прожираете свои года, отстраивая выше города, в пространстве, у которого разбита сама основа. Эхом от колонн я отрекаюсь от пустых рефлексий, и вижу, как несется Вавилон сквозь череду вселенных и предместий к темнице неосвоенных пустот, порабощенных завистью и скукой. Я вижу это все с таких высот, что это будет, или – быть мне сукой. Не вечно же блядву крутить кино? Ведь не случайно прозвучало Слово – То самое, которое Оно, и ожила моя первооснова, и мой, разграбленный веками Храм, очнулся и затеплился в утробе, и изгнан из него пришедший хам, и бесы запечатаны во гробе. Они скребутся в коробе своем – хотят опять сбежать из-под засова. Всегда приходит то, что мы зовем, забыв о том, что первым было Слово. Эпоха переросшей тени тьмы закончится угаром катаклизма, и все слепые, все на свете мы – живущие от верха и до низа – получим по молитвам и делам – не в первый раз. Увы – ничто не ново в пределах душ, отмерянных телам – с тех самых пор, как зазвучало Слово.     ..^.. псалом

Облик теперешнего мира вызывает самые разные эмоции. Практически всё подлежит уничтожению, а новомодные книжники оказываются на деле хрен поймешь кем. Но дело даже не в этом.

Чистым творчеством стало заниматься практически невозможно. Некоторые художники совокупляются с животными, искренне полагая, что творят, а не зоофилийничают. Есть те, кто до сих пор рубит иконы или прилюдно мастурбирует. Кого только не встретишь в нашем городе.

Город огромен. Главное, подольше не пить. Желательно – совсем. С наркотиками тоже поаккуратней. Много показательных примеров. Но основная беда, все-таки, алкоголь. Он ведь – зараза – вседоступен. Взедозволенность вообще штука пагубная. Собственному растлению лучше особенно не потакать. У иных доходит до серийных и даже массовых убийств. Кого только не встретишь в нашем городе.

Недавно понял, что подлунного мира нет. Всякие народные сказки и прочие эпосы изначально вторичны, потому что отражены с Луны. Реальное естество человека – Солнце. Каждый из нас – храм Солнца. Всякий, поклоняющийся Луне – гадит в углу своего храма. Иные превращают свой храм в общественную парашу. Кого только не встретишь в нашем городе.

Деление на касты и прочие сословия – полный бред. Каждый человек – Богоподобное существо. Венец Творения. Весь остальной мир создавался именно для человека. Теперь посмотри в зеркало. Кто бы ты ни был – посмотри в зеркало.

Господи, прости меня за то, что я написал этот текст. Прости меня за все остальные мои тексты. Умоляю тебя. Мне порой вообще не к кому бывает больше обратиться. Только Ты есть всегда. Был, есть и будешь. Слава Тебе. Спасибо, что разбудил меня. Стало несравнимо яснее.

    ..^..

Высказаться?

© Алексей Рафиев