*** 

33 оборота, 0.33 бутылка.
Стертая, как пластинка, парковая дорожка.
Влажные листья вспыхнут, точно глаза у кошки.
Дождь в жестяную лужу, кружку или копилку. 

Выстроят пирамиду, если на храм не хватит.
И по своей бороздке, лунному коридору -
музыкою несмелой в сердце тореодора -
осень разгонит время, воздух шероховатый. 

Выберу пень корявый, пересчитаю сколько -
33 оборота, 72 оборота?!
Горькая влага льется - есть для нее работа.
Дальше - почти беззвучно. Дальше - ужасно скользко. 

    ..^..





Магний 

Морозный воздух колется на вдох.
Мне вяжут саван, шьют мне одеяло
две площади, аллея, конь на трех,
и коллектив, в котором все поддали. 

Глубокий выдох - к черту все летит:
две площади, аллея, конь и флаги, 
и небольшой рабочий коллектив
бездельников, лакающих из фляги. 

И Командор, и конь зеленый злой
освобождают время или место...
И комковатой падает золой
снег или грусть небесного семейства. 

    ..^..





*** 

И я здесь был и я уже писал
об этом или, может быть, подобном.
Мед-пиво пил и девушек спасал
в миру загробном. 

Текла реальность в горло - де жа вю -
по три захлеба в каждый из стаканов
Обидно за держaву -  дер-жа-вy! -
корчагин там тебя или стаханов. 

    ..^..





*** 

Нас прячут боги в параллельный мир,
не позволяя игр, (для них мы дети). 
В их планы входят не чума и пир,
не то, что за других они в ответе -
а  переправка скромных душ и тел -
рассады номерной одной теплицы.
Кружатся пыль, пыльца, размокший мел,
никто б не угадал в них наши лица.
Я выберу дымок, что будет мной.
В пробирке комнат, на стеклянном ложе
не я, и растирают с темнотой
души частицы и кусочки кожи. 

    ..^..





*** 

Втайне надеяться на бессмертие,
овечье тепло, а не грязь загона.
Если воздуха хватит, позволит симметрия,
жизнь у подножия террикона. - 

На берегу самой мелкой речки,
пересыхающей в полнолуние,
я шерстинкой впрягусь золотой овечки
в каждое слово твое - безумие! 

    ..^..





*** 

Дождь заглушает музыку сфер.
Может их музыка -
бабочек шелест на шелке портьер,
шепот их узника. 

Дождь горьковатыми каплями в рот.
Горки и мельницы - 
крутит картинки назад и вперед -
пленник для пленницы.
 
Музыка сыплется пеплом, песком
прямо на голову. 
В пыль наряжает, поет волоском
арфы Эоловой. 

    ..^..





*** 

Не парашют зарытый или, не дай бог, крылья,
разные глаз орбиты, (тоже мне, Иезекилья!) -
выдаст меня - ухмылка, загнутая в усы,
искра в глазах, бутылка божьей почти росы;
Профиль поди не римский и, убедись, - анфас,
адрес иерусалимский, гневный от горьких фраз -
голос со старой пленки, вечный конъюнктивит,
спящий в душе, в печенке с новым псалмом Давид. 

    ..^..





Исход 

Пройти по дну, где камешки, кристаллы 
меняют темноту перед глазами
и выжимают свет из старых ран.
Сплав жестяной реки, он мягче стали,
два раза выйти - вот он мой экзамен,
но, к сожаленью, слишком много стран.     


Бьет барабан, костер горит над нами
и слышится молитвенный базар.
Я со своей молитвой - ветеран
забытой битвы между временами,
какой-то Чернобей и Светозар,
небесный человек: их вин тер ман. 

Я от земли и сохнущей в печали
пустыни, расцветающей камнями,
от женщин, от любви, от личных драм -
я легким стал, таким как был в начале,
и перышком гусиным между снами,
в игольное ушко: сезам-сезам... 

    ..^..





*** 

Ленивая муха терзает окно,
зовет папу-маму на помощь.
Куда ей лететь, ей ползти все одно,
как будто читать по-слепому. 

Здесь дачное лето, ледащий поэт,
и строчек в мозгу колоннада.
Так есть ли любовь для него или нет,
ему уже много не надо. - 

Чтоб кто-то веселье его убивал,
и не принимал его жалоб.
А он бы то плакал, то тихо лежал,
и что-то мешало, жужжало. 

    ..^..





*** 

Под утро явился блудливый комар
бурить звуковую дорожку,
мой чуткий аквариум, хрупкий словарь,
постели крахмальную крошку. 

Любя, облетал он, болея душой,
знакомый до крови периметр.
Но я затерялся в кровати большой,
в небесном Иерусалиме, 

где падает осень огнем голубым
и тысячью бешеных листьев...
И бедный комар забывает латынь
своей ежедневной молитвы. 

    ..^..





*** 

Ночь - это всадник без головы,
синий мертвецкий сон,
и под глазами круги и рвы.
Чертовым колесом -
жизнь - замираешь вверху, внизу,
страхи свои давя.
Око за око и зуб за зуб,
и за слова - слова. 

Может, над пропастью рожь нежна,
виски не лжет к утрy -
ржет, загибая, что мне нужна
ты, никакой не друг.
Чтобы рубиться и ночь и две,
крепкой хлебнув смолы.
Песнь о катящейся голове 
хором поют стволы. 

    ..^..