ЖИВОПИСЦЫ 

У этих повинность, у тех корысть, у всех привычка к мазне -
Но каждый берётся за старую кисть и пишет слова на стене. 

У кисти этой щетина врозь, и каждый мазок - сюрприз:
Порою слова прожигают насквозь, порою стекают вниз. 

Как часто бывает замах не высок - но чаще рука не тверда -
И падают капли слов на песок, и нет на песке следа. 

В дело идут волшба и божба, но в них не каждый мастак -
И вновь написана чья-то судьба неверно, неладно, не так. 

Видать, помешало бревно в глазу или спущены рукава -
И люди ползают там, внизу, пытаясь собрать слова. 

Но судьбу не собрать из упавших частей, как из дощечек паркет:
Она - мозаика для детей, где пары деталек нет. 

Никто не узнает, по чьей вине его судьба неполна...
А где-то выше на белой стене чужие горят письмена. 

И кто-то вытрет о стену ладонь, оставив смазанный след... 
О, этот неверный ясный огонь. О, этот недолгий свет. 

    ..^..




ЛИТЕРНАЯ МГЛА 

Нам каждый шрифт уже претит, как плесень или прель:
И корпус врёт, и врёт петит, и лжива нонпарель.
К чему на литеру взирать со всех её сторон?
Умеет цицеро приврать - почти как Цицерон. 

Те, кто возьмётся изучать в грядущем наши дни,
Скрывать не станут и молчать - всё выскажут они;
Сквозь толщу вековых пластов увидит род людской,
Что буквам нынешних шрифтов нет веры никакой. 

Двуличны буквы, неверны, клеймо у них на лбу,
Но мы - глупцы и болтуны - в них верим, как в судьбу,
И мы на карту ставим их и сыплем в борозду -
Чтобы в конце времён любых призвали их к суду. 

И скажет неподкупный суд: "Напрасна канитель!
Пусть корпус врёт, петиты врут и лжива нонпарель, -
Шрифты не выбросим, браня, не свалим их в углу:
Струится свет былого дня сквозь литерную мглу". 

    ..^..




НЕКОМПЛЕКТ 

Нам апостолів не назбирати й восьми...
Юрiй Iздрик 

Обыденность. И серость. И усталость.
Нам не везёт. И прежде не везло.
Всё дело в том, что здесь уже осталось
Апостолов неполное число - 

И в том причина всех других нехваток.
Дошла, как шелест, неблагая весть:
Их с нами рядом разве что десяток...
Да нет, куда там! семь, а может шесть. 

А где другие? Это неизвестно.
Им опекать нас стало не с руки,
И неуютно, и неинтересно:
Разруха... грязь... дороги... дураки... 

"Вы там ещё? Бросайте их, ребята!" - 
Призыв других летит издалека...
А наши - только вздрогнут виновато,
Но не уходят. Всё ещё. Пока. 

Потом уйдут - сначала те, кто слабы, -
Туда, где у людей цветные сны.
И как сберечь нам парочку хотя бы -
Таких, которым мы ещё нужны?.. 

    ..^..




КОНЦЕРТ 

Александру Габриэлю 

Шансонье, ты выходишь к обрыву, дрожа,
И за воздух хватаешься, глядя в партер: 
Смотрят взоры смятенные из блиндажа 
Разлохмаченных лож и потёртых портьер. 

Непростое лечение вcяких скорбей
Почему-то взвалил на тебя одного
Неприкаянный век - театральный злодей,
Малолетний иван, позабывший родство. 

Ты не снимешь печали чумную печать,
Этот сдавленный воздух не сможешь вдохнуть.
Повернуться бы надо. Уйти. Промолчать.
Под свою фонограмму немного вздремнуть... 

Но разрушена горным обвалом тропа.
Нет возврата. Программа, потом - на поклон...
Будет всё как всегда - и цветы, и толпа.
Только толку не будет. И нужен ли он? 

    ..^..




* * * 

Юрию Смирнову 

На Сен-Мишеле проживает бог. Он каждый вечер - в тесном кабачке; с ним сонный и рассеянный бульдог на старом, но надёжном поводке. Ты бога отыскал уже давно, но зря садишься на соседний стул: тебе поговорить с ним не дано, тебе гарсон об этом намекнул - тот, что на фоне столиков пустых листает что-то вроде "Фигаро" и вовсе не нуждается в твоих три раза пересчитанных еврo?. Он тоже ищет истину свою и заполняет цифрами купон - а бог, доверясь давнему чутью, подсказывает что-то про "Лион"... Бульдог косится на тебя, клыкаст, а бог с гарсоном спорят про футбол, и бог тебе автографа не даст, и из подвала ты выходишь, зол, в безбожную парижскую жару: приезжий варвар из страны берлог... А завтра - рейс обратный поутру. Туда, где тоже проживает бог. 

    ..^..




ОСЕНЬ 


  I. 

А за окном - кручина октября,
Землистых листьев мокнущая горка,
И три кота, как три богатыря,
В три стороны поглядывают зорко. 

Расплакался простуженный сезон,
И облако скользнуло, как с насеста,
С косого небосклона на газон,
Спугнув котов с насиженного места. 

И кажется, что груз не по плечу,
И солнце не пробьётся из-под спуда...
Но я закрою шторы. Свет включу.
Об осени подкравшейся забуду. 

II. 

Я дверь балкона утром отопру,
Взгляну на невесёлый небосвод,
И нитка жизни дрогнет на ветру
Нелепых нескончаемых погод. 

Летят по небу тучи в никуда,
И им плевать на землю свысока,
А осень подступает, как вода, 
И нитка жизни, как всегда, тонка. 

Гляжу на мир спокойно, не скорбя,
Убытки позабыв и барыши...
Скрипучий ворот тянет на себя
Натянутую ниточку с души. 

    ..^..




* * * 

Забыто время волшебства - и вспоминается нечётко,
И в жадном ожиданьи льда дрожит от холода вода.
А звёздных линий кружева - как заоконная решётка:
Нет входа никому сюда, а нам нет выхода туда. 

Погибло время теплоты - что говорить о нём посмертно?
Слова замёрзли на ветру, и всё. И дальше - тишина.
Когда белёные холсты на землю лягут милосердно,
Тогда я двери отопру и шторы уберу с окна. 

И будет время белизны, в глаза плеснёт шальное солнце...
Ответит время на вопрос, который я не задаю.
И каплю горькую вины, что в чашке замерла на донце,
Ледышкой сделает мороз - и я ледышку разобью. 


    ..^..