Лена Ребе
Прогулки с И.Бродским по матрасу
Есть истинно духовные задачи.
А мистика есть признак неудачи
в попытке с ними справиться. Иначе,
их бин, не стоит это толковать.
И.Бродский "Два часа в резервуаре"
22 сентября 2006
Линц
Уважаемые дамы и господа!
В результате этих прогулок автор сменил пол на мужской, имя на Давид и ринулся делать карьеру. Части текста, могущие помешать карьерному росту, удалены из открытого доступа и обозначены знаком КАР!. Места, в которых удалено более одной страницы, обозначены КАР!КАР!.
Шана Това!
Давид Ребе
|
Содержание с эпиграфами: |
Краткое вступительное слово (эпиграфа не содержит)
В качестве разминки перед тяжелой и неблагодарной умственной работой - чтением этих записок - читателю следует ознакомиться с повестью Дины Британ, "Промеж печальных глаз или исповедь бывшего брюнета", http://samlib.ru/b/britan_d/, иначе многое в тексте так и останется непонятым.
Существ, являющихся одновременно и читателями, и бывшими брюнетами в указанном выше смысле, просят не беспокоиться. Если это всё-таки произойдёт, то им разминаться следует водочкой, пока душа принимает, и ещё два часа после того. За десять минут до окончания второго часа рекомендуется облевать экран компьютера и выключить его, не приступая к чтению Записок.
Все эпиграфы и цитаты в тексте выделены курсивом и большей частью взяты из поэмы Иосифа Бродского "Два часа в резервуаре".
Сам текст является свободным переложением темы резервуара для игры на матрасе женским голосом. Исполняется в темпе Allegro Vivace.
Их либе ясность. Я. Их либе точность.
Их бин просить не видеть здесь порочность.
Началось всё с матраса. Вернее, с моего решения купить новый матрас. И начать новую жизнь. На новом матрасе. С моей новой любовью. Каковую я встретила в январе, в золотом городе, под голубым небом, как конечно же помнят все мои читатели.
КАР! КАР!
Нельзя сказать, чтобы за эти полгода уж совсем ничего другого не происходило.
К примеру, я ещё в декабре писала - создала, мол, новую теорию волновой турбулентности. Обобщила, мол, Колмогорова с Арнольдом и Мозером. Ха. Создать теорию - дело нехитрое. Вот ознакомить с нею мировое научное сообщество - это дело другое. Так что пару месяцев заняла переписка с рецензентами числом три, первоначальное мнение которых было одинаковым - очень интересно, но ни фига не понятно. Зато этот самый непонятный "фиг" был у каждого рецензента свой собственный. Так что некоторые куски текста пришлось раз по десять переписывать, не меньше - а текста-то всего 4 страницы. В апреле статью опубликовали.
История с Псушей и Перлом перешла из состояния "острое респираторное заболевание" в состояние "хронический бронхит", и контракт мой продлевался теперь с помощью кувалды и какой-то матери каждый раз только на полгода, по окончании которых наступала очередная торговля насчет того, кого именно включать соавтором в мои статьи и какие именно безмозглые псевдо-математические измышления Псуши я не должна комментировать официально.
Выбрав промежуток поспокойнее между ответами рецензентам, любовным томлением и торговлей с Перлом, в середине февраля я позвонила Цаку, чтобы уговорить его заняться одной задачкой по плазме в токамаке. Устойчивые состояния посчитать.
Если её решить, то Нобелевская премия обеспечена. Можете мне поверить. Только слово "решить" нужно правильно понимать. Решить математически я могу прямо сейчас. Нет проблем. Решение - прямое следствие моей новой теории. Но математикам нобелевка не положена - болтают, будто жена Нобеля изменяла ему с математиком, вот он их в список и не включил. А мне Тор ещё тогда, в 1998 году, сказал, что мне она положена. Конечно, бывают премии за мир там или по литературе, но по-моему он имел в виду физику. Превратить же мое математическое решение в физические метры и килограммы - для этого по-настоящему хороший физик нужен, таких, положим несколько десятков в мире найдётся. А вот умеющих найти сотню-другую миллионов долларов, чтобы поставить эксперименты и продемонстрировать все величие, и простоту, и справедливость моей теории - такие физики уже товар штучный. И Цак - один из них.
Цак кокетничал ровно 1 минуту и 43 секунды (я по часам засекла) - мол, и старый он, и плазмой лет двадцать не занимался, и позабыл всё давно - а потом спросил строго, готова ли я жить и работать в Америке. Я ответила, что если по этой тематике - то готова (правда, пальцы на левой руке на всякий случай скрестила - не хочу я в Америку, мне в Австрии хорошо). На том и распрощались. Цак пообещал разузнать насчет денег и перезвонить через две-три недели. Поговорить конкретно про задачу решено было в апреле, на конференции в Венеции.
Больше я с Цаком не разговаривала и, по-видимому, уже и не буду. По крайней мере, в этой реинкарнации.
Случилось же всё из-за великого Тау. Или из-за моей любви к добрым делам, каковые, как известно, неотомщенными никогда не остаются. Или же потому, что так в Книге записано...
Так или иначе, произошло вот что. В конце февраля - я как раз вернулась с одной скуууушной конференции в Берлине - мне позвонила дочка великого Тау, вся в слезах, с тем, что у папы неоперабельный рак, врачей хороших нет, знакомств нет, денег нет, и что теперь делать - никто не знает. И я, как всегда, немедленно бросилась помогать ближнему - которого (отмечу просто для полноты картины) я ещё в декабре прошлого, 2005 года, с радостью и облегчением покинула навсегда. Если кому непонятна причина - почитайте Дину Британ, и станет понятнее. А поводом послужило то, что он категорически запретил мне лететь на симпозиум по турбулентности в Варвике.
Он заявил, что если я в Варвик поеду - то это будет то же самое, как если бы я ему с Цаком изменила. Они с Цаком когда-то были большие друзья и коллеги, и даже Государственную премию вместе получили, причем великий Тау остался в числе получателей только благодаря самоотверженной борьбе Цака с антисемитски настроенной советской администрацией. В результате каковой из двух зол - Ленинскую премию без великого Тау или Государственную с ним вместе - Цак выбрал второе... Но это всё дела прошлые. Последние четверть века они - страшные враги. Я так и не смогла доискаться до конкретного повода, положившего начало вражде, но настоящая причина тривиальна: зависть. Великий Тау, со всей своей известностью в узких научных кругах, дальше профессора не пошёл, и никаких наград или премий, кроме той самой, единственной, подаренной ему Цаком, тоже ни получил. Даже школы научной не создал. А Цак - и академик, и директор, и лауреат, и основоположник... Кто же такое выдержит? По крайней мере, великий Тау не выдержал, и пошел делать мелкие пакости Цаковским ученикам - чистый математик всегда может найти математические дыры в физической работе, что, впрочем, ничего не говорит о её качестве. Не разговаривали они лично уже лет десять, и мой бывший брюнет (сокращенно - ББ) решил отчего-то, что я тоже должна поддерживать вражду. В частности, не ехать в Варвик, где Цак, главный турбулентщик современности, естественно ожидался.
Моё заявление о том, что я поеду, ББ прокомментировал по телефону из России словами: "Ну, я ему покажууууу!" Я процитировала в ответ свою виртуальную подругу Леночку Березину (http://samlib.ru/b/berezina_e_l/):
У профессора, увы,
Яйца больше головы,
и улетела в Варвик, прихватив с собой свою новую теорию о слоистости волновой турбулентности и меховые тапочки 44го размера для вечно мерзнущих ног вышеописанного профессора с проблемными яйцами. Тапочки были выданы одному из русских участников симпозиума для передачи в Черноголовку - как доказательство того, что в Варвике я действительно была и что великого Тау, таким образом, действительно бросила.
Сим символическим жестом закончила я очередную любовную историю с очередным бывшим брюнетом, и зажила дальше. Неприятные телефонные разговоры время от времени ещё имели место и посвящены были выяснениям причин моего нежелания выходить за него замуж. И он-таки действительно не понимал, почему многожды опробованное поведение классического ББ - а именно, немедленное предложение руки и яиц (сердца-то им не выдают) жене с номером N, ещё до развода с женой под номером (N-1) - в данном случае к успеху не приводит.
Поначалу-то оно приводило - после многолетнего отсутствия всякой личной жизни, мозги мои совсем отказали. Одни гормоны остались. Так что целых три месяца - с января по март - я прожила счастливой невестой, примеряла на себя мысленно новую фамилию и трепала языком, где ни попадя, про свою великую любовь, собираясь выскочить за него замуж немедленно по получении им развода. Сбором документов для развода занимался в Москве один из его учеников. В апреле-мае я неожиданно заметила, что (1) денег он не имеет и не зарабатывает; (2) ботинки предпочитает по 180 евро за пару, а мясо и сыр - с рынка; (3) милостиво разрешает мне зарабатывать на все это - но исключительно занятиями интегрируемостью и только под его личным руководством. А про турбулентность повелевает забыть, на неопределённое время. Если бы не последний пункт, то я, может быть, и опять попалась бы, а так - просто отложила свадьбу на год.
Года не понадобилось.
Уже в июне позиция моя сделалась окончательной и бесповоротной - постельные удовольствия и никаких матримониальных планов. Я запретила ББ произносить слова "развод", "свадьба", "фата", "свидетели" и проч. Тут следует заметить - для читательницы, не слишком просвещенной в повадках биологического рода ББ-ов (чтобы отличать конкретного ББ от представителя их биологического рода далее используется специальный термин "ббабуин") - что брачные ритуалы ббабуинов весьма строго регламентированы и существуют в виде списка конкретных правил. Например, замужество неукоснительно предлагается по окончании первого коитуса, не взирая на матримониальный статус коитусующихся. Или вот ещё: чтобы узнать возраст следующей жены, нужно возраст ббабуина поделить попалам, а к результату прибавить 7. Признаком того, что пришло время менять старую жену на новую, является расхождение с этой формулой на пять и более лет (формула была выведена каким-то новосибирским академиком). Другое часто цитируемое правило: ббабуин должен превосходить жену по росту, возрасту и интеллекту. М-даа....
Если бы мы спокойно сели, да все эти их правила выписали, да на меня примерили - то сразу бы стало понятно, что на роль его жены я никак не гожусь, по многим пунктам. Например, формула для возраста давала какое-то неприятно большое расхождение, указывающее на близость следующего развода и необходимость вскорости начинать поиски с самого начала. Чуть ли даже не прямо с развода и следовало бы начинать... Опять же с интеллектом возникла проблема. Она у меня с ббабуинами и раньше возникала. Помню пару лет назад сидела я с одним таким у себя на кухне и спрашивала, отчего это никто из них со мной работать не хочет. А тот ББ напился до чёртиков моей же водки (я её для изготовления разных притирок держу) и начал орать на всю австрийскую ивановскую: "Да кто же с тобой работать будет?! У тебя все так легко получается, ты живешь, как будто танцуешь - то патент по прокатке стали получишь, то роман напишешь, то теорему про турбулентность докажешь. От этого кто хочешь на стенку полезет!" Может кто хочешь и полезет, но в данной ситуации я проблем неожидала - все-таки не просто какой-нибудь там замухрыжистый ббабуин, а сам великий Тау! Я ещё студенткой университета была, а про него уже слыхала.
Поэтому первый сигнал в этом направлении я просто пропустила. Выбрав время между решением его задач, приготовлением котлет и манной каши, и размышлением о том, где бы денег взять (моей зарплаты на его запросы явно не хватало) - я написала небольшой текст про два крайних предела турбулентности. Первый был описан Цак-ом, а второй - мною, в работах десятилетней давности. Тогда я ещё не знала, как их связать, и просто хотела в своей голове некоторый порядок навести, а публиковать текст не собиралась. Просто в интернетский архив повесила, с надеждой, что кто-нибудь толковый прочтет и что-нибудь разумное посоветует.
ББ с недовольной миной спросил меня, чем это я занимаюсь. Я объяснила. Он милостиво объявил, что посмотрит текст, пока я схожу в магазин за покупками к ужину. В магазин я сходила, и ужин приготовила, и был он съеден, а ни одного слова про мой текст так и не было сказано. В конце концов я не выдержала и спросила его мнение. И услышала в ответ: "А ты думаешь легко хвалить хорошую работу?!"
Мне - так легко, я и средние работы хвалю, просто в порядке поощрения. Почему бы и нет?
Второй сигнал - он же и последний - был похож скорее на ядерный взрыв, в результате которого самое слово "турбулентность" было запрещено к произнесению. Недели через две после первого сигнала, ББ решил почитать текст недописанного учебника по теории дискретной турбулентности, брошенного мною в январе как непосредственное следствие знакомства с ним. Он ушел читать текст в гостиную, а я полистала перед сном нудный шпионский роман по-английски и заснула. Проснулась я в половине третьего ночи и обнаружила, что ББ в кровати отсутствует. Влетев гостиную - не случилось ли чего, ведь не мальчик уже, под семьдесят - я застыла в ужасе от открывшейся моему полусонному взору картины.
ББ плакал, сидя в зеленом кожаном кресле, посреди разлетевшихся по всему полу листов моей рукописи.
В этот момент неподготовлености, чистоты и отрешенности от собственных насущных половых и желудочных проблем, мой ББ произнес как-то очень по-детски обиженно: "Я думал, что ты просто женщина, которая занимается наукой, а ты - настоящий ученый вроде меня!"
Такие моменты быстро проходят.
Теперь по всему выходило, что вместо положенной формулы
"интеллект мужа > интеллекта жены"
имеет место совершенно неприемлемая формула
"интеллект мужа >= интеллекту жены",
а то и хуже... Борьба с сиим отвратительным положением вещей началась немедленно и принимала иногда очень странные формы. К примеру, однажды ночью, положив руку мне на плечо и вперив в меня свои огромные трагически-прекрасные иудейские глаза, он принялся повторять тихо и размеренно, на манер молитвы: "Ты моя жена, ты моя жена, ты моя жена...." Ожидалось, по-видимому, что в результате сего волшебного действия мой интеллект съёжится от ужаса и начнёт, наконец, удовлетворять стандартной формуле. Проснулась я от того, что внезапно переполнившись эмоциями, он слишком сильно сжал мне плечо. Синяки две недели не проходили.
А потом у него кончилась австрийская виза, и закалённый в женитьбах боец уехал в Россию ни с чем. (Заметим в скобках, что затащить меня в загс в Австрии он пытался, не дожидаясь развода в России - под тем предлогом, что в российском загранпаспорте факт его женатости не упомянут.)
Последние иллюзии на тему ББ рассеялись у меня во время сентябрьского визита в Москву, в виду моего категорического нежелания жить без умывальника и спать без матраса. В Австрии-то они, купленные на мои деньги, ему совсем не мешали. А Москве вдруг оказалось, что их отсутствие напоминает ему, бывшему альпинисту, проведенные в горах юные годы. Я же так скажу - просто скупость обуяла. В Австрии его вклад в наше совместное хозяйство составили: 1 (одна) простыня, купленная на распродаже в Италии, и 1 (один) заварочный чайник, вывезенный из Москвы. Матрас для спанья на время моего пребывания в гостях у московского жениха мне пришлось покупать самой. Спать на нём он, впрочем, отнюдь не отказывался. Я уехала, посоветовав ему завести в туалете цветочный горшок с крапивой вместо туалетной бумаги, и в Австрию его больше не приглашала. Связь превратилась из половой в телефонную. Однажды, повесив трубку, в сердцах пробурчала я себе под нос: "Умер бы он, что ли, чем мне и прочим добрым людям нервы трепать. Похоронили бы с помпой, какой-нибудь приличный сборник статей издали бы в его честь, да и вздохнули бы с облегчением..."
Через неделю позвонила его дочка.
Я немедленно решила, что в его раке виновата я лично -сама ведь в своё время писала, мол, мысли равносильны деяниям и всё такое - и принялась за неблагодарное дело спасения жизни бывшего брюнета. Начавши с рассылки общего е-мейла с просьбой о помощи - по списку, включающему его учеников, коллег последних лет, ещё каких-то знакомых. И Цака. Кроме меня, никто не решился бы попросить Цака о помощи его заклятому врагу. А я точно знала, что если кто и сможет помочь - так только он, и спасала свою бессмертную душу. Душу-то я спасла, а вот Цака потеряла.
Он действительно помог - но на меня рассердился. В результате чего неоперабельный рак успешно прооперировали, а Цак перестал отвечать на мои е-мейлы и подходить к телефону. И в Венецию не приехал, и даже не сообщил мне об этом заранее. От расстройства я написала ББ, что не грех было бы поблагодарить Цака - и он тоже перестал мне писать, а звонить ему я и сама не звонила. Вместо того сидела я теперь в Израиле и объясняла доселе необъясненное явление природы - правда, пока не в плазме, а в земной атмосфере.
Делала я это в совершенно замечательной компании целых пять недель. Ещё съездила в Хайфу, на Бхайские сады поглазеть - тут-то мое время и кончилось. Под конец вдруг наступило лето, и я ужасно распухла, временно превратившись в огромный несчастный шар, каковой погрузили в самолет в лежачем состоянии и выгрузили в Линце. Дома через пару дней всё прошло.
В общем и целом, в эти полгода со скуки я не умирала, были у меня разные другие занятия. Но ОН из головы никак не выветривался.
КАР!
Но что с НИМ делать я не знала, и весь опыт моей предыдущей жизни никак не помогал.
Оставалось только колдовать.
Валентина посоветовала мне одно сильнодействующее приворотное средство - покупку нового матраса. У неё лично матрас сработал втечение года, за который она сменила работу, родила сына, переехала в новую квартиру и вышла замуж за свою первую любовь. Меняла ли она матрас ради него или вообще, я спрашивать поостереглась.
Омывшись лунным светом чистейшей воды, я дождалась полуночи и отправилась матрасить в интернетский мебельный магазин.
Глава 2. Матрасить - дело хитрое
Один поток сметает их следы,
их колбы - доннерветтер! - мысли, узы...
И дай им Бог успеть спросить: "Куды?!" -
и услыхать, что вслед им крикнут Музы.
Если вы думаете, что матрасить - дело НЕхитрое, сначала сами попробуйте, да вспомните старинную песню про начинающего волшебника: "Сделать хотел грозу, а получил козу." У той козы ещё рога на ноге выросли... А ведь его настоящие маcтера учили! У него уже диплом был!!! У меня такого диплома не было, но и планы мои были поскромнее - вынуть из постели старую козу, сиречь матрас, и сунуть туда новую, красивую. Всего и делов-то.
Оказалось, что хороший матрас - дело совсем недешёвое. И смешно класть его на мою разваливающуюся кровать, являющуюся частью разваливающейся же стенки с парой разваливающихся же шкафов, которые честно выдержали четыре переезда и теперь мирно поскрипывая доживали свой век в моей комнате. Лучше старую кровать выбросить, а купить новую, поменьше, и с хорошим матрасом. Это получится только чуть-чуть дороже, чем новый матрас на старую кровать. А ведь насколько лучше всё станет, правда? Не могла же я знать, что от разборки старой кровати вся стенка развалится. Я и забыла, что во время последнего переезда она местами была уже попросту сбита гвоздями, а местами - вообще скотчем склеена. Когда же обломки громоздкой и очень бестолковой стенки почили на помойке - я вдруг увидела, какая на самом деле огромная моя комната, и как замечательно получатся из неё небольшая спальня и большущий кабинет, нужно только в одном месте перегородку поставить... Короче говоря, пошло-поехало.
Покупка матраса очень логично трансформировалась в полный ремонт квартиры с частичной её перепланировкой и заменой большой части мебели и многих других предметов домашнего обихода. К примеру, старое постельное белье было неправильного размера, и подушки старые стали какими-то жесткими, и занавески в спальне не подходили к люстре, а лежащий теперь на полу в моем новом кабинете небольшой персидский ковер - к картинам, так что их тоже пришлось перевешивать. Слава Богу, запас картин у меня предостаточный, так что подходящие тут же и нашлись.
А ковер был сам как картина. Был он ручной работы, назывался "Life of Nomade", и номад этот был я, и жизнь была моя, и сидела я теперь подолгу в своем любимом зеленом кожаном кресле и разглядывала её. Рисунок был очень простой - песочный желтовато-бежевый неровный фон, бордюр из небольших колючек по всему периметру, четыре колючки покрупнее, по одной на каждый угол, и большое зелёное дерево в центре. Оазис. Дерево напоминало мне эмблему института Вайцмана - не знаю почему, форма у него совсем другая, и я теперь часто размышляла о непонятных рыжевать-коричневых пятнышках, вытканых у нижней части кроны дерева. Пятнышек было шесть и расположены они были симметрично относительно ствола того же цвета - три слева и три справа. Странным образом, пятнышки помогали концентрироваться, и работа после сидения в кресле бежала быстрее и веселее - неважно, писала ли я очередную статью в Physical Review Letters или про крапиву в туалете. Я как-то перестала разделять эти виды деятельности, и на экране компьютера висели теперь всегда оба файла, а текст писался то туда, то сюда, то по-английски, то по-русски, и были это на самом деле просто части одного и того же текста, кусочки громадного пазла, которые мне или кому-то другому только ещё предстояло собрать воедино...
Иногда кусочки прилеплялись друг к другу сами, как будто притянутые магнитом, оказываясь записанными в один файл, и выглядело это очень смешно, к примеру так:
"Author is sincerely grateful to V.E. Zakharov for his encouragement and permanent interest for this work, and whose numerous results in the theory of wave turbulence gave us necessary insights while creating a model of laminated turbulence. И улетела в Варвик, прихватив с собой свою новую теорию о слоистости волновой турбулентности и меховые тапочки 44го размера для вечно мерзнущих ног вышеописанного профессора с проблемными яйцами."
Теперь - прежде, чем отсылать тексты в научные журналы - мне приходилось их особенно внимательно вычитывать и вымарывать из них разные там облака, в штанах и без оных. При этом очень помогала новая мебель - когда ее привозили, мне приходилось на несколько часов оставлять свою писанину, что здорово прочищало мозги. Закончить статью про межсезонные колебания в земной атмосфере мне помогла небольшая застеклённая витрина для хрусталя, которая замечательно вписалась в угол между книжными полками в гостиной. А открытые вопросы теории слоистой турбулентности были сформулированы благодаря вовремя приехавшему шкафу для пылесоса, гладильной доски и прочих хозяйственных надобностей.
К концу июля я закончила и отослала, куда надо, три новые статьи - и опять превратилась шар. Как в Израиле, только ещё хуже. При этом пенять на жару уже не приходилось - она вдруг кончилась, и таки нужно было идти к врачу и разбираться, в чём дело. Разборки заняли две недели, втечение которых я лежала в больнице, а врачи проверяли гипотезы. Теперь я точно знаю, чего у меня нет: опухоли в мозгу, проблем с сердцем, почками и печенью, гормональной перестройки организма, остеопороза, артрита, холеры, тропической лихорадки и прочих нормальных человеческих заболеваний. Я даже не беременна. Как выразился Тор, разыскавший меня из Осло по телефону, обзванивая все Линцские больницы по очереди, "Du bist pathologisch gesund" (Ты патологически здорова). На здоровье всё это, тем не менее, не походило - за два дня я прибавила семь с половиной килограммов, кожа на всем теле была натянута как на барабане, любое прикосновение причиняло сильную боль, равно как и любой шаг, поскольку ступни тоже опухли, а голова постоянно кружилась и давление застыло на 75/40. Глаза по утрам выглядели как две узкие щелочки, и чтобы расцепить воспаленные веки мне приходилось прикладывать к ним кусочки льда, вытащенные из холодильника, и так и стоять...
Перед самым своим днем рождения я выписалась из больницы, без диагноза и медикаментов, но с рекомендациями - поменьше работать, да ещё массаж попробовать (лучше подводный), раза три-четыре в неделю, ну, если боль поутихнет. А витамины и свежий воздух - всегда хорошо.
Тор же сказал, что болезнь моя есть проявление некой сложной внутренней работы, и как только она успешно завершится - так сразу же и болезнь моя пройдёт бесследно и навсегда. Что означало, что работа эта началась потихоньку ещё в апреле, разыгралась посильнее в начале июня и теперь, наконец, вошла в полную силу.
У внутренней работы есть одно удобное качество - её не нужно делать. Достаточно просто вытащить её изнутри наружу - тут-то она и кончится. Я попробовала было, но уж совсем не за что было ухватиться. В этом деле самое трудное - посмотреть на проблему со стороны, от себя отрешиться - иначе этот самый ТЫ никогда не даст тебе ТВОИ внутренности наружу вытащить.
Ну так отрешись. Сосредоточься. Вспомни, что ты ученый. Настоящий, хе-хе. Перелистай мысленно последние месяцы своей жизни в поисках какого-нибудь структурного элемента, повторяющегося события, мелких и неважных на вид фактов, связывающихся в общую цепочку... Отбрось шелуху. Опиши процесс. С тремя крупными пиками в середине апреля, начале июня и конце июля, и ещё несколькими поменьше там и сям. Открой ежедневник. Забудь про боль. Вспоминай, что в эти дни было. Кто звонил, какая была погода, что ела на обед, на каком языке разговаривала, какие украшения надевала, какую статью писала. Забудь про боль. Лучше график нарисуй. Килограммы, сантиметры, даты проставь. А география - не важна, ты это барахло с собой по всему свету таскаешь. Забудь про боль. Если ЭТУ задачу не решишь - больнее будет. Голову от мыслей очисти. Забудь про боль. Закрой глаза. Увидь!!
И я увидела.
Глаза б мои на это всё не глядели...
Внутренний процесс, понятное дело, имелся, и назывался он разлад. Разлад между моими желаниями, требованиями моего Эго и планами Господа-Бога относительно нас обоих. Очень приблизительно это выглядело так: небесные планы совпадают с желаниями моего Эго, в результате чего в середине апреля мне был выдан помошник для их осуществления. Я же сама участвовать в осуществлении таких дурацких планов не собираюсь, поскольку мне оно не нужно. Помощнику я регулярно выдаю по мозгам, что не мешает ему возникать в моей жизни вновь и вновь, вызывая большие и средние пики. Кроме того, вокруг меня с регулярностью примерно раз в две недели происходят события, которые должны были бы направить меня на путь истинный. Я отбиваюсь от них руками и ногами, пока есть силы, и только в двух случаях приняла на себя известные обязательства - просто уже мочи не было бороться.
При этом сила внутреннего сопротивления такова, что ни сам помошник, ни одно из этих событий или принятых уже обязательств не упомянуты в моих записках ни единым словом! Для них здесь просто места не оказалось. Ни в логичную научную картину, ни в а-логичную женскую они не вписываются. А я-то считала, что всё честно и очень подробно излагаю, без всяких пропусков. Ага, без пропусков...
Хватит пока.
Внутренняя работа - она вроде водолаза. Её если слишком быстро наружу вытащить, то или кровь из ушей пойдёт, или вообще свихнёшься. У меня других проблем хватает. Вон, обувные шкафчики в коридоре не повешены и унитаз нужно новый заказывать, а внутреннюю работу свою гомеопату выдам, пусть он её лечит.
Хорошо, что гомеопату наличными платят - так я и увидела, что у меня на счету всего 42 евро осталось.
Когда на интернетские шкафы кнопочками нажимаешь, а их потом прямо домой привозят - теряется ощущение, что это всё денег стоит. Как оказалось, немалых. Т.е. собственно все мои деньги уже кончились - и расхожие, и отпускные, и специальный загашник, который обычно расходовался после отпуска. Положим, в отпуск я так и так не собираюсь, а питаться можно капустным супом. Но матрасить-то на что?! И бросить это занятие тоже невозможно - затягивает. По квартире носится ураган из порхающих шкафов, полочек и кроватей, ведра с разноцветной побелкой степенно маршируют в свои комнаты, бразильская картина вдруг соскакивает на пол со стены над диваном и в несколько прыжков оказывается в спальне, прямо над новой кроватью, где ей, конечно же, самое место и есть. Любимое кресло, неторопливо ухая и покряхтывая, покидает гостиную и перемещается в кабинет, превращая его таким образом в совершенство. Ворон мой, взмахнув крылами, усаживается на стену в коридоре, где для него уже всё приготовлено, даже специальное освещение. А еврейские музыканты, вдруг оказавшиеся визави с вороном, вскакивают со своих табуреток и, не переставая играть, гуськом перебираются на новое место жительства, в кабинет -
скрипочка иии-и-иииииии,
флейточка ооу-у-аааа,
контрабасик тух-тебедух-тебедах,
тух-тебедух-тебедах...
В сопровождении дуэта дрели с отбойным молотком. А ты стоишь посередь этого всего и орёшь от полноты чуйств во всю глотку:
Их бин антифашист и антифауст,
Их либе жизнь и обожаю хаос!
Гляди-ка, верблюд проскакал, с барабаном на спине. Я их обоих из Сахары привезла. Ох, Петька и ругался тогда! Верблюд ещё ничего, он маленький и молчаливый. А на барабане-то уж я набарабанилась в своё удовольствие и в пустыне, и в гостинице, и потом в самолете (в сумки наши этот барабан никак не вмещался), и дома тоже... Меня там на рынке продавец научил, как в такой барабан правильно стучать, чтобы красивая музыка получалась - его нужно сунуть подмышку, скажем справа, прижать к боку верхней частью руки, оставляя правую кисть свободной. Пальцы правой руки бьют по поверхности натянутой кожи легооонько так, по самому краю, чтобы звуки получались чёткие и негромкие. А громкие и гулкие звуки производятся пальцами и ладонью левой руки. В общем, если кому надо - приходите. Я покажу. Я, правда, давно не практиковалась, но вот сейчас попробовала - ничего, получается. Хотя звук, конечно, уже не тот - Петька как-то со злости бросил его на пол, и у барабана в одном месте части чуть-чуть разошлись. Но красив он собою необычайно, да ещё шикарная нога из оливкого дерева. Раньше я всё никак не могла найти ему достойного места в доме, а теперь место нашлось само собой - в кабинете, на полу, в непосредственной близости от номадской пустыни. Вот закончу матрасить - усядусь в позе лотоса посреди своей пустыни, прямо на дерево, и буду стучать на барабане. А верблюда рядом посажу.
Но до этого ещё далеко. Сейчас я ни то что в позе лотоса, а и на стуле-то сидеть не могу - больно. Могу стоять или тихонечко ходить, в общей сложности пару часов в день, а остальное время - лежу на новом матрасе в обнимку со старым лэптопом. Время от времени прогуливаюсь на кухню, где поедаю горстями витамины и разнообразные общеукрепляющие средства типа спирулины с кальцием. А раз в неделю хожу на гомеопатические уколы, каковых требуется как минимум десять штук. Про массаж, конечно, речи нет, потому как денег нет.
Забавно, что отсутствие денег ничуть не мешало происходящим вокруг меня переменам. Матрас вошёл в автомодельный режим и матрасил уже сам по себе, в результате чего народ валил ко мне толпами, и каждый что-то делал. Больше всего помог Василий, лучший актер нашего драматического театра и восходящая звезда австрийского кинематографа. Он оказался гениальным архитектором и дизайнером по интерьеру, и для начала полностью распланировал битву за превращение моей квартиры в совершенство, от принятия решения о внутреннеё перегородке до выверенного с точностью до миллиметра места для очередной картины. Кто-то вешал полки, кто-то белил стены, кто-то собирал новые шкафы и выкидывал на помойку старые, кто-то...
Приходят и уходят мысли, черти.
Приходят и уходят гости, годы...
Потом не вспомнить платья, слов, погоды.
Но побелка остаётся.
Пока матрас матрасил, я размышляла. Вот прошлой осенью, в Москве, я ведь тоже купила себе новый матрас - а ничего не произошло. Или как раз произошло? Попробуем вспомнить. Я приехала в Москву к вечеру и на четвертый день по приезде должна была делать доклад в институте Ландау. Всю ночь промаявшись на досках, служивших у ББ спальным местом, я утром попросила его сходить и купить матрас. Всё равно какой, хоть надувной, пляжный. ББ заявил, что это всё ерунда и что через несколько дней я привыкну. Честно говоря, я этих его слов всерьёз не восприняла, а села готовиться к докладу в полной уверенности, что следующую ночь буду спать, как человек. Ага, как человек. Для ббабуина женщина - не человек, а средство к существованию. Вторая ночь и второй день представляли собой один непрерывный скандал, посвящённый моему извращённому представлению о нормальной человеческой жизни - имелось в виду спаньё на матрасе - и моему гипертрофированному, даже для женщины, желанию выбрасывать деньги на ветер. Поскольку ключа от квартиры у меня не было, то просто сходить в магазин и купить матрас я не могла.
Подготовка к докладу была мною забыта начисто. Думала я теперь только об одном - как бы мне в этой Москве выжить весь тот месяц, на который я приехала. Решение я, конечно же, нашла. Утром третьего дня я позвонила старым приятелям - Нику и Галочке, с которыми мы когда-то гороскопы продавали, и объявила, что я в Москве. Они немедленно пригласили меня в гости - хотя бы на два-три дня, чтобы можно было без спешки обсудить всё, что с нами за все эти годы понапроисходило. А лучше бы - так и на всё время до отъезда. На дачу бы съездили, рыбку бы половили.
Я объявила ББ, что уезжаю, и заказала такси. Почуяв, наконец, что дело серьёзное, он выдал мне ключ от квартиры. Человек и немножечко пароход, разрезая мощной грудью московскую толпу, я на всех парах понеслась за матрасом, в то время как ББ держался в фарватере, где-то в полутора метрах сзади от меня. Матрас нашёлся в мебельном магазине, в двух кварталах от дома - самый простой, советского ещё образца, ваатный, стёёёёганый. Ах! И всего 532 руб. 17 коп. Счёт могу предъявить - я его как память храню, может, ещё на стенку в рамочке повешу.
Пока продавец выписывал счёт и паковал матрас, я была наверху блаженства. Я любовалась своим матрасом, я украдкой погладила его по восхитительно округлому полосатому боку, я сняла с него неизвестно откуда прилепившуюся к нему черную ниточку... Вот вернусь домой, посплю пару часиков - и такой им доклад сбацаю, что они там все заплачут горючими слезами и объявят меня гением всех времен и народов. И ночью высплюсь, и потом целый месяц высыпаться буду, и всю ту работу сделаю, для которой я, собственно, в Москву и приехала...
Как легко осчастливить человека - лиши его сна на пару суток, а потом матрас покажи.
Показать-то мне его показали, но спать на нём не дали. Остаток дня и вся ночь были посвящены поиску ответов на два вопроса: почему я его не слушаюсь и куда девать матрас в дневное время, чтобы он не занимал места в его и без того маленькой однокомнатной квартирке. В моём воспалённом мозгу они плавно трансформировались в классические вопросы русского интеллигента - кто виноват и что делать, неразрешимость которых доказана всей многострадальной русской историей...
Утром я отправилась в институт и сделала свой самый плохой в жизни доклад.
Так весь московский месяц и прошёл под знаком матраса, который по утрам демонстративно сворачивался, убирался на балкон и прикрывался куском драной клеенки.
Конечно, проникнуть в мысли матраса нелегко. Но можно строить предположения. К примеру, что матрас мой замёрз на том балконе, или обиделся, или ещё что - и начал матрасить. И до того наматрасил, что между Рош ха-Шана и Йом-Кипуром ББ физически исчез из моей жизни. Разговаривать-то я с ним ещё по телефону разговаривала, и от смерти спасала, но видеть его с тех мне не привелось. И не приведи, Господи! Годовщина скоро.
Интересно, что сейчас, когда до нового Рош ха-Шана всего-ничего осталось, ОН тоже исчез, причём не только из моей жизни, но даже и из мыслей. Розовое штанастое облако рассеялось незаметно само по себе, оказавшись играми моей музы, просто поддержавшей меня в трудную минуту - я же тогда на эшафот топала. А когда выяснилось, что казнь не состоялась или перенесена, а потом хоть и распяли, но тоже не очень сильно - она немедленно занялась другими делами. Интересно, какими. Я огляделась.
А муза моя уже нетерпеливо била копытом в углу ванной - в том самом, где ещё только должна была появиться новая ванна с пупырышками. Ухватив музу за хвост и успев даже разок прокудыкать - куды, мол? - я взлетела вместе с ней под самые облака, и мы понеслись, Фауст знает куда.
В резервуаре водолазить.
Глава 3. Из матраса слова не выкинешь
Искусство есть искусство есть искусство...
Но лучше петь в раю, чем врать в концерте.
Ди Кунст гехапт потребность в правде чувства.
Из песни - и то слова не выкинешь. А уж из матраса - и подавно. Так что попробую я хотя бы некоторые пропущенные куски вставить, чобы водолазу своему помочь. Лечиться-то надо.
Как выяснилось при первом нырянии, пропущенными в тексте оказались Петька, интриги провидения и мои новые обязательства. Начнём, к примеру, с интриг.
Помощник, посланный мне провидением для исполнения Божественных замыслов, выглядел очень странно - был он такой кривобокий, весь несуразный, из одних углов состоящий. Если бы Эгон Шиле (Egon Schiele) какой-нибудь свой автопортрет с венского бодуна писал или, скажем, под ЛСД - как раз помощник мой (далее - ПМ) и получился бы. В жизни ничего подобного не видала!
КАР!
Вот он-то и предложил мне работу. От которой я немедленно отказалась. Предложил организовать конференцию. Отказалась. Предложил вместе пообедать. Отказалась. Предложил подготовить собственный проект, чтобы заниматься в его институте, чем хочу. Отказалась. Предложил. Отказалась. Предложиии... Отказаааа... Прррррр... Ооооо...
Причина для отказа у меня, естественно, имелась. Даже много причин. Я могла бы часами с жаром размахивать руками и приводить все новые и новые доводы в пользу того, почему я не хочу заниматься своими задачами в Венском университете в группе сильных математиков, а предпочитаю вместо того сидеть в Линце, у Перла
КАР!
Конечно, он не один такой. Помню, нынешней весной в Вене один французский профессор, лет сорока с небольшим на вид, с воодушевлением и горящими глазами вспоминал старушку Ладыженскую - будь ей земля пухом, а воспоминания мёдом! Она тогда приехала на какой-то Европейский математический конгресс и выбрала его, в те времена ещё безусого аспиранта, чтобы он ей показывал... - ну, в общем, что было, то чтобы и показывал. Вот он теперь полжизни успокоиться не может, всё вспоминает, как показывал. Я попробовала представить себе на минутку, как бы я, со студентом-первокурсником, скажем вот с тем брюнетом, с хвостиком и очень дзенским видом, что в последнем ряду сидел, когда их группа письменный экзамен сдавала... - неее, это не для меня. По крайней мере, пока. А он так такие пассы делал, что уж не знаю, что там у него из этого экзамена вышло; да и потом тоже, когда мы через пару недель случайно в трамвае встретились...
Таинственная русская душа, особенно женская - она мало кого равнодушным оставляет.
Это медицинский факт.
КАР! КАР! КАР! КАР!
А когда нам опять понадобился немецкий, то оказалось, что английское "you" - это, конечно же, немецкое "Du", а уж никак ни "Sie". На весь переход ушло минут пять.
Вообще-то у нас в институте все на "ты" говорят и ничего особеного в этом нет. А вновь прибывшим, если они по-немецки знают, просто сообщается, что мы тут все без чинов и на "ты". Но ПМ это красиво сделал!
Так всё и началось. Быстро сообразив, что предложениями своими он ничего не добивается, ПМ попытался начать мне указывать. Например, чтобы я не ездила в Израиль.
Я: А почему?
ПМ: Там террористы бомбы взрывают.
Я: Ну и что?
ПМ: А если тебя убьют?
Я: Значит, так в Книге записано.
ПМ: Тебе что, excitement-а в жизни не хватает?
Интересно, что дословно тот же самый вопрос и в том же самом контексте мне в своё время задал ОН. ЕМУ я ответила, что у меня есть много способов получать этот самый excitement. Но бомбы к ним не относятся. А ПМ-у я и отвечать не стала, только плечами пожала.
КАР!
Кроме того, Вена. Это конечно, не Москва, но тоже большой город. В Москве я за двадцать лет так и не прижилась, и ни разу вернуться не захотела. Мой город - это тысяч сто или двести, не больше. В больших городах люди не улыбаются. Не хочу я в таком месте жить...
Короче говоря, рассуждать о причинах моего нежелания работать с ПМ я могла бы часами. Но не буду. Поскольку после консультации со своим водолазом я вдруг увидела, что настоящая причина одна и очень простая - я не хочу становиться университетским профессором. А предпочитаю сидеть в тихом уголочке маленьким постдоком.
Дело в том, что университетский профессор - это последняя собака. Он должен руководить студентами и аспирантами, читать им лекции, принимать экзамены, присутствовать на заседаниях, писать отчеты, вести семинары, добывать деньги на новые проекты и т.д. и т.п. А в промежутках ещё заниматься научной работой, но умеренно - 1-2 статьи в год в приличных журналах хватает даже для университетов высшего класса, а для университетов попроще этой нормы и на пять лет хватит. Это, значить, профессор. А это, значить, я, постдок - публикую 5-6 статей год, а чтобы разнообразить развлеченья - пишу романы или там повести. Всё. Собственный семинар вела последний раз в 1993 году, лекций для студентов не читала ни разу в жизни, а последний спецкурс был читан лет 15 тому назад.
Я, конечно, ненормальный постдок. Нормальный - он публикует, сколько может, и жаждет читать, вести, заседать, добывать, устраивать... - приближаясь тем самым к заветному Граалю под названием "профессор". Самое смешное, что у меня такой Грааль тоже имеется. И даже называется тем же самым словом - профессор. Только не в университете, а в академическом институте. Типа там Ландау или Вайцмана. В таких институтах всё наоборот - занимайся себе наукой сколько влезет. А если хочешь какого-нибудь аспиранта поучить - то тоже можно. Но не обязательно. Аспиранты же там отборные, брильянты чистейшей воды, и работать с ними - одно удовольствие, вот к примеру один аспирант в институте Вайцмана...
Размечталась я тут с вами. В Австрии таких институтов нет и... - хотела было написать "и не предвидится", да осеклась. Он предвидится, но неизвестно когда. Про него лет десять разговаривали, да денег не было. Потом нашли деньги и стали место выбирать. В феврале нынешнего года уже и место выбрали - Гуглинг, под Веной, и в марте первый камень заложили, и научный триумвират создали, который программу будущего института определять будет, а в триумвират этот даже один из Вайцмановских governer-ов входит. В июле даже документ подписали, что, мол, по правам и зарплатам приравнивается он к университету - что означает, что зарплаты хорошие, а места постоянные. Хорошо. Вот бы мне туда.
С другой стороны, тогда из Линца уехать придётся - не ездить же каждый день 180 км в одну сторону?! Лучше бы в Линце подходящую группу или маленький институтик организовать. Но это, конечно, только университетскому профессору под силу. У него место работы постоянное и время есть, чтобы развернуться. А у постдока нет. В общем в любом случае получается, что если я хочу до моего собственного Грааля добраться, то ихнего мне не миновать. Он есть необходимый промежуточный шаг. И сделать этот шаг, не читая лекций, невозможно. Потому судьба и заставила Перла в конце прошлого семестра морочить меня этими лекциями до тех пор, пока я не согласилась начать прямо в октябре.
Ещё по нынешним временам, чтобы стать профессором, нужно уметь гранты так писать, чтобы на них деньги давали. Некоторая тренировка у меня уже имеется - в прошлом году я парочку грантов левой лапой написала и деньги получила. Любовь - не картошка. Небольшие грантики, просто, чтобы ббабуин мой мог в Австрию за госудаственный счет кататься и в ней жить. Ну и ещё зарплату для него у нас в Линце на пару месяцев выбила, так, на бедность. Вот когда пришло время за все эти деньги отчитываться - проблемы возникли немедленно. Отчитываться за выданные денежки предполагалось учебником по интегрируемости, писать который пришлось мне, поскольку оказалось, что текстов писать великий Тау не умеет.
Забегая вперед, скажу только, что план был составлен на 5-томный учебник, а работа прекратилась на третьей главе первого тома.
Материал для первой главы по большей части имелся в виде моего доклада на семинаре у Перла, сделаного ещё до знакомства с этим конкретным ббабуином, так что понадобились только мелкие добавления. Вторая глава рождалась в жестоких муках, затянувшихся почти на три месяца. Помню испуганные Петькины глаза, выбежавшего из своей комнаты на мой бешеный крик, обращенный в сторону великого Тау: "Кто учил тебя математике?!" И его ответный вой: "Да кто ты такая есть?!" Увидев Петьку, ббабуин опомнился и скомкано пояснил, что хорошие учебники всегда так пишутся.
Ничего хорошего из этого учебника не вышло и выйти не могло. Учебник надо писать потому, что твоя наука для этого созрела. А не потому, что папа был автором учебника, и мама была автором учебника, и я, маленький ббабуинчик, тоже хочу быть автором учебника. Есть у него по этому поводу детская травма. А науки созревшей нет. Есть множество статей, которые не укладываются в удобоваримую схему, поскольку логических дыр полно. Мои попытки их кое-как залатать привели к тому, что третья глава ббабуинского учебника оказалась наполовину состоящей из моих новых результатов. И я возмутилась. Одно дело - помочь специалисту, который не умеет складно мысли излагать и по-английски не очень-то. А другое дело - делать всё это да плюс к тому ещё самой придумывать и доказывать теоремы в совсем неинтересной тебе области математики. Такого издевательства самая великая любовь не выдержит - по крайней мере, недолго. Так он и сдох, этот недорожденный учебник пятитомный. Тексты первых трех глав первого тома были подвешены в интернет, в качестве отчета за полученные ббабуином денежки.
Но мою профессиональную карьеру все эти пертурбации очень украшали: теперь у меня имелась история написания успешных грантов, которая добавляла мне привлекательности в глазах ПМ-а. В частности, одной из причин его звонков и е-мейлов было ясно выраженное желание засадить меня за писание грантов для его института немедленно.
Когда ПМ звонил последний раз, два дня назад, то начал с вопроса, не сержусь ли я на него. Новую козу ищет, на которой бы ко мне подъехать. Её многие искали. А чего её искать? Вон она, рядом с моим письменным столом пасётся. Это же проще пареной репы - меня если похвалить, то потом из меня можно верёвки вить. Не комплиментами забрасывать - пустое это дело, они на меня почему-то не действуют, а искренне похвалить за что-то, что я сделала. И всё.
И ничего.
Потому что никто (почти) не догадывается. Чего только со мной делать не пытались - ломать, умолять, переделывать, уговаривать, требовать, грозить... А тех, кто хвалил, можно пересчитать по пальцам одной руки, при чем ещё пальцы останутся. Даже если пересчитывать по когтям одной кошачьей лапки - и то один коготь лишний.
Первым человеком в моей жизни, который догадался меня похвалить, оказался Цак. Ни папа, ни мама, ни бабушки с дедушками, ни мужья там или друзья-приятели. Цак. Я увидела его тогда впервые в жизни, рассказала ему свою работу и услышала восторженное: "Вы создаете новую науку - дискретную физику!" А обрушившийся на меня за тем вал вопросов - а эту задачу тоже можно решить? А эту? А если расстройка по частоте? А если источник добавить? А если... - определил основное направление моей игривой научной мысли на следующие лет двадцать, если не больше. Через пару лет после первой встречи, когда я уже защитилась и работала у него лаборатории, он как-то ненадолго заявился туда из Греции, прямо к чаепитию. Поставил на стол бутылку вина и достал из кармана две маленькие коробочки. Одну мне, другую секретарше. В моей коробочке оказалась миниатюрная темно-синяя бутылочка с духами, украшенная изящной вязью древне-греческого орнамента цвета тёмного золота - арфистами, козочками и лучниками. Она у меня по сей день на столе стоит, хотя не только запах, но даже и воспоминание о нём давно испарилось. Тогда же я просто растерялась: секретарше - понятно, она нам всем официальные бумаги оформляла и подписи собирала. А мне-то за что? И от растерянности вместо благодарности я произнесла нечто несусветное: "Вы меня балуете." Глаза у Цака сделались вдруг огромными и немного печальными, или тоже растерянными, или скорее... - ах, да не знаю я, и он ответил: "А что же мне с Вами ещё делать?"
Выражение лица у него было настолько странным и ни на что не похожим, что застыло оно в моей памяти, как осенний яркий лист, вмерзший неувядающим огненным пятном в поверхность пруда, уже подёрнувшегося тонкой ледяной корочкой приближающейся зимы... Только совсем недавно, после одного раговора с великим Тау, я вдруг вспомнила опять то выражение и поняла, в чём дело было. Цак, как и я, любит давать - задачи, идеи, советы, помощь, ставки, премии... Только он, в отличие от меня, ещё и брать умеет, так что обычно у него одно другим уравновешивается. А моё существование его из этого равновесия выводило - он не понимал, что именно он мне даёт и как бы чувствовал себя в долгу. Не понимал, насколько этой именно кошке приятно его именно доброе слово. Я ведь его даже и о месте работе не просила - он мне его в конце аспирантуры сам предложил, через моего официального руководителя.
Итак, Цак был первым, а Пели - вторым. И произошло это во время защиты моей диссертации. Свой отзыв оппонента он начал примерно так: "Существует два класса задач: задачи, которые ты сам мог бы решить, но руки не доходят, и задачи, про которые даже непонятно, как к ним подступиться. Рассматриваемая работа принадлежит ко второму классу."
Третьим оказался ОН. Но об этом позже.
Потому что сейчас меня просто разрывает на части от желания задать один простой вопрос - ну что тут такого особенного, чтобы женщину за дело похвалить?! Не за красивые ноги или волосы или бюст - с этим у меня проблем никогда не было - а за дело. Ведь себя же хвалят, да как ещё! Вот помню, парочка одна ббабуинская (уж буду без имен, и так все знают) в Черноголовке напилась и начала друг другу впаривать - ты гений, и я гений, и оба мы с тобою гении. Никакой особенной истории из этого бы не вышло, если бы не появился третий, с бутылкой и заявлением, что он тоже гений. Бутылку его выпили, его самого выгнали и пошли шататься по ночной Черноголовке, рассказывая всем встречным и поперечным, как смешно вышло - первые-то двое, понятное дело, гении, но третий куда прёт?! Действительно смешно. Истории лет двадцать, а народ всё ещё смеётся. И я выложу вам, как на духу, почему именно народ всё ещё смеётся - не оказалось среди них гениев, так, upper middle class в теор. физике. С Цаком ни одному из них вовек не сравняться. Да даже и с моим последним ббабуином тоже.
Но не об этом речь моя нестройная, а вот о чём: матрас исключительно за пирожки с титьками хвалить положено. Такая уж ему ббабуинами выдана роль: матрас - топливо прогресса. Чтобы наш ббабуинский паровоз вперед летел, матрас нужно в топку бросить - а как прогорит, взять новый. Поскольку без него до коммуны точно не долететь. Загнешься где-нибудь в чистом поле.
Если на дело так посмотреть - то понятно, почему матрасам летать не положено. Если они разлетаются - что же тогда ббабуинам делать? Ржаветь в одиночестве? Паровозы - они не самодостаточные. Они без топлива не могут. Вот они матрасам своим крылья-то и подрезают, просто из чувства самосохранения.
Технику обрезания крыльев мы исследуем на примерах в следующей главе.
Глава 4. О роли матраса в научно-техническом прогрессе
Фройляйн, скажите: вас ист дас "инкубус"?
Инкубус дас ист айне кляйне глобус.
Итак, о роли матраса, о технике и о её разобачении.
Семейство ббабуинов важность этой роли очень даже сечёт. Иначе с чего бы это они такие сложные правила на счёт него завели - семь лет, да пять лет, да ещё на два поделить... Все правильно, огонь в топке нужно равномерный поддерживать. Только у них ума не хватает топливо правильное подобрать. Вот ты, возлюбленный мой читатель, если решил зимнюю ночь в горах, в охотничьем домике провести - ты что, каждые два часа за новой охапкой хвороста бегать станешь? Или подберешь себе полено побольше, чтобы на всю ночь хватило, да хворосту немного припасёшь, на растопку? То-то и оно. Вот Цак, к примеру - это тебе не ббабуин какой-нибудь, он личность настоящая. И с топкой у него всё в порядке. Если когда огонь подугаснет - он туда хворостину-другую закинет, и опять огонь ровный. Гори-гори ясно, чтобы не погасло!
Ббабуины же всю жизнь занимаются тем, что шило на мыло меняют. Да ещё требуют, чтоб шило мыло, и чтоб светило, и молочком чтобы поило.
Идея насчет молочка, то бишь жены-мамочки, у них основополагающая, на генетическом уровне. Помню, как я смеялась, когда великий Тау при подселении на мой матрас гордо назвал выданные им мне простыню и заварочный чайник своим приданым. Плакать надо было, а не смеяться! А вместо того, чтобы объяснять ему, что приданое только женщинам положено - лучше бы в толковый словарь заглянула. Там всё написано. У слова "приданое" есть ещё одно значение: бельё, одежда приготовленные для новорожденного.
К тому моменту, когда он благоговейным полушепотом начал вдруг объяснять мне, что он ЗНАК увидал, смеяться я уже давно перестала. ЗНАК заключался в том, что я являюсь двойной тёзкой его покойной матери. И по имени, и по отчеству. Кстати сказать, вывод из сего знаменательного явления природы был сделан очень оригинальный - Петьку следовало немедленно отправить зарабатывать деньги, чтоб на него не тратиться. А тратиться только на моего новорожденного семидесятилетнего малыша, у которого без инцестов - никаких инсайтов. Тот факт, что с Петькиной матерью я являюсь тройной тёзкой, да к тому же ещё и совпадаю поатомно, значения почему-то не имел.
Где бы мамочку найти?! Чтобы я, понимаешь, теоремы доказывала, а она бы меня холила, лелеяла да В МОЮ РАБОТУ НЕ ВМЕШИВАЛАСЬ!!! Ауууууу... Вообще-то, из соображений симметрии мне следовало бы скорее о папочке мечтать - но это была бы уже совсем полная безнадёга. Папочки не умеют НЕ ВМЕШИВАТЬСЯ.
Я ещё поаукала немного, но никто не появился. Да-ааа, ббабуином надо родиться, по собственому желанию им не станешь... Или?
Например, можно пол сменить.
Но тогда придётся делаться ббабуином нетрадиционной сексуальной ориентации - не с женщинами же мне спать, в самом деле. У них запах не тот. А бывают ли голубые ббабуины? Я порыскала по сусекам своей памяти, но ни одного не обнаружила. Чистые математики, в том числе и великие - имеются, один даже в этих записках промелькнул, а вот физиков что-то не наблюдается. Есть тут какая-то несовместимость. Вот ббабуинов и дон Жуанов среди физиков полно... Чем они отличаются? Да очень просто - ббабуины живут за счет женщин, а дон Жуаны - за свой собственный, многие даже одну-другую женщину прокормить способны. Вот Шрёдингер - катался по Вене в карете с обеими в обнимку, a trua - жена справа, любовница слева, а венцы зубоскалили себе на здоровье. Всего и делов-то. А вот Сонечку Ковалевскую во французские бессмертные за разврат не взяли. Она должна была баллотироваться одновременно с одним своим тогдашним приятелем, тоже хорошим математиком, и прочие бессмертные решили, что неслед им в Академии бытовуху разводить.
Особую пикантность истории придаёт такая деталь: не желая обижать женщину (французы всё-таки), академики предложили парочке решать самим, кому из них баллотироваться, а кому свою кандидатуру снять. Кто ещё не понял, как он(и) решил(и) - пусть заглянет в списки членов Академии. Слышала я этот анекдот от одного венского физика, из дон Жуанов, полжизни проработавшего во Франции - мог, впрочем, и приврать, для красоты словца.
Вот тоже ещё злосчастная женская судьба.
Бедная Сонечка! Ей папаша стены детской комнаты страницами какого-то математического труда обклеил - и всё, пропала девчушка! Математикой увлеклась в восемь лет. Чтобы стать студенткой Петербургского университета, пришлось фиктивно выйти замуж, а потом с этим фиктивным мужем много лет скандалить - поскольку ему быстро надоело быть фиктивным. Под его фамилией и доказывала потом все свои знаменитые теоремы. Чтобы продолжить обучение в Гейдельберге, вынуждена была дожидаться Франко-Прусской войны 1870 года - до самого начала войны закоренелый холостяк и знаменитый математик Вейерштрасс её в студентки не допускал. Когда же более пятидесяти его студентов были призваны в армию, он смилостивился и начал давать ей частные уроки (официально в любом случае всё было невозможно). К тому моменту, как она начала писать диссертацию, дорогой учитель, бывший к тому же на 35 лет старше своей ученицы, забросил, что называется, чепчик за мельницу, и влюбился по уши. Настолько, что иначе как mein Herzensblatt он её уже не называл, а когда подошло время защиты диссертации, то даже уговорил диссертационный совет выдать ей степень in absentia, без доклада, чтобы не перенапрягать нежную женскую нервную систему.
Обладательница же сей нервной системы вынуждена была вернуться в Россию, где единственной разрешённой для женщины работой было рожать детей. Муж её, который в принципе мог бы работать, тоже не работал - экзамен не смог сдать. От полной безнадёги всего фиктивный брак превратился в фактический, они родили дочку и пытались прожить на небольшое наследство, доставшееся Сонечке после смерти родителей. Муж затеял какие-то денежные махинации, в результате которых они разорились уже совсем. Только Вейерштрассовыми письмами и утешалась.
Вейерштрасс в свою очередь рыл землю носом, подключил к этому занятию своего ученика Леффлера (Mittag-Leffler), и парочка принялась за поиски работы для молодой мамаши со степенью доктора, двухлетней дочкой и придурком-мужем. Помотавшись с их помощью по Берлинам, Парижам и т.п., Сонечка приземлилась в Швеции, перевела дыхание и принялась за работу. Муж её, примерно в это же время ставший героем грандиозного скандала после очередной неудавшейся денежной аферы, выпил с горя бутылку с хлороформом и о нём речи больше не будет.
Поведение других встречающихся ей на жизненном пути мужчин удостоилось одной строчки в её дневнике, где она удивлялась, с чего это столько народу хочет на ней жениться, тогда как она предпочитает роль любовницы. Больше ничего интересного на эту тему в дневнике не обнаружено. Так, пара имён там и сям, просто чтобы будущим биографам кость в зубы выдать - как, да когда, да правда ли, да что из этого вышло, да был ли мальчик... Они даже насчёт Вейерштрасса до сих пор к общему мнению не пришли.
Так бы оно и шло своим чередом, и дожила бы она до седых волос, и кучу теорем бы надоказывала, и книжек бы разных понаписала - но неповезло женщине.
Влюбилась.
Прямо анекдот какой-то - в тёзку своего мужа-покойника. В Ковалевского. Ей бы ЗНАК-то увидать и бежать, куда подальше... Не смогла. Обаял, проклятый - и тут же начал трепать нервы на тему о том, чтобы она бросила заниматься математикой, начала варить ему манную кашу и выслушивать его великое учение о социальном развитии общества. Заключалось оно в том, что обществу следует развиваться мирно, конституционно, рост социальной солидарности считать мерилом прогресса, а от классовой борьбы немедленно отказаться.
Шоб ему все эти замечательные принцыпы дома применять, с Сонечкой!..
Классовая борьба на матрасе тянулась с переменным успехом около трёх лет, и Сонечка сдалась. На концерты вместе ходили, с дочкой её он играл, книжку он Сонечке свою посвятил, модную стрижку она себе сделала, новый 1891 год вместе встретили, свадьбу на лето назначили... Только подорванный неравной борьбой организм не выдержал, и за четыре месяца до свадьбы она умерла. В возрасте сорока одного года.
Великий же социолог Максим Ковалевский - вы про такого слыхали? - прожил после того ещё четверть века, занимаясь изучением поступательного развития общества. А Сонечкину дочку-сиротку удочерили другие, добрые люди.
Прогресс и поступательное развитие, понятное дело, вместе с ним не умерли, а трюхали потихоньку дальше, пока в 2005 году не дотрюхали до того самого ББ, что у меня на кухне по поводу моей лёгкой жизни разорялся. Ему была выдана премия русской Академии наук за некое обобщение одной Сонечкиной задачи. И даже не сам додумался, что обобщить можно, а просто в компьютерных распечатках повторяющийся результат увидал и на бумажке проверил. И даже программу не сам писал. И даже не стесняется о этом в своих докладах рассказывать.
Если это прогресс, то я извиняюсь.
Дали бы Сонечке хоть немного покоя - она бы сама ещё не и так обобщила. Но посудите сами - какой может быть покой у влюблённой женщины? Когда Сонечка ту работу писала, чтобы на конкурс во французскую Академию подать, социолог её уже вовсю мутил воду. Слава Богу, Леффлеру удалось тогда обманом выдворить его на несколько дней из Парижа, чтобы дать Сонечке текст к сроку дописать. А когда она конкурс выиграла и пришла приз получать, то Ковалевский ей прямо в Академии такое устроил... Самое мягкое описание, данное одним английским биографом, выглядит так: "The ceremony itself miffed Maxim Kovalevsky, who was not used to sitting on the sidelines and cheering while others collected honors. Relations between them were strained from that time on."
Уж лучше как Ладыженская - замуж не ходить, детей не рожать, теоремы доказывать и жить, как выходит. Хотя, конечно, без детей... Да неужели же ни одной из нас не удалось, чтобы и дети, и наука, и чтоб муж... - ну хотя бы не мешал?!
Как же, как же - нашей русско-польской Манечке Склодовской удалось, известной более под именем Мари Кюри. С мужем вместе работала! Дочку родила!! Нобелевскую премию по физике вместе с ним получила!!! И пока муж был жив, её кое-как терпели. Но опять не повезло - муж на улице поскользнулся и под конку попал.
Голова - хрусть, пополам,
нога - хрусть, пополам,
Манечкина жизнь - хрусть, пополам...
Она-то по-хорошему старалась: мужа честь-честью похоронила, за работу принялась, ещё одну Нобелевскую премию заработала, на этот раз по химии. Ну, тут уж мировое научное сообщество не выдержало, пошло ядом плеваться - с женатым человеком у неё роман, морально она недостойная, сексуально она распущенная, премию ей не давать, работу в университете ей запретить... Письма её к возлюбленному в газете опубликовали!
И ни один из её коллег-физиков не выступил в её защиту. Ни один.
Нобелевский комитет пошёл отчасти на поводу у распоясовшихсяся яйцеголовых - премию-то ей присудили, а вот на церемонию велели не являться. Она явилась. И получила. Вот тут позволю себе задать несколько вопросов: какой процент лауреатов Нобелевской премии мужеска полу имел роман с замужней женщиной? Кого из них Нобелевский комитет пожурил за это хоть одним словом? И что за дело этому комитету до того, на каком именно матрасе будущий лауреат проводит часть своего времени?
Ответы на первые два вопроса очевидны, а вот последний заслуживает особого внимания. Матрас лауреата действительно никого не волнует. Вот матрас лауреатки - другое дело. А почему собственно? Что в нём такого особенного? Почему выдержать такого они не могут, хоть частушкой да отрыгнут:
Не может с неба упасть звезда,
Не может редька стать хреном,
А вот действительная п-зда
Стала действительным членом.
Смешно, конечно. И грустно. Частушка была написана про одну даму, кажется, биолога, когда её академиком в советскую ещё академию выбрали. Про неё я ничего не знаю, даже фамилии. Зато знаю про других академиков, и про то, как ими становятся, и кто что чем и кому и что из этого вышло и сколько раз... Но частушки никто не удостоился.
Итак, почему?
На некоторые вопросы проще ответить, если их сначала обобщить. Это что, только в науке такая ситуация? Или вообще?
Похоже, что вообще. Вот, скажем, писательское дело. Начали в России женщины в перестройку романы писать - немедленно появился термин "женская литература". Читай - второсортная. А не в России? Тут Агата Кристи хороший пример. Всеми признана как основоположник жанра, по статистике, после Библии и трудов Ленина её книги на третьем месте в мире стоят по количеству изданных экземпляров. Статистика посчитана за всё время существования печатного дела, прямо от Гутенберга. И вот вам результат - детективный жанр объявляется литературой низкого пошиба. Интересно, а если бы Конан Дойль лучше писал?...
Теперь искусство. Помню скандал, разразившийся несколько лет назад в лучшем венском оркестре - одна скрипачка решилась подать на конкурс на освободившееся место. И конкурс выиграла. После чего все члены оркестра завыли хором, что женщина им в оркестре не нужна. А газеты с удовольствием мусолили вопрос о том, является ли оркестр мужским монастырем или клубом гомосексуалистов, склоняясь скорее ко второму варианту. Не знаю, чем дело кончилось. В другой раз тоже самое обсуждалось про женщину-дирижера, про неё знаю: она место получила. Хорошо ещё, что у мужчин колоратурного сопрано не бывает. И что голливуд без женских ролей прогорел бы.
Что же остаётся? Мода. Тут нет проблем - это всё женские дела, украшаться да прелести подчёркивать. Хотя денег по нынешним временам это занятие приносит столько, что мужчины тоже не гнушаются, чего там. Ещё разрешено прославляться в качестве предсказательницы или там народной целительницы - на должность Ванги никто не претендует... Слишком уж легко в дураках оказаться, мужчины такого не любят. Ещё можно делать добрые дела - Флоренсе Найнтингейл, мать Терезия... Ещё можно королевой родиться. Ну и конечно куртизанки бывали знаменитые, в стародавние времена.
Мало нам ролей выдано. Интересно, а кто-нибудь из мужчин на эту тему размышлял? Так, чтобы не просто подсознательно принимать ситуацию, а её сознательно поисследовать да попытаться понять, что к чему?
Ответ на этот вопрос у меня получается очень странным и находится он в том же самом резервуаре, в котором мы с Фаустом наше плавание начинали. Нельзя сказать, чтобы Гете занимался вопросом о роли женщины в истории человечества. Не-ее, он занимался своею собственною ролью, и её целью. Занимался он этим всю свою сознательную жизнь, ответил на вопрос дважды - в юности, в первой части "Фауста", и в старости - во второй. Ответы же его, по внешности кажущиеся разными, по существу совпадают и кратко были сформулированы Сеней Пинским много лет назад, в нашей московской квартире, во время очередной пьянки, последовавшей за очередным философским семинаром, которыми мы по молодости так увлекались: "Вот мы тут философствуем, философствуем, а всё равно всё в баб упирается..."
Поясняю для сомневающихся - не в Пинском, в Гёте. Сам Гёте, ещё когда "Фауста" своего только планировал, собирался первую часть закончить описанием собственно наслаждения жизнью, а вторую посвятить радости сознательного созерцания её же. Как говорится, если бы молодость знала, если бы старость могла... Вывод первой части очевиден: матрас - топливо прогресса. Без него что-то ни наука, ни философия с алхимией не идут, ни вечная молодость радости не приносит. Мне скушно, бес.
Про вторую часть как-то меньше говорят, больно там всего понамешано: то он политикой занимается на пользу общества, то ботаническими изысканиями вдруг увлёкся, то Вальпургиеву ночь устраивает, то сирен типа земля-воздух на сцену запускает, да ещё утверждает, что пока человек всеми этими чудесами не проникнется - то он и не человек вовсе, а пустой гомункулус. Во как!
Мало того, он ещё заявляет, что существует некое царство Матерей, что Матери - это образ духовного знания всех времен и народов, и что они-то и хранят дух вечного и бесконечного. Желая к этому духу приобщиться, он вытаскивает древне-греческую Елену из Материнского царства на свет Божий, но не удерживается - уж больно собой хороша! - и начинает распускать руки. Тут некая таинственная сила отбрасывает его назад и поиски вечного и бесконечного приходиться начинать сызнова. Забавная история, правда? Стандартная ббабуинская.
Но поскольку Гёте всё-таки личность, то окончание у этой истории оказывается отнюдь не стандарным. В конце концов, Фауст всё правильно делает, и всё правильно понимает, за что ангелы отбирают у Мефистофеля Фаустовскую бессмертную душу и возносят её на небо, прямо в рай, голося при этом самую главную тайну бытия, хором, на всю поднебесную:
Alles vergДngliche
Ist nur ein Gleichnis;
Das UnzulДngliche
Hier wird's Ereignis;
Das Unbeschreibliche
Hier ist es getan;
Das Ewig-Weibliche
Zieht uns hinan.
Finis.
Это, собственно, последние строчки второй части "Фауста". И означают они, что в нашем мире всё, кроме женского начала, есть дело бренное и преходящее. Таинственное же это начало есть смысл и цель всего, и соединиться с ним Фауст собирается немедленно и уже навсегда-навсегда, слепив для удобства Гретхен и деву Марию в одну особу. То, что Гретхен оказалась в раю, несмотря на все свои прегрешения против католической религии, сообщалось уже в конце первой части, когда Гёте эту религию ни за что не считал. Теперь же Гретхен приобретает вдобавок ещё и католическую невинность, и всё можно начинать с самого начала, но, понятно, на духовном уровне. Всё-таки в райских кущах теперь дело происходит, не в обыкновенных.
Как ни глянь, а Пинский хорошо сказал - всё в баб упирается. Они есть цель и смысл и всё. А Гёте на самом деле - великий борец за женскую эмансипацию, только этого пока никто не понял.
Диссертацию, что ли, про это написать?
Глава 5. (Жизнь)(Матрас)(Роль)(Смысл)
Он съел дер дог в Ибн-Сине и в Галене.
Он мог дас вассер осушить в колене.
И возраст мог он указать в полене.
Он знал, куда уходят звезд дороги.
Но доктор Фауст нихц не знал о Боге.
Слышу возмущенные голоса со всех сторон: причём тут женская эмансипация?! Происходит подмена смысла! Про то, что женщине можно физикой заниматься, Гёте ничего не говорил!! Если уж матрас - это цель, то пусть себе лежит и дожидается, пока ббабуин на него взберётся!!! И прочее. Крикуны думают, что если громко кричать - то у слушателей мозги отключатся и они не смогут задать один очень простой и логичный вопрос. Именно следующий:
Если матрас есть венец творения и единственная цель существования всего мужского населения нашей грешной обители - то кто, кроме Господа Бога ЛИЧНО, имеет право матрасу указывать, что ему делать?
Диссертация - очень удобная форма для размышлений на подобные философские вопросы. Для начала обозначим фишками по алфавиту основные направления философского удара:
(Жизнь)(Матрас)(Роль)(Смысл)
Богу среди наших фишек места нет и это понятно - поскольку Он может всё, то при наличии фишки с Богом вопрос становится риторическим, а тема недиссертабельной в обычном университете. Да и в религиозном университете дело тоже бы не прошло. По другой причине. Чисто теоретически, можно было бы попробовать поизучать, как именно Господь указывает, но это прямой путь на костёр, поскольку пути Господни неисповедимы по определению. И вообще, я уже один раз пробовала их поисследовать, в "Даат-е" ещё. С меня хватит.
Итак, останемся лучше в секулярных пределах, а чтобы подобрать тему получше, выпишем наши фишки на разных языках и тоже в алфавитном порядке. Русские, немцы, англичане и разные викинги образуют при этом один смысловой ряд
(Life)(Mattress)(Role)(Sence)
(Leben)(Mattrasse)(Rolle)(Sinn)
(Liv)(Madras)(Rolle)(Sans)
Французы бесцеремонно отсылают жизнь в самый конец списка, предоставляя матрасу почётное первое место
(Mattress)(RТle)(Sens)(Vie),
в то время как итальянцы, поступивши с жизнью на французский манер, начинают всё-таки со смысла, чтобы на матрас отправляться уже осмысленно, а не просто так:
(Leatura, accezione) (Materasso)(Ruolo)(Vita).
Испанцы могут позволить себе по желанию выбирать французскую или итальянскую позицию:
(colchon)(funcion)(sentido)(vida)
или
(bobina)(colchon)(sentido)(vida),
а что себе выделывают венгры, я даже и не пытаюсь описывать, и букв таких у меня нету. But I hope I made my point: выбор темы, её развитие и выводы могут оказаться существенно различными в зависимости от рабочего языка исследователя. Так, русский исследователь скорее всего предпочтёт замысловатую тему типа "Жизнь матраса в роли смысла", в то время как итальянец может вполне удовлетвориться более удобоваримой: "Смысл матраса в роли жизни". Список примерных тем для плодотворной научной деятельности смотри ниже (само собой, сравнительный анализ различных языковых подходов к теме сам является достойной темой).
Это для кандидатских диссертаций:
Роль матраса в смысле жизни
Роль жизни в матрасе смысла
Роль смысла в жизни матраса
Матрас в смысле жизни роли
Матрас в роли смысла жизни
Матрас в жизни роли смысла
Смысл матраса в жизни роли
Смысл жизни в роли матраса
Смысл роли в матрасе жизни
Жизнь матраса в смысле роли
Жизнь смысла в роли матраса
Жизнь роли в матрасе смысла
А вот для докторской:
Жизнь смысла роли матраса
Смысл роли жизни матраса
Если кто новую философскую школу основоположить захочет, то подойдет хоть
Матрас смысла жизни роли.
Если же кто в гении собрался, тому простота формулировки требуется, чтобы удобнее было мыслию по древу растекаться, типа
Жизнь как матрас
или
Матрас как роль.
Но с простотой осторожность нужна - с ней или пан, или пропал. На неё не всякий решится. Фрейд вот решился, на первую тему хорошо поработал и в гении попал, так что это место уже занято. А вторая тема пока свободна. Владимир Леви, помнится, пробовал. Но слишком уж он широко забирал - представьте, мол, себя подходящим предметом и станете счастливым. К примеру, дублёнкой - её все любят, её все хотят... Велел бы лучше матрасом притворяться да объяснил бы, как это делается - тотчас бы в гении записали.
Но, конечно, матрас - это тебе не хухры-мухры, им так сразу не представишься. Попробую я что-нибудь попроще, к примеру, физиком-теоретиком. ФИЗИКОМ, не физичкой! Его все любят, его все хотят... Я напряглась. Да, ббабуин из меня в любом случае не получится - независимая моя натура не даст, а вот дон Жуан... Ооочень даже можно, со всем нашим удовольствием! Но про удовольствия потом, сначала с делами разберусь.
Дел было невпроворот.
КАР!КАР!
Вот прошение нужно написать, чтобы мне денег на хабилитационный год выдали. Раньше я собиралась плач Иова многострадального изобразить - мол, по семейным обстоятельствам десять лет наукой не занималась, а статей у меня несколько десятков в самых лучших журналах, а сама я уже старая и возможность эта для меня почти что и последняя... А теперь попробую-ка я ними, как мужчина с мужчиной поговорить.
Разговаривать я не смогла.
Писать тоже.
Меня вдруг накрыла волна жуткого бешенства, в глазах потемнело, а пальцы сами по себе заскакали по клавиатуре. Google. Сначала Перл. Сколько у него публикаций? Ага, меньше, чем у меня. Сколько на нашем факультете женщин-профессоров? Ага. А всего? Агаа. Теперь я. Кто на меня ссылается? Агааа. За десять минут я нашла в интернете и скопировала для себя в доковский файл 10 ссылок на мои работы, только за 2005 и 2006 год - разные там "The problem of finding exact resonances in discrete k-space was first formulated by Rebe, who gave a detailed classification for some types of waves" да "A significant breakthrough in classification of solutions of this system for different types of dispersion relations was obtained by Rebe" да ... Тут я выключила компьютер кнопкой, и некоторое время просто сидела за столом, закрыв глаза и положив голову на скрещенные руки.
Мне вдруг захотелось напиться.
Напиться водки.
До блевотины.
До полной отключки.
Просто чтобы про всё это забыть - как я уборщицей работала, да ребёнка на ноги ставила, да вместе с разными шизофрениками котов черных по подвалам ловила, да с Наполеоном судилась, а потом и вовсе без работы сидела или с Перловой Псушкой нервы себе трепала, да последнего своего ббабуина безуспешно уговаривала разрешить мне один день в неделю турбулентностью заниматься... А они в это время на меня ссылались. Все эти годы.
Прошение, больше похожее на угрозу, я написала позже, а вот вам цитата из него:
Die bloße GegenЭberstellung der Geschlechter zeigt die besonders schwierige Lage fЭr Frauen an der TN FakultДt:
КАР!КАР!
und die moderne Wellenphysik, so die fЭhrenden Spezialisten des Gebiets, ohne meinen Resultaten nicht denkbar sei.
Тут примерно про то, что ведущие специалисты в мире считают, что без моих результатов современная нелинейная физика вообще немыслима, а мне мою неполную ставку каждый раз только на полгода продлевают. Не говоря уже о том, что на естественно-научном факультете у нас профессоров и доцентов 97, а женщина среди них одна. Да и та в Вене хабилитировала.
В общем, по тону письма было понятно, что если мне денег не дадут - я на них в суд подам, поскольку они все законы о женском равноправии ногами попирают. А ежели дадут - то прославлю я Линцский университет своими великими открытиями.
Странно однако, что чтобы за женское равноправие бороться начать, мне приходится мужскую роль играть. Впрочем, всё равно - а имя своё мужское я давно знаю, с юности ещё, с тех пор, когда в пещере жила. Меня зовут Давид.
Я встал из-за стола и вышел в поле боя.
Рекомендательное письмо Голиаф подписал без звука.
Нужные документы собрались сами собой, предварительный текст хабилитационной работы сложился из готовых статей, уже имеющихся в компьютере, и рецензенты объявились тоже по собственной инициативе - с приглашениями кто куда.
КАР!КАР!
Меня все любят, меня все хотят... Любят - пусть отзывы дают. А уезжать в Англию или в Штаты мне сейчас не с руки. Моя любовь под окном гудит, домой пора. Я выглянул из открытого окна и крикнул вниз: "Ich bin schon unterwegs, mein Schatz!" (Уже иду, сокровище моё!), аккуратно закрыл окно, выключил свет в своём кабинете и вышел.
Он в зеркало взглянул и убедился,
что навсегда теперь переродился.
Он взял букет и в будуар девицы
отправился. Унд вени, види, вици.
Краткое заключительное слово (состоит из одного эпиграфа)
Яволь. Зептембер. Портится характер.
Буксует в поле тарахтящий трактор.
Их либе жизнь и "Фёлькиш Беобахтер".
Гут нахт, майн либе геррен. Я. Гут нахт.
..^..
22 сентября 2006 года
Линц
Siehe Beilage 3, Einleitung