To L.


Меня нельзя назвать сварливой.
Я крайне редко злюсь, а чаще
Спокойно жду и терпеливо,
Пока всё выкрикнет кричащий.

В ответ два-три холодных слова
Кинжалом, вынутым из ножен,
Блеснут зловеще и сурово –
И оппонент мой уничтожен.

Моё клеймо всегда фатально,
Ложится прочно и весомо…
Возможно, я не идеальна,
Возможно, «можно по-другому»…

Зато из всех моих знакомых
Никто не скажет, что скандальна.



Никто не скажет, что скандальна
Невозмутимая особа,
Что вроде вечно смотрит вдаль, но
Всё подмечает, а особо

Такие мелочи, что скрыты
Порой от пристального взгляда:
Изгибы судеб, крохи быта,
Детали сложного наряда…

Скользнёт мой взгляд неторопливый
И устремится вдаль, а разум
Начнёт анализ кропотливый
«Пейзажа», что доставлен глазом.

А вывод – лишь потом, не сразу.
Едва ль мне свойствен пыл фальшивый.


Едва ль мне свойствен пыл фальшивый,
Что заставляет бить посуду,
Визжать в слезах, хамить крикливо,
Разборки учинять повсюду.

Как измотает и изранит
Такое «нежное созданье».
По мне, подобный «темперамент»
Есть плод дурного воспитанья.

А коль меня задеть случайно,
То на пустячную обиду
Не вскинусь, лишь пожму плечами,
А может не подам и вида.

Судьба такого индивида,
Возможно, чуточку печальна.


Возможно, чуточку печальна,
Но – контрапунктом – энергична,
Открыто не сентиментальна,
В душе, быть может, романтична.

(Портрет мой! Ты кого напомнишь?
Хвала в избытке? – Урезоньте.)
Я – друг друзьям и мчусь на помощь,
Едва беда на горизонте.

…Я увлекалась, твёрдо зная –
Расплата ждёт за увлеченье.
Любовь, как язва прободная,
Нуждалась в срочном иссеченье.

Всегда со мной её свеченье…
Себя ль винить мне, что одна я?



Себя ль винить мне, что одна я?
Скорей, хвалить (ведь я свободна)
За то, что далека от дна я,
Что не взяла «кого угодно».

А обвиню – её, Фортуну,
За то, что встретить не случилось
В пору неопытности юной
Того, с кем «всё бы получилось».

Я и одна не потонула,
Хоть жизнь, порою ирреально,
Пыталась гнуть. Да не согнула…
Не всем же жить патриархально.

И, встав пред зеркалом, нахально
Я отраженью подмигнула.


Я отраженью подмигнула:
«Ну что, куда-нибудь поедем?
И чем сегодня – в честь загула –
Себя побалуем, миледи?

Ах, «не хотится ль нам пройтиться»
В концертный зал? – Да Бога ради!
А можно сладко полениться,
Весь вечер в телевизор глядя.

Иль в интернете погуляю,
Иль сотворю роскошный ужин.
И стану думать допоздна я –
Насколько мне никто не нужен…

(…А поманю – так станет мужем…) –
Земные радости я знаю.


Земные радости я знаю.
Средь них есть редкостного сорта:
Восторги мастерства джедая,
Злой хмель побед большого спорта.

А есть известная не многим
И схожая с дурманом маний.
Её даёт успех – в итоге
Труда научных изысканий…

…Великолепная акула –
Любовь (тут я понижу голос) –
Подплыв вплотную, заглотнула…
Я не боялась, но боролась…

Страстей причудливая поросль
Ещё под снегом не заснула.



Ещё под снегом не заснула
Поляна с диким разнотравьем,
И, не сломав, к земле пригнуло
Рассвирепевшими ветрами

Особенно высоких стеблей
Жирафьи и лебяжьи шеи.
Цветки же невредимы, дремлют.
Им на земле куда теплее.

И лета знойный, властный голос –
Жужжанье, звон и щебетанье –
«Страстей причудливую поросль»
Благословляет, улетая…

Уляжется ещё не скоро
Моих волос волна крутая.



Моих волос волна крутая –
Не уследишь, взрастёт цунами,
Что от Камчатки до Китая
Издревле чтимо моряками –

Сломала не одну расчёску…
Но в океане есть и штили:
В лукаво-гладкую причёску
Искусно руки уложили

«Цунами», «волны» и «буруны».
И лоб открылся белым «пляжем»
(Из-под покрова шевелюры
Не виден раньше был). И даже

Открылось, как на вернисаже,
Лицо – улыбчиво и юно.



Лицо улыбчиво и юно –
С ним схожа солнечная шалость
В прохладный день в конце июля,
Когда весна подзадержалась

И лета к нам не допускает –
Ни зноя, ни дождливой грусти.
Теперь и осень запоздает
И зиму вовремя не пустит.

И я, цветя и возрастая,
Как все – ликую или маюсь.
В программе жизни суть простая –
Сезонов смена годовая.

Наверное, не ошибаюсь
Я, годом жизнь свою считая.



Я, годом жизнь свою считая,
Сама вхожу под мира своды,
Его каноны почитая.
Я – компонент живой природы,

Её канва универсальна,
И я – внутри её режима.
Подобно ей, материальна,
Подобно ей, непостижима.

…И жизнь права в своём разгуле,
Её законы не жестоки,
Пускай жестки. Не потому ли
Мне не горьки её уроки,

Что я в отпущенном мне сроке
Дошла лишь до конца июля?



Дошла лишь до конца июля…
Но месяц назван мной формально:
Весну мне боги затянули –
Невероятно, аномально.

Уже в неистовом цветеньи
Всё – от долин до горных кряжей,
Но звон ручьёв совсем весенний,
И воздух свеж, прохладен, влажен.

И солнце, как дитя, малюя,
Наносит пятна ярких бликов,
И в жажде сладких поцелуев
Шмели гудят над земляникой,

Цветущей на поляне дикой…
О том, что в прошлом, слёз не лью я.



«О том, что в прошлом, слёз не лью я», -
Я отвечаю, враз освоясь,
Когда – докучный интервьюер –
Начнёт допытываться совесть

Чего мне жаль в моём прошедшем,
Что изменила б, дай мне волю?
(Тогда, возможно, было б легче,
Быть может, было б меньше боли).

… «Где ты, пора моя златая?» -
Не ною, не взываю пылко…
И, в прошлом дырок не латая,
Шагаю дальше от развилки…

Зачем идти вперёд затылком?
Мне интересней жить, мечтая.


Мне интересней жить, мечтая.
Я прожектёрствую азартно.
В грядущем мысленно витая,
Я оглянулась бы назад, но

Страшусь узреть свою утрату,
Труды, затраченные втуне, -
Необходимую уплату
За новый статус-кво Фортуне.

Нет, Я Фортуну не просила
Меня дарами удостоить.
С судьбою не бранясь ворчливо,
Я жизнь сама привыкла строить,

А за дары – спасибо втрое:
Меня нельзя назвать сварливой.





МЕНЯ НЕЛЬЗЯ НАЗВАТЬ СВАРЛИВОЙ,
НИКТО НЕ СКАЖЕТ, ЧТО СКАНДАЛЬНА,
ЕДВА ЛЬ МНЕ СВОЙСТВЕН ПЫЛ ФАЛЬШИВЫЙ,
ВОЗМОЖНО, ЧУТОЧКУ ПЕЧАЛЬНА.

СЕБЯ ЛЬ ВИНИТЬ МНЕ, ЧТО ОДНА Я?
Я ОТРАЖЕНЬЮ ПОДМИГНУЛА:
ЗЕМНЫЕ РАДОСТИ Я ЗНАЮ.
ЕЩЁ ПОД СНЕГОМ НЕ ЗАСНУЛА

МОИХ ВОЛОС ВОЛНА КРУТАЯ,
ЛИЦО УЛЫБЧИВО И ЮНО.
Я, ГОДОМ ЖИЗНЬ СВОЮ СЧИТАЯ,
ДОШЛА ЛИШЬ ДО КОНЦА ИЮЛЯ.

О ТОМ, ЧТО В ПРОШЛОМ, СЛЁЗ НЕ ЛЬЮ Я,
МНЕ ИНТЕРЕСНЕЙ ЖИТЬ, МЕЧТАЯ.