рыбы 
 
В этом месяце — крепком, как стылая глыба,
Слишком рано выходит на небо луна,
И плывут человеки — печальные рыбы
Вдоль по лунной дорожке у зыбкого дна. 
 
Рыбий мир. Идентичные снулые лица.
Привыкаешь: звонят — это точно не ты,
Вынимаешь glofish, и из трубки струится
На паркет серебристая нитка воды. 
 
Привыкаешь: беззвучие — это серьёзно,
Громкость в плейере ставишь на минус один,
И сияют тебе молчаливые звёзды
В час, когда ты за кормом плывёшь в магазин. 
 
Привыкаешь: любовь — это полое слово —
Колокольчик на мёртвом твоём язычке.
Эта женщина станет женой рыболова —
Ты исполнишь брейк-данс у неё на крючке. 
 
Рыбий мир несуразен и вычурно выгнут,
Но порою — когда замираешь без сил —
Пробежит по гортани и к нёбу подпрыгнет
«Я люблю» на серебряном рыбьем фарси. 
 
    ..^..
 
 
 
 
тишина 
 
Заметила? Дорога не слышна.
Последний звук торопится отсюда,
И в мире вырастает Тишина — 
Обычное бессмысленное чудо. 
 
И в ней есть дверь. И, ясно, есть стена.
За дверью что-то странное, иное.
Представь себе: пространство, времена,
А мы с тобой стоим перед стеною... 
 
Не обращай внимания — пустяк,
Я размечтался. Что ты мне сказала?
А знаешь, если мы ускорим шаг,
Успеем на автобус до вокзала... 
 
Не те слова, я всё издалека...
Ты мне звони, как только буду нужен...
"...течёт чужого города река
и утренним дождём вскипают лужи..." 
 
Не то, не то... Представь, что жизнь — река,
Мы рыбы там... Ей богу, это глупо...
"...и зонт что распускается в руках
сквозь дождь напоминает звёздный купол..." 
 
О чём мы? Не припомню. Дождь, вода…
Так тихо тут. Та точка — пароходик...
Ну что ты плачешь, что же ты? Ах, да, 
Открыта дверь, и мы в неё уходим. 
 
    ..^..
 
 
 
 
зима 
 
Кате Соколовой 
 
Был январь в небесах и в нас,
Облака проплывали мимо,
Мёртвый юноша слышал глас:
«Поднимись и иди сквозь зиму». 
 
И пошёл — а зима молчит —
Прямо в дом, где на днях отпели,
Отыскал в пиджаке ключи
И толкнул в неизвестность двери 
 
И увидел январь в окне,
Бледный день, сизарей на крыше
И того, кто идёт, как снег,
Легче памяти, сердца тише. 
 
    ..^..
 
 
 
 
была зима 
 
Была зима, я тоже был зимой,
Я жил в себе, я брёл себе, я бредил.
Всходил январь в сиянии, и дети
Скользили по дорожке ледяной. 
 
Была зима, и ты была в зиме,
К полуночи разламывалось небо,
Как чёрствый хлеб, и были быль и небыль
Неразделимы в снежной кутерьме. 
 
Была зима, и кровь была вином,
И юноша таинственный и белый
Мне говорил: иди, исполни дело,
Вот хлеб возьми — покушаешь потом. 
 
Была зима, наверно, даже в нём —
В том юноше. Кому докажешь это?
Снежинки, словно древние монеты,
Звенели под горбатым фонарём. 
 
Была зима, как улица во сне —
Тревожною, пустой, заиндевелой.
Мы шли к её последнему пределу,
Вообразив, что движемся к весне. 
 
    ..^..
 
 
 
 
но… 
 
Седьмое, далеко не воскресенье,
Дождь зарядил, всё движется к зиме,
Не я тут останавливал мгновенье —
Само остановилось по себe.
 
Застыл октябрь на стадии распада —
(Мысль не нова, но кто не крал слегка?),
И щурится в прореху листопада 
Хабенский в облаченье Колчака. 
 
И было ведь понятно изначально —
Всё кончится обыденным «ку-ку»,
И воробей простуженно-печальный
Сидит с вороной мокрой на суку. 
 
И надо бы умыться и одеться,
Сварить себе бульончик на кости,
Но времечко колотится у сердца,
Но солнышко шевелится в горсти… 
 
    ..^..
 
 
 
 
продолжение 
 
Холодная вода, и хлеб, и клевер,
И свет дневной, и невеликий кров…
Сухой травой звенит ночное время,
И тянется камлание сверчков. 
 
Прислушивайся к ночи водолея —
Она бормочет древние слова…
Жить стало веселей и чуть теплее —
Шуршат в печи тихонечко дрова. 
 
Горит огонь спокойно и не гулко,
Блуждает красный блик на потолке,
И шахматные красные фигурки
Стоят на еле видимой доске. 
 
Колодец полон звёзд, сентябрь — звуков,
За окнами светлеют небеса,
И Бог к тебе протягивает руку
И по твоим проводит волосам. 
 
Съезжает на шоссе ночная фура,
На ЛЭП гудят протяжно провода,
И жизнь, отдав разменную фигуру,
В итоге побеждает иногда. 
 
    ..^..
 
 
 
 
конец детства 
 
Развёртывался купол голубой,
Откатывался прочь короткий ливень,
И детство шло в разросшейся крапиве
Отчаянно и глухо — на "слабо". 
 
В сенях ложился вечер на кули
И ставшую вдруг маленькой кроватку,
Бесплотные, как духи, мотыльки
Сражались за огонь сороковаттный. 
 
Закат спешил пролиться молоком
На вымытый дождями подоконник,
И дни, как стайка месячных щенков,
Доверчиво мне тыкались в ладони. 
 
Заканчивалась детская пора,
Как будто отделение в концерте,
Пел тёплый ветерок о ранней смерти
Негромко, невзначай, едва-едва… 
 
    ..^..
 
 
 
 
кому-то надо 
 
Сегодня сад — черёмухи заложник,
Летит к земле серебряная пыль,
И мальчик, выдувает осторожно
В слоистый воздух радужный пузырь, 
 
И тот плывёт качающийся, грузный
И лопается вдруг — увы и ах,
И лопается мир, и очень  грустно
Остаться здесь совсем не при делах. 
 
Да нет, полно занятий в жизни этой —
Отчаяться, любить, купить кота…
Но сыплет день черёмуховым цветом, 
И кажется, что это неспроста, 
 
Наверное, и впрямь кому-то надо,
Чтоб воздух был по-летнему прогрет,
Чтоб день прошёл блестящим  майским садом,
Как мальчик  сквозь черёмуховый цвет. 
 
    ..^..
 
 
 
 
декабрист 
 
Трясясь в прокуренном вагоне,
Пересекающем Урал,
Я был подчёркнуто спокоен,
Как декабристский маргинал.
 
Пока сосед давился речью
И в коридоре нёс фигню,
Мне снилась ты, московский вечер —
Всё, как обычно, в стиле ню. 
 
Я паковался, ты курила —
Как будто и не при делах,
Потом спросила: «Едешь, милый?»
И я ответил: «Еду, нах». 
 
Желтел коньяк на дне бокала,
Духов флакончик голубой
Лежал плашмя. Ты не желала
Стать декабристскою женой. 
 
Тебя ждал кот, друзья, работа,
Борьба с морщинами, запой,
А у меня кончалась квота,
И я купил билет домой. 
 
Вагон скрипел, ворчал и охал,
И поезд шёл себе и шёл,
Я думал о прошедшем плохо,
А о грядущем — хорошо. 
 
Порой, в мой сон вполне случайно
Вторгалась пара внешних фраз:
— Иван Андреич, выпьешь чаю?
— Налил бы водки, пидорас... 

 
    ..^..