Ода к восхождению на престол Государя 



(Из летописного наследия Древней Руси)

И к людям и к бессмертным тщетно
Взывает он, – все безответно.
Шиллер, «Ивиковы журавли» 



 
Эх! Придусь ли своим, Государь, искусством,
длань твою ощутив на всем исконно русском,
взглянув в очи твои, что не знают страха,
я – в гнезде у орла дрожащая птаха?
Но, не плаху тешу, не точу дубину;
в мастерской моей темь, Отче любимый.
Начинаю ли песнь, сочиняю ль басни,
говорят – нет труда моего опасней...
Что ни день, то творю я тебе славу
в том углу, где стою, милостивый, правый.
Твой роскошен чертог – моя ж хата с краю,
правишь ты без хлопот, а я – п о м и р а ю.
Собираешь в подол с миру по нитке,
всяк пред взором твоим подобен улитке.
А плывешь по дворцу, будто черепаха,
упадает к лицу шапка Мономаха.
Но под шапкою тверд череп, Владыка,
мысль, кружа по нему, шибко вяжет лыко.
Скорени же мою рабскую породу,
коль пойти побоюсь с правдою к народу,
славословя тебя, витязь, поелику
призвал тебя не народ, а ты его скликал!
Бить не стану челом я русскому люду,
а тебе, Государь, кланяться буду...
Птичий лет не высок, близехонек ливень
да с крыльца не сойдет вдохновенный Ивик.
Взропщет чернь, впопыхах предадут бояре;
наяву ли, во снах – воля Государя
поползет по дворам, будто черепаха...
А проснемся с утра – нечиста рубаха!


апрель 2011 


 

    ..^..






Предвестие суда 



Невыразимой красотой
Все только дивно озарилось…
Н. Гумилев 


 
Нет, ничего не изменилось.
И ночь как – ночь, и день как – день!
Идти по-прежнему не лень,
Но, сердце медленней забилось 
 
У остановки. Ветер злой
Рядами складывает листья
Чтобы, как такса в норы лисьи,
В них зарываться с головой. 
 
Над эйфорической Москвой
Ночь так же гонит день ненастный,
Нам освещая безучастно
Метафизический покой. 
 
Отрепетирует поминки.
И, суевериям назло,
На небе высветит число
Которого пугались инки. 
 
 
Но на задворках ноября
Другим мечтателям приснится,
Что миру суждено родиться
В начале их календаря.


ноябрь 2010 


    ..^..









На «Осень» Гильфанова 



Без нас осталась старая Москва... 



 
Правильней, чем кочевать, пережевывая конину,
всеми пользоваться правами римского гражданина.
Ведь любой клочок земли занимаемый его телом
по науке зовется культивируемым наделом
или, согласно аграрным реформам Гракхов,
называется «послевоенным житьем в палатках
в лучших провинциях», где вопреки произволу
преторов, выстроить домик, купить корову
станет уделом некоторых. Привилегий
этих не променяешь на скрип телеги!
 
 
март 2011

    ..^..









Будущий Архипелаг 


 
Пахнет время штыком и солдатской похлебкой,
Проливным дождем самодельных гранат.
Новый Шариков где-то с охрипшей глоткой
Созывает своих корешей-солдат. 
 
Придут, и не скажешь ни слова против,
Как нищий духом интеллигент.
Не спросишь наивных, тупых уродин:
«Ты бывший поп или сельский мент?».. 
 
Придут и заставят нас окать, черти;
И всем на лоб клеймо – «москвич»...
Нам в ящиках пыльных бы после смерти,
Как спазм, прерывающий паралич, 
 
Очнуться (подальше от этих чучел!)
Средь запаха старых книг и бумаг...
Но, веры все меньше, а берег – круче
И шире – будущий Архипелаг!


11.11.11 


    ..^..









Придет война 


 
Придет война, врезаясь в грязь столетий,
Как ледокол в подтаявшие льды.
И ни о чем не вспомнят наши дети,
Застыв у разделяющей черты, 
 
«Между двух жизней, в страшном промежутке»,
Меж двух огней оставив мирный дом...
И будет им невыносимо жутко
Единым изъясняться языком. 
 
 
И брата брат в объятьях не утешит,
Шепнув, не поднимая головы:
«Беги! Ведь на рассвете будут вешать
Таких, как вы, мой брат, таких, как вы...» 
 

12.11.11 


    ..^..









Хохот революции 


 
Сушат шкуры человечьи
На Охотном ряду.
Зажигают люди печи,
Топят как в Аду. 
 
А на Новой Риге танки
В пробке стоят.
Пулеметчица Анка
Косит всех подряд. 
 
Красной линией на карте
Все пути горят...
Медработница Катя
Подняла халат. 
 
Инвалидную коляску
Пропускают. Тут
Тощий дед в фашисткой каске
Наскочил на труп. 
 
Чертыхнулся дед и дальше
Мчится, борода!
А за ним турецким маршем –
Целая орда. 
 
Заблудившийся, в тумане
Не рычит трамвай;
Глушат бесы на собраньях
Термосами – чай.


14.11.11 


    ..^..









Любовь моя - Москва 


 
Моя ошибка в том, что я люблю Москву
Преступную, погрязшую в разврате.
Все ханжество и косность, и тоску,
И хлестаковщину невежественной знати. 
 
Продажных полицейских и попов...
Средь шантрапы, шальным рублем хрустящей,
По грязным улицам я проползти готов
От жизни будущей до смерти – настоящей. 
 
Моя ошибка в том, что я живу
За пазухой у проклятой столицы.
Бывает, что-то снится – наяву
И ты уже не в силах пробудиться. 
 
Родная, посмотри, там снег идет;
Война идет, как гончая по следу...
Решится только круглый идиот
Признаться в том, что никого не предал. 
 
Уж не слежу за временем давно.
Неразличимы стрелки на курантах
И плотно занавешено окно,
И в городе засилье иммигрантов... 
 
И я не помню, где мои часы.
Я в зеркале себя не узнаю...
Пусть кто-нибудь положит на весы
Любовь мою, Москва, любовь мою!


17.11.11 


    ..^..









Стансы Мандельштаму 



Достигается потом и опытом 
Безотчетного неба игра... 
О. Мандельштам 


 
Мандельштама сахарное око
Перетерпит климат илионский.
И войдет в пространство где-то сбоку
Как в седло тугое волос конский
Элитарность и неприхотливость
И охочесть до любви народной.
И еще чего, скажи на милость?
Что угодно, милый, что угодно! 
 
Я другой страны не помню, где бы
Были так поэты беспокойны.
Им не надо роз, и не до хлеба...
Что угодно дай им, что угодно.
Эти чисто выбритые лица,
Чуткие, надломленные взгляды...
Только б «чем-нибудь» не подавиться,
А потом ведь – ничего не надо. 
 
Все переварить да сбиться в стайки,
И глядеть всегда как можно дальше.
А потом закручивайте гайки
И не примечайте нашей фальши.
Попоем еще денек ли, два ли,
Ведь едва ли больше. Пусть с недельку!
«Трали-вали, друг мой, трали-вали...»
А потом в лощеную петельку. 
 
И когда приду к тебе с приветом
Почитать, какие там стишата,
«Лучше б ты терцины да сонеты
На Земле искал продолговатой», –
Скажешь, озираясь, как воришка,
«Только запах нужен роз и хлеба...»
Но слетит очередная книжка
Птицею невиданною с неба.


19.11.11 


    ..^..









Царство наступило 


 
Второе царство наступило!
И, завершивших свой исход,
Не знаю, немощь или сила
Нас к рабству новому ведет. 
 
И хоть, насиженные норы
Напоминают прежний быт,
К нам из глубин священной Торы
Телец испуганный бежит. 
 
Сплавляли мы то серп, то молот
С хвостом двуглавой старины,
Не утолив звериный голод
И жажду крови и войны. 
 
В дому, что вырос на обломках
Державы, чей простыл и дух
Оголодавшего теленка
Усердный выходит пастух.


20.11.11 


    ..^..









Пояс Богородицы поможет... 


 
Твержу с придыханьем: «Мария, Мария!
Твой пояс не свяжет, не скрепит нам души.
Придут из загробия, вместо мессии,
Осенние ветры да зимние стужи. 
 
Столпятся у храмов приезжий и местный,
Промерзнув до нитки в ночных переулках.
Возблещут единой слюною – болезни,
Лобзанья сольются в единую муку. 
 
И скопятся возле подземок машины,
Решатся водители: «К черту заторы!
Хоть эта-то выделки стоит овчина...»
И все, как один, остановят моторы. 
 
Ты, нас одиноких заложников чуда,
Спаси от бесчестья, Мария, Мария!
Нам нужен не пояс – удавка Иуды!
Потом – воскресенье, и снова – Россия.


03.12.11






    ..^..