Слава Месхи
http://meskhi.livejournal.com/548039.html
Колюня
|
|
Врагов у Колюни навалом было и, главное, никак он от них отвязаться не мог.
Началось всё это в школе. Любил он на переменке, да и на уроке, поёрничать - то передразнит кого-нибудь, то анекдот, то словцо острое, а то и просто язык покажет.
- Эх, Колюня, - говорила ему учительница литературы, - язык твой - враг твой.
Сперва не особенно то поверил ей Колюня. Дома перед зеркалом язык высунул, осмотрел и ничего вражеского не нашёл, но потом... долго потом вспоминал Колюня училку литературы, сейчас поди и нет таких, с цитатами ювеналовыми.
Ну а как только школу окончил, так враги и поднавалили. Правда, довольно долго вдалеке держались, где-то там, во вражеском лагере. Оно и удобно было, спокойно как-то. Есть себе враги и есть, особо не беспокоят.
Потом подступать начали.
И главное, всё ближе и ближе. Вчера выпивал с ним, а сегодня он уже и враг. В такой кутерьме и разобраться сложно, да низачто и не разобрался бы Колюня, но слава тебе Господи, объяснили, надоумили. Сам президент по ящику рассказывает, ну а потом уж и поменьше всякие вылезут и по полочкам разложат.
Ну а если и после не разберешь - мало ли, может с похмелья или день магнитно-электрический, так зайдёшь в интернет и там тебе блоггеры, за милую душу и совершенно бесплатно всё разъяснят.
Каждому человеку хочется иметь в жизни какую-то точку опоры, что-то постоянное, неменяющееся. Вокруг всё течёт, всё меняется, но хоть что-нибудь… постоянства душа просит. Ну и Колюня тут не исключение, и у него, как у многих, были в жизни свои константы: 3,14, 3,62 4,12. И, надо сказать, довольно долго константы эти оставались константами, но ничто не вечно под луной.
И тянет, тянет Колюню иной раз к циркулю, линейке и катушке с ниткой - тянет проверить длину окружности с единичным диаметром, не растёт ли, не падает ли уже как всякие там рейтинги и индексы доу джонса?
Но держится Колюня, рукам волю не даёт. А вдруг уже 3,15 - что тогда? Твёрдая вера, она порой лучше точного знания - обойдёмся без циркулей ваших.
Вечером Колюня засиделся за компьютером, а когда посмотрел в правый нижний угол экрана, увидел три цифры 0:00.
Вот оно, счастье – подумал Колюня, - каждый день чего то делать надо, каждая минута расписана, а тут, «вчера» уже прошло, а «сегодня» ещё не наступило. Делай что хочешь, и никто тебе не указ.
Счастье длилось ровно минуту.
И с женами Колюне очень повезло.
Их у него было всего одна.
Колюня шёл по улице и встретил приятеля.
- Как жизнь, Колюня? - спросил приятель.
- Ничего, - ответил Колюня.
- Ничего, это хорошо, могло быть и хуже, - ответил приятель и пошёл дальше.
"Хуже, чем ничего?" - подумал Колюня - "Ничего себе!"
С питьем у Колюни проблемы были.
Не то чтобы выпить проблема – это запросто, но проблем от этого дела было много.
В молодости, так вообще... даже говорить об этом противно.
Ну а с возрастом, когда все устоялось, устаканилось и мхом поросло, выяснилось, что пьет Колюня по-прежнему.
- Ты, это, Колюня, поубавь! Вон, гляди какая у меня от этого дела падагра (простата, ревматизм, склероз, гемморой – ненужное зачеркнуть) развилась – говорили ему однокласники. – Это у тебя потому, что о здоровье своем не беспокоишься.
- Да что это от тебя все время перегаром несет – говорили ему знакомые женщины, - пить надо меньше, Колюня. Это у тебя какая-то неудовлетворенность в жизни, надо по другому от нее избавляться.
- Еще раз на рабочем месте застану – расстанемся! – говорил Колюне очередной директор, - Понимаю, откуда эти ноги растут, но зарплату пока прибавить не могу.
- Ну, брат, вчера видел тебя, как домой по стенкам добирался – позавидовал! – говорил сосед-алкаш, - это у тебя, видать, деньжата завелись лишние.
- Да пошли вы все, - думал Колюня, - со своими гипотезами несостоятельными. Вовсе не потому я пью. Пить охота – вот и пью.
Иногда Колюня писал стихи.
А иногда он их не писал.
Из-за непоследовательности этой, были у него одни неприятности.
- Ты, блин, кто? В поеты записался? Совсем охренел? – спрашивали его собутыльники.
- Чем объяснить? – спрашивали его дамочки с искрой в глазах и повсюду – давно ничего нового, что, усох?
А кто-ж его знает? – думал Колюня – может и охренел, может и усох. Одно другому не мешает.
По улицам Колюня старается ходить очень аккуратно. По улицам ходить это вам не по горам лазить, от этих машин никакая веревка и каска не спасёт – это Колюня понял, когда на автобусной остановке какой-то мерс с тонированными стеклами по его ботинку задним ходом проехал и его же водила и обругал за невнимательность. Пальцы на ноге посинели конечно, зато сам Колюня поумнел.
Раньше, когда Колюня помоложе был, машин в его городе не в пример меньше было, а людей, настоящих людей, порядочных – вроде больше. Ну а теперь, машины эти порядочных-то - которых повытеснили а которых и передавили, разве ж поймёшь, на порядочных никакой статистики не имеется. Может даже верхний предел для суммы количеств машин и людей порядочных – это какая-нибудь константа физическая, вроде скорости света? Одно ясно – машины побеждают с большим перевесом.
Оно и понятно, город не резиновый, всех не вместить. Правда кое-где на тротуарах столбики железные вбивают, чтобы машина не заползла и на тротуаре тебя не задавила, гадюка. Но больно уж это на резервацию похоже, а чем эти резервации кончаются на примере индейцов видно – либо спиваются людишки, либо амулетами и перьями подторговывают, а то и к старшей сестре Ретчед попадают.
Ну а пока эксперимент продолжается ходит Колюня пешком по улицам и подземным переходам, натыкаясь на каждом шагу на невидимых для водил нищих старушек, к которым никто ещё кассовых аппаратов приставить не додумался.
По ночам Колюня творил.
Ночью оно как-то лучше выходит. Во первых никто не смотрит, не подглядывает, а значит и не советует - тут мол подбавь, здесь убери. Спят все и слава тебе Господи. Во вторых, мало ли что ночью натворить можно - днем такого и в голову не придёт. Ну а в третьих... в третьих Колюня не нуждался. Он и во вторых не нуждался - ночью очень даже можно и одному, если натворить чего-нибудь невтерпёж.
Раньше то ночи у Колюни короткие были, а с годами всё длиннее и длиннее становились - твори себе на здоровье. Но о здоровье Колюня и думать не думал - окунётся с головой в это своё творчество, так что к утру и не вспомнишь, что натворил, да почему и зачем.
Ну это, пожалуй, и к лучшему.
Как человек аккуратный и к порядку приученный, перед тем как окончательно отрубиться, всё своё творчество Колюня за собой прибирал, да так чисто, что ни одной крошки, ни одной капельки.
Есть, конечно, и такие людишки, которым Колюню не понять - они может за своё творчество деньги получают и семью кормят. Ну что-ж, пускай - думал Колюня стирая последнее из сегодняшнего, - я им не указ, у них может дети малые, а мои подросли уже.
В детстве у Колюни было несколько развлечений. Пара любимых книжек – «От суеверия к науке» и «Легенды и мифы Древней Греции», ну и и карты конечно. «От суеверия...» была страшная и смотрел её Колюня только днём, к вечеру и не заглядывал. Там рассказывалось, а главное, было показано, как в Африке хоронят людей на деревьях, склепы были разные и жертвоприношения и прочая жуть. Иллюстрации были чёрно-белые, но Колюню от них колотило. Посмотрит, поужасается, захлопнет книжку, а через час-другой снова тянет раскрыть. С древними греками получше было, эту книжку можно было рассматривать в любое время суток. Даже те греки, что с окровавленными ножами и мечами бегали, нарисованы были на вазах или сделаны из гладкого белого мрамора – так и хочется рукой погладить. Только кентавры Колюне не нравились, волосатые больно, но после того, как один такой Геракла научил стрелять из лука да сам же от него и смерть принял, Колюня к кентаврам потеплел и волосатость им простил. А главное, Трою искал Колюня, очень ему Патрокла жалко было, ни за что погиб человек, за ахиллесову барышню. Очень разочарован был, когда выяснил, что Троя в Турции находится. Не вязалось всё это с олимпийцами и жульничествами одиссевыми.
Ну а карты до сих пор Колюню манят.
Раскроешь атлас, и пошел путешествовать. Тут и дороги видны, как куда проехать, и горы разные и моря, и ископаемые всякие. То есть жить можно и сто лет на одном месте а главного о нем так не узнать без карты. Что там под тобой, откуда к тебе припрутся, и главное, где эта война идет, далеко или близко?
Когда Колюня подрос и во взрослую жизнь углубился, стал он на картах этих и границы различать и цвета разные. Смотришь к примеру на физическую карту и видишь, здесь синее - вода значит, здесь зеленое – растет что-то, покоричневело – значит в гору подымается, побелело – снег лежит и не тает зараза. А есть ещё и другие карты, там ни гор, ни лесов, ни фига нет. Только одним цветом и со всех сторон пунктирным заборчиком огорожено.
Тоже занятно.
Только от таких у Колюни в глазах пестрит. Откроешь, к примеру, приложение к «Истории XIX века» Лависса и Рамбо под редакцией Тарле, а там сзади, где как известно самое интересное и есть, карты, в гармошку сложенные. И в каждом из восьми томов все разное. То одним цветом, то другим, не говоря уж о названиях. Знакомых то и не найти. Ни Болгарии, ни Румынии, ни Боснии с Герцоговиной, или отдельно. Не дай Бог по такой карте да на машине проехать – остановят, даром что Бришамбо за порядком надзирает. Рамбо для Бришамбо не указ.
Вообще то, как Колюня уж потом докопался, и четырех красок хватило бы всю эту фигню раскрасить, но ведь каждый желает свой оттенок иметь – ничего не попишешь.
Впрочем старых пристрастий Колюня и по сей день не утратил, нет-нет да раскроет Google Map поглядеть, не прибавилось ли новых границ. Да и в окно поглядывает, пока Google Map зафиксирует, да пока базу обновит тут и под боком блок-пост поставить могут.
Несмотря на то, что приспособился Колюня к этой жизни неплохо, были у него маленькие, как он называл их, "флуктуации". То ключи терял Колюня, то прозрачность, но это его особенно не удивляло. Опять флуктация со мной приключилась, терпеливо объяснял он жене, но разве-ж не сдав квантовой механики хотя бы на тройку, разберёшься в природе случайных отклонений от среднего значения? Вот и жена, не разобравшись, начнет бывало крыть Колюню, а флуктуации, между прочим, присутствуют даже при температуре абсолютного нуля, и, более того, принципиально неустранимы. Супруга у Колюни была сугубо терапевтической профессии, и анамнез собирала без всяких там ван-дер-ваальсов. А ну-ка, дохни, говорила она, и тут тебе и анамнез, и первичный диагноз, и количество койко-дней, не говоря уж о спичечном коробке кала на анализ.
Но флуктуации у Колюни не затихали, и знал Колюня, ох знал, откуда ноги растут у этой репы.
Давно это началось, ещё до взрыва.
Потянуло Колюню на книжки. Т.е. не то, чтобы он их не видел и не читал вовсе - некоторые даже и писал, саморучно, но не о том разговор. Потянуло его книжки читать.
Работает Колюня, к примеру над статьей, а его вчерашнюю книжку дочитать тянет. Добро бы только вчерашнюю - дочитал бы и дело с концом. Так нет, завтра опять та же история, только книжка другая. А надо сказать, что до взрыва книжек этих было - ешь не хочу. Известное дело, оттого и тряхануло. Нынешние поумнее будут, книжки есть, да не те. Все больше про похудеть, да как мужика соблазнить, или где купить чего. Тоже занятные книжки, спору нет, но флуктуаций от них поменьше будет. А Колюню от флуктуаций этих прямо таки корёжило. Прочтет один буклетик, про семейку форсайтову, и тут же он не Колюня а Джолион, а то и Ирэн, а где уж Колюне с женской долей справиться? Прочтет другой, и тут же он идиот, а то и того хуже - Рогожин. Но это все до взрыва, конечно.
После то получше с этим делом стало. Вместо книжек этих проклятых одну большую книжку завели - фэйсбук назывется. И пишут туда все - дело то бесплатное, отчего не написать. Да и писать то особливо не надо - нажмешь на двоеточие а потом на правой скобке палец минутки две подержишь да и дело с концом.
Колюня и туда сунуться попробовал, все-таки естествоиспытатель, не год и не два старшим над научными работниками ходил, присматривал стало быть, чтобы все путём, чтобы не побили чего и не покалечили - опыт большой имел. Однако из фейса этого и бука так несолоно хлебавши и ушел - ни разу с ним флуктуации там так и не случилось.
Все больше по развалам книжным Колюню носит - то одну мухами закаканную полистает, то другую в руках подержит и на вес оценит, а то и купит вовсе. Но это уж редко, конечно - зачем же деньги тратить, когда можно до следующей флуктуации подождать.
А с любовью у Колюни очень просто было.
ХРЯК и всё!
И больше ничего, ничего такого, чтобы заботиться, или там сохранять, беречь как зеницу всякую - ничего такого.
ХРЯК и всё!
Так и жил Колюня с отметиной этой.
Нет, он конечно в жизни общественной участвовал, обсуждал в коридоре у кого ляжки шире и вообще, но это так, не по зову души, а по необходимости.
А любовь в Колюниной жизни была, была - отрицать невозможно, да и преступно.
Не всем такая выпадает - ХРЯК и всё!
Впрочем, о любви Колюня и не говорил особо - жизнь, она и других забот всяких понакидает, не соскучишься.
С деньгами у Колюни, как ни странно, всегда ладно складывалось, с самого начала. То мать за хлебом пошлет и сдачи не спросит, то на улице монетку найдёт, а если под ноги глядеть как следует, то и рупь, пожалуй. Да и так, по жизни, всё неплохо было – зарплата 140, бутылка 4,20, а хлеб, колбаса, и в оперу там сходить – пожалуйста, общедоступно, без проблем. Это, до взрыва, конечно.
Но и после устроился Колюня так, чтобы от денег этих особенно не зависеть. На первый то взгляд, как же это можно, не зависеть то?! А вот, ежели приспособиться, да с умом, да без гонору этого, чтобы, к примеру, на фарфоре мне подавай, да с салфетками белоснежными... да, без этого то можно, и неплохо совсем.
Главное дело, много не просить. Это у Колюни секрет такой был, фирменный. Людям это очень нравится, таких они не очень-то забудут. Сразу не дадут – не кобенись, куда ж они денутся, как снова чего, так тебя же и позовут, дешёвые всем в охотку. Да и брал Колюня за услуги свои не валютами разными, а почитай предметами первой необходимости – то бутылка там, то одёжка справная, почти не ношенная, а то и стол дубовый, а на нём то и царапины все две-три, не больше.
Великую эту науку свою всем не открывал – ни к чему болтать. Но на жизнь не жаловался. Послушает, как другие судьбу клянут горемычную, головой покивает сочувственно, да и только, таким и секрет открывать – себе морока.
А был ещё у Колюни случай, вовек не забыть, это ещё до взрыва было. Шёл он по снегу от высотного здания Университета к институту своему, научному и исследовательскому. Шел себе, насвистывыл чего-то, вроде “Summer Time” что-ли, дело-то зимой было, да под ноги глядел, чтобы не подскользнуться значит. А тут, вот он, под ногами Ленин, снегом припорошенный, красненький, лежит себе и с червонца на Колюню смотрит прищуренным своим взглядом. Не иначе, Бог послал Колюне этого Ленина. По тем то временам, на червонец всей лабораторией в перерыв оторваться можно было.
Но и теперь грех жаловаться.
Главное, от них, проклятых, не зависеть особенно. Сейчас ведь с этим делом строго. Как заметят зависимость, так и заметут, принудительно вылечат, а у Колюни и так времени в обрез, на лечение тратить не резон, хоть и бесплатное.
Колюня сидел на кухне тихо и подворовывал.
Посуда была вымыта, за это Колюня отвечал, народ разошелся по комнатам отдыхать после воскресного обеда, и у Колюни было часа полтора чудесного одиночества, под боком у собранных с парадного стола остатков.
Жизнь у Колюни была долгая, а в последнее время, можно сказать райская. Убрать, подмести, на подхвате, отвести, привести. Работа - не бей лежачего.
Времени оставалось много для размышлений, даже посреди беготни. Бежит Колюня, ножками перебирает, а мысли в голове ворочаются, одна за другую цепляются. То студенческая столовая всплывет и чья-то попка соблазнительная в очереди перед ним, а сбоку компоты и котлеты, то директора разные – много их Колюня сменил за жизнь свою тягомотную и неприкаянную, а то и из нехорошего навалит, как работу потерял, как искал, да как нашел, это уж хуже всего, не вспоминать лучше.
Было да прошло – много ли надо, позабыть да и только.
Теперь то, не в пример лучше. Сиди себе, да подворовывай. У котлет, к примеру, крошки образуются, да кто же их сосчитает? Одними крошками наесться можно. Суп, опять же, не мерян, не градуирован, одной ложкой меньше – да кто-ж заметит. Ну и прочее, по мелочи, трудно ли умеючи.
Вознаградила жизнь Колюню, да и только. Другие по отбросам роются, днями на морозе торчат с памперсами промеж ног да за прилавком со свеклой, а тут, сиди себе в тепле да подворовывай потихоньку.
Опять же, меру соблюсти надо, но это уж навык нужен, так сразу и не врубишься...