День рождения 

Памяти всех 

Время наводит тень на плетень,
Путает жизни и лица.
День появленья, рождения день
Длится и длится.
Нету на свете мест, где нас нет.
Это такой метод:
Только рождаться и только на свет,
Тот или этот.
В небе вода. Над водой звезда
Летит, минуя рассудок,
На память всем, кто родился сюда,
От всех, кто родился отсюда. 

    ..^..





Гаммы 

Я человек примерно лет шести,
Пришёл из летней скуки за подружкой,
Был арестован чопорной старушкой,
Заткнут ватрушкой и усажен крест нести –
Внимать, как Галя криво пилит гаммы.
Я угодил в неправильный момент:
Всё нужно допилить к приходу мамы
(Так вот чем так расстроен инструмент…).
На гигабайты пожелтевших дней
Легло в архив сороковое лето.
Но облачком июльской пыли где-то
Тоскует Галя, я тоскую с ней,
И никогда не прекратится это. 

    ..^..





Чероки-блюз Среднерусской возвышенности 

Прощай, последний владелец
всея земли и воды,
хороший мёртвый индеец
Илюха Облачный Дым.
Бурьяном бывшей дороги
зарос просвет голубой
с тех пор, как их бледнолицые боги
детей сманили с собой. 

Своя война в их квартирах,
своя борьба за права,
своя трава в трубке мира.
И в супермаркет «Москва»
с утра идёт за добычей
твоя беззубая скво,
уже принявшая странный обычай
не узнавать никого. 

А солнце стоптанным кругом
идёт скучать за бугры,
плывёт затопленным лугом,
где расплодились бобры,
где твой вигвам пятистенный
весной ушёл под откос,
где всех прощает твой тёмный тотемный
живой индейский Христос. 

    ..^..





День чудес 

…утром сам воскрес и лично,
с помощью небесных сил,
в магазин слетал привычно,
тестя с братом воскресил.
С десяти до полвторого
шлялся в тапках по воде -
у соседки, у Петровой,
ремонтировал биде.
На соблазн не отвечая
(а хотелось, хоть кричи),
превратил пять литров чая
где-то в полведра мочи.
После, бормоча губами
на балконе добрых слов,
накормил пятью хлебами
голубей пятьсот голов.
Под окном полил осину
(пусть растёт, всё может быть),
и Петрову Магдалину
всё же сбегал возлюбить.
Перед сном простил вражине
Сундукову мерседес…
Вот и всё, считай, что ныне
вышло сделать  из чудес. 

Тесть-то, Лазарь Соломоныч,
неживой опять вовсю…
Ну и бог с ним. Скоро полночь.
Завтра утром воскресю. 

    ..^..





Аз есмь пуп 

Я правлю беспечной рукою.
В моём августейшем покое
нет печки, но есть поддувало.
Орёл мой на скипетре ржавый,
обслуга играет державой
и что-то копает в подвалах. 

Я сам затеваю все бунты.
Я сам возглавляю все хунты,
которые после свергаю.
Сын зоны и внук прокурора,
я ловко ворую у вора
и семьям сирот помогаю. 

Мне каждое утро нет мочи –
хочу всё сначала, а к ночи,
вновь грешен и паки раскаян,
в трактире солирую хором
и сплю у себя под забором,
когда себя в дом не пускаю. 

Я сокол, я гол по приколу.
С того ли, что гордый, но голый,
веселье меня обуяло?
Впритык, к лоскуту лоскуточек, 
простёбано в тысячи строчек
цветное моё одеяло. 

    ..^..





Авария на подстанции 

Покинул щиток электрический ток.
Личная жизнь померкла.
Выйдем из дома, пройдёмся чуток,
мир полистаем бегло.
Он переиздан в двенадцать ночи
и перечитан в полдень:
слог чуть плотней, сюжет чуть короче,
но глубины исполнен.
Глянь, как легко обрамлять страницы
липам в грачиных гнёздах.
Как безупречно вписаны птицы
в неописуемый воздух.
Как темнота наступает смело
и наклоняет небо,
чтоб от души отдохнуло тело.
Как по остаткам снега 
с мамкой гуляет, нигде как будто
не занимая места,
маленький даун – ласковый будда,
выпавший из контекста. 

    ..^..





Слушай 

Жизнь по сюжету и теме
Очень простой рассказ:
Мы убиваем время.
Время убивает нас. 

Век наш, как супчик, варится
На конфорке рекламной лжи.
Вещи не успевают стариться,
Люди не успевают жить. 

Мы не показываем виду, мать,
Но время орёт: скорей!
Что бы ещё нам выдумать,
Кроме монастырей? 

Чем бы ещё запариться,
Что из чего сложить?
Люди слишком быстро старятся,
Мир не успевает жить. 

Оденемся во всё лучшее
И ещё посидим на краю,
Пока ты меня слушаешь,
Пока я тебе пою. 

    ..^..





Междопотопье 

Я еду в никуда, как Гамлет на мопеде,
по байтам бытия. На мне его печать. 

Стучится секретарь-дворецкий Википедий:
– К вам праведники, сир. Прикажете пущать?
– Конечно, запускай, у нас для всех открыто.
Не орден ли какой надумал вдруг меня
в адепты развести?
– Не, там авраамиты.
Из бывших, но в чести. И меж собой родня. 
Хотя видок у них… и пахнут… и повадки…
не подхватить бы вам какой-нибудь лишай…
– Но-но! Фильтруй контент. Гляди, сошлю в закладки
и браузер сменю. Ну ладно, приглашай. 

…татакают часы. 
Енох отъехал в креслах.
Ной вежливо молчит (но мыслит, слышно мне).
Кряхтит Мафусаил, скребя в изрядных чреслах.
Ну, стало быть, сидим. Нормально так вполне. 

Мафусаил бухтит – не мне, а как бы Ною, 
но как бы для меня,  – что он реально крут,
что всех переживёт, кто спал с чужой женою,
что все (и та жена) его переумрут.
Очнулся ветхий реб Енох и шарит в баре,
а Ной, праматеря замашки праотцов,
предчувствует циклон и думает о паре
не тварей на углях, так хоть бы огурцов
солёных 
(«…как слеза всевышнего цунами…
Шикарный маринад для всякого гнилья!
А кстати, был ли толк? Так, чисто между нами:
отличий в чертежах опять не вижу я…»). 

Не нахожу в уме пристойного ответа. 

Пищит на петлях дверь. Заходит Бенджамин
и смотрит на гостей с позиции эстета
(он ловок для кота по части всяких мин):
мол, чё это, мин херц, за слёт монад в хламидах?
Чё за сандали, мля? и чем тут так разит?
Смущённые столпы торчат ещё для вида
минуту – и айда. 
А рыжий паразит
насмешливо таращит золотые зенки
в пустынный монитор мерцающей луны,
вылизывает хвост и лезет на коленки – 
досматривать до дна свои чудные сны. 

Зачем нагородил себе всю эту хрень я?
Икает бытие и чешется печать.
Пора воспринимать азы судостроенья.
Всё тонет, но своих придётся выручать. 

    ..^..





Композитор 

Я твоя музыка, ты мой старый Шопен.
Странные узы - как сквозняки между стен.
Знак бесконечности в нотной папке храня,
ты в своей вечности сочиняешь меня.
Дразнишься, прячешься, как ребёнок большой, -
то ли дурачишься, то ли болен душой.
Помнишь, как давеча хор вступить опоздал?
Помню, тогда ещё этот тихий скандал
всей филармонии был поставлен на вид.
Снова в гармонии строгой, как алфавит,
бес развлечения фа исправил на ми.
Все исключения стали правилами.
Кто ж там куражится, поправляя свечу?
Что ж мне всё кажется, что звучу, как хочу?
Голос хрипит слегка. Так пожалуйста, ну...
Не торопись пока написать тишину. 

    ..^..





Незнайка в Додоне Эпирской 

Оракул, заткнись. Притомился, поди,
всю жизнь отрабатывать пайку.
Тайм-аут, болезный. Остынь, посиди,
а я расскажу тебе байку.
История местная. Может, слыхал? 

Жил-был симпатичный античный нахал,
вполне социально успешный,
но всё ж кое в чём безутешный.
Здоров, одарён, предприимчив и смел, –
никто на Олимпе к нему не имел
претензий, – а он всё канючил:
мол, все тетрадрахмы отдал бы за то,
чтоб знать наперёд всё, что будет потом… 

Тяжёлый клинический случай. 

Вот, значит, однажды, в делах утомясь,
берёт он оливковый веник
и в термы спешит удалить с себя грязь
пешком вечерком в понедельник.
Идёт себе в баню привычной тропой,
расправив могучие плечи,
и вдруг замечает: какой-то слепой
ему шкандыбает навстречу –
тоска в невесомости нищей сумы,
прикид непотребный да палка.
Ну, типа – подайте… не местные мы…
А наш и растаял. Ведь жалко!
За талию он инвалида берёт,
на тёплый булыжник сажает,
суёт ему в зубы большой бутерброд
и темой своей загружает:
эх, дескать, узнать бы, что будет со мной…
Вы тщательней жуйте, папаша…
Свершу ли чего? Разведусь ли с женой?
Трон ждёт меня или параша? 

Незрячий икнул и такие слова
сказал:
– Дык, махнём? Отвечаю:
ты мне – левый глаз (а на что тебе два?),
а я все расклады скачаю
на www. hronos, об чём разговор?
Мне пофиг, что сайт запаролен
и Кербер на стрёме. Ведь есть же бэкдор!
Всё схвачено. Будешь доволен.
Ну? Хрена ли глаз! У меня был клиент…
не… будет… во, точно, Кутузов!
Так он и одним подходящий момент
узрел, чтобы вздрючить французов.
Короче, неважно, потом расскажу.
Подумаешь – глаз, за такую маржу… 

…   

Илоты болтали, что помнят ещё
всезнающего остолопа.
Довольно угрюмый такой старичок.
Он был слишком зряч для киклопа.
Сидел, говорят, одноглазым сычом
на заднем дворе под навесом.
При чём тут кривой? Это тут ни при чём,
а как-то всё... не с интересом. 

Ведь мог бы, как все... вот, к примеру, как я –
не маяться скукой в кольце бытия,
как гид в хороводе экскурсий. 

Мда. Знание любит искать дураков. 

Короче, кудесник, любимец богов,
Па-шёл ты! А то... ну, ты в курсе. 

    ..^..





В книгу отзывов 

Спасибо за всё.
Спасибо за то,
чего и не надо.
Я время засёк –
как много цветов
ещё у пчелы,
звенящей в саду,
в который хожу
за мёдом и ядом?
Теперь подожду.
Теперь погляжу,
как лица светлы
у тварей живых.
А раньше сличал
цвета и размеры,
ждал новой главы
и знал свой причал,
и с кем буду где.
Спасибо за всё.
Теперь подожду.
Мне хватит, наверно:
вертеть колесо;
смотреть на звезду;
гудеть на дуде. 

    ..^..





рОманс 

Я с ней рядом сидел, всё глядел и глядел ей на профиль,
А она с тихой лаской мне стоя косилась в анфас.
Я ей примус чинил, а она мне варила картофель,
И все ангелы в небе тихонечко пёрлись от нас. 

Я ей песенки пел, а она мне вязала гамашу
В пару к той, что связала на днях, не ходить же в одной.
Прилетал серафим посмотреть на гармонию нашу,
Наступая на крылья, мостился на стул откидной. 

И в финале почти что уже завершённого круга,
Ослабевшими членами перебирая едва,
Полумёртвой рукой, на правах наиближнего друга,
Я ей подал стакан аш-два-о, а она мне аж два. 

И слезами восторга зашёлся небесный виварий,
И сомлел на галёрке от чувств жидкокрылый юнец.
Даже Сам прослезился, хоть Сам же и правил сценарий.
А как титры пошли – тут и сказочке вышел конец. 

После честных трудов, чинно в кучку сложив гонорары,
Что кому причиталось – всё вместе, чего там вникать,
Мы с ней так надрались, что пришлось нас зачислить в гусары,
И рванули к цыганам на тройках толпой зажигать. 

    ..^..





Из жизни песен 

Всё, что есть, – полоска вдали,
бубенцы да кеды в пыли,
да свирель, чтоб стыд не пропить.
Как остался шут без царя –
так и загулял почём зря,
ни озолотить, ни прибить. 

У тебя лицо всех милей.
Пожелай его, пожалей,
чтобы помолчала свирель.
А назавтра сердцем прости,
пожалей опять, отпусти.
Не вернётся твой менестрель. 

Выпадет судьба, как у всех.
Выпадет на волосы снег.
Выпадет из голоса смех.
Но вдали, где небо светлей,
все свирели знают о ней.
У неё лицо всех милей. 

    ..^..





Из жизни Ассолей 

Ветер – глупый щенок, всё бы бегать по небу за утками.
Ветер, старый склеротик, не помнит ни дат, ни путей.
А она так упряма, что мёрзнет в руках его сутками,
Лишь бы быть наготове и не пропустить новостей. 

А они сговорились играть строго на понижение,
А они наполняют раскладами биржи с утра,
Чтобы дайджест под вечер суммировал их достижения.
Но она ждёт серьёзных вещей, у неё не игра. 

В их уютных жилищах комфортно понижена слышимость,
К их услугам обученный флюгер и метеозонд,
И у них инвестиции в завтрашний день, как в недвижимость.
У неё – только море, упрямство, пустой горизонт. 

Этот ветер так стар, что едва ли когда переменится,
И так свеж, бестолковый, что может творить чудеса.
Он, бывает, сто дней тупо вертит послушные мельницы,
Но, бывает, смеётся и гонит к земле паруса. 

Все всегда при своих, всё сойдётся до грошика медного.
Хорошо, что ни в чём ни к чему никого убеждать.
Иногда не играть – это способ сыграть до победного.
Иногда не дождаться – надёжней, чем вовсе не ждать. 

    ..^..





Из жизни неполученных посланий 

Всем маргаритам, отказавшимся от непоступивших предложений. 

Смешное горе, расписная хохлома,
нытьё волынки, декадансинг на краю.
Пора, ты чувствуешь сама, 
сходить  куда-нибудь с ума,
попробовать найти себе уют. 

Не возлагать надежд на смертные мечты,
не заводить детей в недобрые места,
не строить звонкие мосты
за полумёртвые цветы,
не ждать с войны, не плакать у креста. 

Пора все петли распустить и опустить
останки вечности покоиться в раю.
Но вечность в сердце не вместить.
«Я передумала, прости». 

И я молчу. 

И - танцы на краю. 

    ..^..





Вертинский 

Глазом, влажным от росы, 
утро пялится нескромно
на песочные часы, 
что плывут, как образ тёмный,
в самом красном из углов 
мира, вписанного в кокон
между стен, дверей, полов, 
потолков и мутных окон. 

Серый палец такты бьёт.
Неподвижная старуха
тишине в тугое ухо
вслух по памяти поёт:
- Хоронили Маг-да-лину…
Цирковую ба-ле-рину… 

Руки, полные песку, 
протянуть бы, да кому бы?
Пой, выгуливай тоску, 
заговаривай ей зубы.
Поздний голос невысок, 
стёртый воздух полон пыли.
Руки вот. И вот песок. 
А часы уже уплыли. 

Снег был мокрый - 
таял, злясь.
На своих ещё ходила.
Проводила, посадила
черенок рябины в грязь.
Высока, небось, рябина.
- Бед-ный piccolo bambino… 

    ..^..





Небо 

(одно на всех) 

За бугром хлопочет пушка,
Ветер крики носит.
Вечно бледная старушка
Милостыню просит. 

Не бубнит в бору кукушка,
Слился с фоном вальдшнеп.
Близко ходит побирушка,
Лучше бы подальше б. 

В тёмный лес бежит корова,
Прочь ползёт волчица.
Только юному Петрову
В танке не сидится. 

Пуля, дурочка и злюка,
Ищет встреч ночами.
Голова торчит из люка,
Хлопает очами. 

Кто из храма, кто из хлева,
Кто из «Дойче Банка» –
Кто откуда смотрит в небо,
А Петров – из танка. 

Все пути ведут в Нирвану,
Но Петрову Васе
Глубоко по барабану,
Есть ли бог на Марсе. 

Ни тепла от звёзд, ни свету.
Голове прохладно.
Ничего на Марсе нету.
Нету – ну и ладно. 

Бог с ним, с богом. Нам бы хлеба,
И на том спасибо.
Что ж ты, воин, смотришь в небо?
Просто так, красиво. 

    ..^..





Театр одного зрителя 

Сезон, ещё сезон. Репертуар не нов,
не до оваций.
И так достала смена башмаков, штанов
и декораций…
А мне понравился всего один сюжет
давно и сразу:
там листья сыпались, шёл дождь, спокойный свет
спадал на фразы.
Финал, поклон. Актёры лицами грустны.
Сезон окончен.
И зал уже готов смотреть другие сны,
а я не очень.
Сыграли пьесу. Завтра ждём ещё одну.
Начало в восемь.
Все из зимы послушно топают в весну.
Я снова в осень. 

    ..^..





Песня для Сольвейг 

Петь на мотив "Песни Сольвейг" Грига. 

Мы здесь и не здесь. Где-то ты на свете есть,
И я на свете есть.
По-прежнему не забывая обо мне,
Ты светишься в окне. 

Всё идёт к тому, что в осеннем дыму
Судьба сойдёт на нет.
Только не оставь эту смутную явь
И помни обо мне. 

В стакане вина утопись, моя вина,
Без имени, без дна.
По капле стекла жизнь по краешку стекла,
Но ты меня ждала. 

Всё пришло пройти, но свети мне, свети,
Когда на все пути
Ляжет в полусне ждать вестей о весне
Последний первый снег. 

    ..^..





Дорожная 

Ехали медведи в электричке
долго-долго, может, года два.
Кончились бычки, кроссворды, спички,
деньги, города на букву А,
сухари, терпение, прокладки,
соль, контрацептивы, колбаса,
горький шоколад и перец сладкий,
хлеб, патроны, вера в чудеса,
батарейки, пятницы, субботы,
шпроты и в титане кипяток. 

Ехали медведи на работу
в цирк бродячий типа шапито.


    ..^..