Валерий Бондаренко

ВРЕМЯ: СОВРЕМЕННОСТЬ

(Несколько мыслей по поводу романа Ирины Дедюховой «Позови меня трижды»)

 

Начну с самого главного и больше не стану к этому возвращаться. Вернее, все остальное будет продолжением и развитием этой заглавной и главной мысли. А именно: роман Ирины Дедюховой «Позови меня трижды» — большая удача автора. Очень хотелось бы, чтобы он оказался замеченным и по достоинству оцененным читателем.

Вот ссылки на этот текст, опубликованный тремя частями:

 

http://zhurnal.lib.ru/d/dedjuhowa_i_a/dddd-1.shtml
http://zhurnal.lib.ru/d/dedjuhowa_i_a/ddedjuhowa_i_addddd1.shtml
http://zhurnal.lib.ru/d/dedjuhowa_i_a/dve.shtml
 

Правда, в сети романы не очень читают, что имеет свои чисто технические причины. И все же я уверен, что роман такого качества станет не только достоянием все терпящей нашей «сети», но выйдет и на бумагу. И почему только на бумагу? Многое в нем говорит за то, что он может стать и основой, скажем, телесериала. Но – мы предполагаем, а судьба, как говорится, располагает. Так что  перейдем от пророчеств к анализу самого текста.

 

РОМАН

Ну, прежде всего, это и впрямь РОМАН. И сие качество довольно редкое, несмотря на то, что наши издательства задались целью публиковать только романный формат. Впрочем, мой опыт читателя подсказывает, что часто роман, изданный под твердой обложкой солидным издательством, является романом только по формату, по листажу. А подлинная кондиция текста совершенно другая, нередко откровенно раздутая. Чаще всего – это некая цепочка рассказов и шняжек, которые автор и редактор объединяют общими героями и сюжетными линиями насильно, объединяют неубедительно и порой просто халтурно. Ведь настоящий роман вырастает из ТЕМЫ, из подхода автора к жизненному материалу, который он «берет в оборот».  Так вот, у Ирины Дедюховой здесь все ок, с первой страницы читатель чувствует, что перед ним такой широкий и сильный ток образов, что достойное русло ему — только романная форма.

Я не знаю, как сама автор определяет для себя тему своей вещи, но мне она прочиталась как РОМАН О ВРЕМЕНИ И СВОЕМ ПОКОЛЕНИИ.

Думается, потому и издательства, и читатели бумажной литературы так прикипели к романной форме, что подсознательно ждут именно такой правды о нашей жизни, правды обобщающей, уточняющей, правды, которая необходима в ситуации столь же исторически бурной, сколь и мутной

Наверно, звучит это до крайности амбициозно. Поэтому необходимо ввести дальнейшую критическую конкретику.

 

ВРЕМЯ ДЕЙСТИЯ – ВРЕМЯ

Хронотоп романа И.Дедюховой — последние сорок лет, какими они были в нашей чУдной стране. И так как ее герои — сверстники, судьбы которых автор прослеживает с самого раннего детства, то в первую очередь это рассказ о судьбе поколения, которое родилось при одном строе, закипело деятельностью при другом, и один бог ведает, где мы, сердечные, еще приземлимся, блин!

И.Дедюхова показывает время через приметы быта. Не знаю, будут ли они такими же задушевными для новых поколений читателей, но для нынешних сорокалетних встретиться с ними порой очень приятно. Что-то стронулось в нас, и вот уже вчерашние вещи из темных сороковых и пятидесятых становятся «антикварными», а один из героев Дедюховой (в соответствии с определенными веяниями моды — я тоже свидетель этого!) обставляет свою квартиру вещами из этого своего детства. Вероятно, ностальгия как след некоторой усталости в жизненной гонке (с неясным пока финалом) заиграла в душе иных из нашего поколения. Заиграла вслед за естественным вопросом, — во имя чего, зачем, куда?.. И столько ведь жертв, простите…

Возвращение в детство — возвращение в пусть мифическую, но безопасность и гармонию. То, что все это, на самом деле, — миф, Дедюхова убедительно  передает, очень нелицеприятно показывая скудный и трудный быт родителей своих героев Печаль ее светла, но по-женски памятлива, приметлива. Ботики, спившиеся ветераны, круглые столы и слоники на спинках диванов — все это, может, и греет душу как воспоминание, но саму жизнь не объясняет.

Да, по сути, и не облегчает ее…

Хотя роман о судьбах сорокалетних, временнЫе рамки повествования все же шире. У нашего прошлого было еще более дальнее свое прошлое, которое воплощается в образе старухи Макаровны, — няньки, гадалки, ведьмы, бывшей купецкой дочки, изнасилованной в советской тюрьме. Этот образ задает ритм всему роману, смыслово простегивает его, объясняя и предваряя все, что в нем происходит с мрачноватой неукротимостью.

Я не могу сказать, что сам образ выдержан до конца. То Макаровна говорит совсем, как Арина Родионовна, то вдруг выясняется, что она и Шопена игрывала когда-то.  Это делает ее образ несколько условным, литературным. Хотя, с другой стороны, ведь нам никак иначе и не дано ощутить прошлое, в котором нас еще не было, как только через предания культурной традиции, в которых все смешано так причудливо! Макаровна — это Пиковая дама повествования; она все знает наперед, возможно, потому, что еще на заре своей жизни освободилась от всех иллюзий. Она поставлена у истоков судеб героев и в чем-то становится не только опорой и помощницей главной героини Кати. Она и Немезидой-богиней мщения становится тоже. Ибо зловещий опыт безнадежной ее судьбы тенью падает на все происходящее с остальными героями.

Тема античной трагедии — тема возмездия (правда, возмездия исторического, не иррационального) — становится внутренней доминантой всей вещи. К счастью, Ирина Дедюхова не идет по проторенной дорожке шестидесятнических — то ли неграмотных, то ил корыстных — завываний по поводу России, которую мы, типа, «потеряли». В том-то и штука, что время мстит безгрешной Макаровне так же, как и таким же по сути безгрешным перед ней героям – сверстникам самого автора. Таким образом, прежняя все объясняющая парадигма исторической расплаты за грехи отцов существенно уточняется, исходя из нашего нынешнего опыта и жизнеощущения. Роковая несправедливость этой расплаты состоит в том, что она падает на плечи неповинных и, следовательно, никого ничему не учит. Сколь угодно кровавая, она все равно бессмысленна.  Позитив для русского человека всегда остается в прошлом, в детстве, когда молот возмездия неизвестно за что еще не  свистал над головой, а развитие страны становится бегом по кругу, — движением без развития, без обретения нового качества.

Да, главный герой романа И.Дедюховой — время. Его бег отмечен точными деталями, которые сначала выступают как фон жизни персонажей, а затем становятся судьбоносными. Нудное бдение в совковом учреждении, эпоха распределений, эпоха талонов, эпоха сокращений, попытки (иногда удачные) организовать свое дело, торговля на рынке, разборки мафии, вынужденная и вроде совсем не страшная, такая «будничная» панель, криминальная история с финансовыми документами, быстрая, легкая, но все же подчас небезопасная и вынужденная смена социального статуса, конечный успех, который не делает, однако, счастливым… К концу романа начинаешь удивляться, как много на самом деле перемен промелькнуло на глазах читателя! И как все это точно и жестко показано.

Все, «как в жизни»… 

  

ЖЕНСКИЙ ВЗГЛЯД НА НЕЖЕНСКИЕ ПРОБЛЕМЫ

Давно  подмечено, что в эпоху, когда очень резко меняются быт, нравы и язык общества, именно женская проза (вернее, так: проза авторов-женщин) гибче и точнее реагирует на эти социальные изменения. Во всяком случае, роман И.Дедюховой вполне подтверждает это. Темы любви, семьи, личного счастья — темы традиционные для прозы женщины автора — помогают восстановить порвавшуюся связь времен, проверяя вечным исторически преходящее. И в то же время наше «здесь» и «сейчас» (с удовольствием повторюсь) даны выпукло, порой с гротесковой подчеркнутостью.

Конечно, в центре внимания автора – судьбы ее героинь-женщин. Однако мужские образы вылеплены гораздо выразительнее, определенней. Несуразный искренний Терех, ветреный красавец Валет, подлый муженек Карташов, добрый «бандер» Петрович… Венчает всю пирамиду мужских образов трансвестит Люсиль, который изображен с точностью, уже почти подозрительной J.

За судьбой главной героини Кати угадывается обобщение нешуточное и по сути неутешительное для нашего милого, типа, «социума». Катя добивается успеха, но в сердце ее остается рана от потери любимого и неверного  Валета да мысль о том, что по-настоящему о ней заботился в жизни лишь трансвестит Люсиль. Мужская несостоятельность, женское одиночество, крушение семейных устоев и традиционной морали, переход к системе ценностей, — не  скажем, сомнительных, но, скорее, только формирующихся, еще очень неясных.  Финал романа не ставит точку. Жизнь продолжается. Вернее, стремится дальше.

Если же говорить о языке романа И.Дедюховой, то он вполне традиционен, с сильным элементом сказовости. Это вполне оправданно, ведь, по сути, перед нами социальная сага. Однако синтаксис, весь строй языка героев произведения — исторически не очень обнадеживает, если честно. Потому что по духу своему их язык — оправдывающийся, просящий о поддержке, о помощи, извиняющийся, подчиняющийся, — личностно несамостоятельный. Это язык не хозяев своей судьбы и уж тем паче не язык «хозяев жизни».

Быть может, и в этом – предвидение?..

А в заключение

  

НЕСКОЛЬКО СЛОВ О МИСТИКЕ

Мистика (точнее — скорее? – магия) играет большую, можно сказать, сюжетообразующую роль в романе. В этом можно видеть определенную дань литературной моде. Но ведь и литературная мода возникает не на пустом месте! Увлечение Булгаковым, Кастанедой, Коэльо и православием (последнее – в немалой степени с подачи наших прелестных, чрезвычайно совестливых властей), — все это отражает общую неуверенность людей в жизни, усталость их упований на осуществление надежд в обозримом или доступном их воздействию социальном реале. Таким образом, мистика (вернее, в данном случае все же магия) в романе Дедюховой успешно работает на общий замысел. Это — тоже лицо времени, существенная его примета.

Есть, впрочем, в моде на мистику важный момент, не учитывать который было бы уже, наверное, и абсурдно. В условиях неясности социальных перспектив человечества и при множественности и необязательности мировоззренческих парадигм особенно остро встает вопрос о том, насколько мир, в котором мы живем, вообще зависит от нашей воли, насколько и наши судьбы суть результаты наших усилий. Не есть ли все сущее — матрица (попсовый фильм стал культовым неслучайно!), в которой мы лишь покорные и порой необязательные статисты?

Выспрашивая карты о судьбе героини, Макаровна, сама, возможно, не подозревая того, теребит эту проблему, которую человечество решает из века в век, — решает, похоже, вполне безуспешно…

Открытый финал романа настраивает нас только на самый общий план – жить дальше.

 

    ..^..