Валерий Бондаренко

ПОЕБЩИКИ

Поебщики явились уж заполночь. Мать открыла им дверь, метнулась в глубины квартиры и там затаилась. Поебщики окружили Лизину кровать и молча разглядывали Лизу минут пять, так что она вся извелась, откинула одеяло и, выставив  тощие груди в низенький потолок, подогнула колени.

- Кто первый? - спросил старший поебщик, доставая кисет. Был он весь косматый, кряжистый и лесной.

- Давай я, что ли, - выступил вперед длинный, с иконописным ликом мужик.

- Чего это ты? Чего ты-то? - заверещал крайний к двери, толстый и низенький.

- Заткнись, пидар! Последним, блядь, насладишься, раз норму опять вчера не выполнил, - прикрикнул старшой.

- Петрович, ты ж бригадир, тебе бы и начинать... - подмигнул ему молодой и чернявый парень.

- Чтобы вы потом базарили, будто я положением пользуюсь? - мрачно снасмешничал бригадир.

Сердце Лизы заныло.

- Давай, мужики, по старшинству, - предложил длинный с иконописным ликом. - Евсеич, ты тогда первый!

- Шутишь, парень? - закряхтел дедок с печеной лысинкой. - Я ее, целку-т, нешто уж прошибу теперь?

- Тогда в обратном порядке, - заключил бригадир. - Приступай, Серега!

- Ты же знаешь, Петрович, куда я люблю, - засмеялся смущенно чернявый парень, но тотчас и расстегнулся.

- Все-то тебе пизду с зубами подавай, - закряхтел Евсеич. - Эх, молодо-зелено!..

Лиза начала тосковать от их проволочек и принялась ногтем корябать себя, морщась от боли и сладости.

- Ишь, чего учудила, блядь! Совсем стыда нет у девки... - покачал головой Евсеич.

- А давайте по двое сразу, как у старушки давешней! Серега с Петровичем начинают... - предложил тут низенький.

- Ах ты, прыткий какой, Какашкинд! Даром, пидар, не еврей! Мы, значит, по двое, а тебе одному все напоследок?! - возмутился длинный.

- Жидовские штучки! - сурово поддержал его бригадир.

- Да ебите вы меня скорее! Что ж вы какие?!.. - закричала тут Лиза, перевернулась на грудь и стала чесать себя углом одеяла.

- Кончай, мужики, базар! Надо ебать, раз хочет... - сказал бригадир решительно и  сурово. - Вот только как это сделать, чтобы никому не обидно было?..

- Помню, в лагере это было, - закряхтел Евсеич. - Целки-т и до сержантов не доходили, все начальство высшее разбирало. А тут, бля, такое дело: девку нам в бригаду определили сучки пилить. Мне кореш мой говорит: целка она, сам, дескать, шшупал. Ох, порежутся за нее урки!.. А надо сказать, затирали они нас очень, урки-то эти, вконец забижали. И решили мы с Ванюхой уркам-то отомстить, целку еще до них  пробить. Но как? У нас с голодухи уж и не стоит давно ни хуя, дрочиться и то уже неохота... Ну, подозвали ее мы, полпайки припрятанной скормили ей и говорим: так и так. девка. Все одно тебя пробуравят здесь. Давай уж лучше мы ложкою тебя откупорим, чем первый мужик уркаган у тебя будет... Да и гнилые они все. А так, глядишь, на тебя не особо-то и польстятся здесь. Морда-то, глянь, вся в оспинах, да и гляделки косые, ровно у китаезы... Еле уговорили, бля...

- Да-а... - сказал длинный мечтательно. - Во время-то было, а?

- Эпоха, Пахомов! - веско поправил его Петрович. - Что ж, может, и нам с ней так же теперь?

- Нет к этому больше возврата! -  заверещал истерик Какашкинд. - А если вы хотите на ветре радость  такую  пустить, то лучше ее котом пробейте. Все же живое нечто...

- Во гад! - изумился иконописный.

Тут Серега не  выдержал:

- Все, мужики, не могу я больше терпеть! Считаю до трех...

- Это шантаж! - обиженно подчеркнул Какашкинд.

Но природа обманула Серегу: член у него выстрелил прямо Петровичу на штаны.

- Я выпал... - растерянно лепетнул Серега.

- То есть как это «выпал»? Сколько ж тебе, мудаку окаянному, лет?! - закричали поебщики хором.

- Да я тут еще в квартирку напротив забегал сегодня... - сознался Серега.

- Опять халтуришь? - заревел Петрович, сжав кулаки. - Какащкинд не в силе, Евсеичу на пенсию уже скоро, а этот, молодой, на сторону товар! Что ж, нам вдвоем с Пахомовым за всех отдуваться? Хули вы, блядь, несознательные такие?! А я вас на подряд уже ставить хотел. Хер вам в жопу, а не подряд с такой производственной дисциплиной!

- Да мудозвонит Серега! - вмешался иконописный Пахомов. - Я ж от него и не отлучался. Так он все на суку- на собаку, то есть, - все извел. Это было в соседнем еще подъезде...

- Ну. это я уж и понять не могу! - развел руками Пахомов.

- Эх, молодо-зелено... - вновь закряхтел Евсеич.

- Мужчины, вы кушать будете? - спросила мать, робко заглянув в дверь.

- Тащи сюда! - закричал Пахомов. - Порубаем. А там и за дело с богом...

- Гады! - закричала тут Лиза, колошматя подушку. - Сволочи! Халтурщики несчастные, блин-контора...

- У вас по счету заплачено, деушка? Значит и мы аккуратными будем, не беспокойтесь, - сказал Петрович, хлебая уж борщ.

- Все будет в ажуре, девка! - поддержал его и Евсеич, молотя беззубыми деснами пирожок.

- Унеси! - закричала Лиза на мать. - Унеси все сейчас же, мама! А то они после еще храпака зададут, говноеды ебаные...

Мать испуганно подхватила поднос и исчезла с ним вместе за дверью.

Мужики насупились, помолчали.

- Напрасно, хозяйка, сердишься! - строго сказал Петрович. - Будет тебе дудка, будет и свисток. А коли ты ерепешливая такая, то начнем мы, как жидок давеча подсказал. Ташши зверюгу сюда, ребята!

Мужики выхватили из кресла Барсика, все это время мирно дремавшего, и перевязали ему тряпками лапки. Какашкинд стал мастурбировать кота языком, а Петрович рылся в аптечке в поисках валерьянки. Кот злобно выл и крутился в неловких руках Пахомова, ожидая, в общем-то, худшего...

Лиза раскинулась на кровати и закрыла глаза. Кто-то кусал ее губы, чей-то огромный член рос, как на дрожжах, под левой ее грудью. По кислому запаху стариковых кальсон Лиза догадалась, что это колобродит Евсеич.

Две холодные капли упали на Лизин живот, мокрая ватка прошлась по чреслам... Кот дико взвыл, поднесенный к ароматной, косматой, ходуном ходившей поляне...

И тут, - тут, как всегда, Лиза открыла глаза. Барсик сладко тянулся в кресле. Лиза посмотрела на него с ненавистью - как только кресло не вспыхнуло от такого взгляда! Она нашарила на полу тапок и швырнула им в Барсика.

Кот обиженно мяукнул и  выскочил  в коридор.

В окне разгорался поздний зимний рассвет, за стенкою в туалете журчал сломавшийся унитаз. - «Ну, если и сегодня сантехник не явится...» - с бессильной злобой подумала Лиза. И потянулась к заветной спице.

    ..^..