Владимир Нарбут

В ГОРОДЕ ГЛУХОВЕ

 
 
 В городе Глухове собрал-
 ся народ около старца-банду-
 риста и уже с час слушал,
 как слепец играл на бандуре...
 
 Н. Гоголь
 
 ...А то сидить в брилi, в керi,
 3 товстою книжкою в руках,
 I всiм, бач, гонять ахине!,
 I спорить о своiх правах?
 То родом з Глухова, юриста,
 Вiн мае чин канцеляриста
 I есть — добродiй Купавон...
 
 I. Котляревський
 
 
 НА ЗАРЕ
 
 Не знаю,— в детстве видел я Тебя ли
 Иль только тень Твою, Бесплотный Дух,
 Когда уж росы травы колебали
 И жертвенный огонь когда потух.
 
 Ты, проходя поляной- голубою,
 Благославлял вечернюю тропу.
 И от голубок не было отбою:
 Они сплетали нимб на светлом лбу.
 
 Они, едва касаяся крылами,
 Глазами розоватыми в упор
 Глядели на Тебя в зеленом храме.
 И перьев серебрился их убор.
 
 А Ты, Ты — нежный, тихий и прекрасный, -
 Мне в душу кротость робко перелил.
 И вот, бреду — вечерний и напрасный —
 Под шелест снежный голубиных крыл.
 
 1909
 
 ПЛАВНИ
 
 Камыш крупитчато кистится,
 Зерно султаны клонит вниз.
 И водяной лопух кустится,
 Над топью обводя карниз.
 
 А за карнизом ноздреватым
 Буреют шапки кочек. Вдаль
 Волнением шероховатым
 Дробится плоско речки сталь.
 
 Поет стоячее болото,
 А не замлевшая река!
 Старинной красной позолотой
 Покрыла ржавчина слегка
 
 Его. И легок длинноногий
 Бег паука по зыби вод,
 Плывут зеленые дороги,
 Кровь никуда не уплывет!
 
 И плавни мягкими коврами
 В багрянце стынут и горят,
 Как будто в допотопной раме
 Убийц проходит смутный ряд!.
 
 1909
 
 РАННЕЙ ВЕСНОЙ
 
 Дул ветер порывисто-хлесткий,
 Нес тучи кудрявого свитка
 И хлопал отставшей калиткой.
 А месяц — то сыпал вниз блестки,
 То прятался, словно улитка.
 Бугор отсыревший и черный
 К речному сбегал водоему,
 Чтоб силы набраться и дремы.
 И взметы его так упорно
 Вставали в степи незнакомой!..
 А в голом саду безотрадно
 Шумели все липы, шумели...
 И, точно белесые мели,
 Таились снега кой-где жадно,
 Но высказать горе не смели...
 ...Зима умерла. Степь весенним
 Намеком волнующим тянет
 И вдаль буйной юностью манит...
 Лишь лист по балконным ступеням
 Шуршит и вздыхает и вянет;.,
 И снова мне кажется, будто
 Я — высохший лист прошлогодний..
 И этому верю охотней
 Я в ночь непогоды, и чуда
 Не жду от десницы Господней...
 
 1909
 
 Высоким тенором вы пели
 О чем-то грустном и далеком...
 И белый мальчик в колыбели
 Глядел на мать пугливым оком.
 
 А звонкий голос веял степью —
 Но с древней скифскою могилой!.
 И к неземному благолепью
 Душа томительно сходила...
 
 И глаз огромной черной вишней
 С багряно-поздней позолотой
 Смотрел недвижно, будто Кто-то
 Уже шептал о жизни лишней...
 
 1909
 
 
 ВЕСНА
 
 Зеленой феею пришла
 С кошницей, полною цветами,
 И пьет из теплого дупла
 Березы^ никлой сок струями.
 И смуглый предзагарный мат
 В ланитах тонко розовеет,
 И колокольчики звенят
 В траве упругой веселее.
 Рябина, почки раздавив,
 Кудряво-пепельные листья
 Спустила в дремлющий залив
 Реки — сизей и серебристой.
 А за стволом рябины сам
 Следил за поздней я Весною,
 Как луч играл по волосам
 Ее прозрачной желтизною
 И как, соломинку вновь взяв
 По-детски тонкими руками,
 Она из хрупких нежных трав
 Тянула алыми губами
 Блестящий и медовый сок...
 И разливалась в теле дрема,
 Когда я видел поясок,
 Схвативший талию подъема...
 Одно движенье: расстегнулся
 Он, как запястье, и — упал...
 И я негаданно проснулся:
 Мне ветер волосы трепал...
 Ах, то — лишь греза,— думал я...
 Кто разбудил меня так рано?..
 И, уж любовь к Весне тая,
 Я шел с поляны на поляну,
 И все мне чудилось, что вот
 Сейчас, сейчас она вернется!..
 Такою девушкой придет,
 Что сердце станет,— не забьется!.
 А в клейких ландыши кустах
 О чем-то тихие звонили,
 Не о ее ли волосах —
 Белей и тоньше тонких лилий?.
 Она! Она!..
 И я погнался
 За тем, кто ею мне казался...
 Но в глубь просек меня увлек
 Лимоннокрылый мотылек...
 
 1909
 
 СЫРОЕЖКИ
 
 Земля гудела от избытка
 Дождей/рассеянных в апреле,
 И малой бурою кибиткой
 Коробился листок на солнце — прошлогодний.
 На ивах иволги горели
 Жар-птицею иногородней.
 
 А в лесе почва паровала:
 Пронизывало воздух дрожью,
 И горб овражьего провала
 Был наскоро опутан толстой паутиной.
 Клубясь, пыля по бездорожью,
 Шли тучи высотой пустынной.
 
 И вот, когда на высшей точке
 Стал полдень и схватились тени
 С прямыми двойниками, тучи-одиночки
 Счастливым ливнем облетели.
 Цветов раскрылись лепесточки
 Под градом призрачных падений
 В лазоревом небесном теле.
 
 И, приподняв листа кибитку
 (Там, под березою, где пробежала стежка),
 Хлебнув весеннего напитка,
 Зарозовела нежно сыроежка...
 
 А через час, скривившись набок,
 Вторая вылезла, под зноем
 Налившись капельками пота...
 С сосны упал сучок — и хлябок
 Был звук его в траве, похожей на болото.
 
 Мотал паук по влажным хвоям
 Свое гнездо. И покрывалом,
 И недовязанным, и редким,
 Сиренево-лилово-алым,
 Сквозя в орешнике (чрез ветки),
 Лежали сыроежки, как монетки.
 
 1909
 
 В ГЛУШИ
 Пастель
 
 Как по прадедовским затишьям
 Бродили в зимний мы закат!
 Ну, золотистым шелком вышьем
 Воспоминаний светлый сад.
 Вот день!.. Час розовато-белый,
 Синея взором в маске сна,
 Глядит в готические стрелы
 Высокоострого окна.
 Но неуверенно и свято
 Мы в опустелый входим зал,
 И — в коридоре виноватом
 Нас отражает ряд зеркал.
 Мы в тихом, робком изумленья,
 Как дети кроткие, стоим:
 В углах — уже печати тленья
 И паутины легкий дым;
 Пооблупилися карнизы,
 И штукатурка отошла.
 Налет, и мертвенный, и сизый,
 Кладет на пол протухший мгла.
 И только в радужные стекла
 Влетает розовый огонь
 И золотится пыль поблекло,
 Как чья-то длинная ладонь.
 Вздыхают, нехотя и тяжко,
 В тиши встревоженной шаги.
 И вдруг — в пыли сверкнула пряжка.
 Откуда? И с какой ноги?..
 Затем ушли. Как призрак бледный,
 Нас провожая в комнат плен,
 Смотрел вослед с укором бедный,
 Изрытый молью гобелен.
 И все такое ж точно было,
 Как и у нас,— и там на нем:
 Узор, закатный и унылый,
 Залитый жертвенным огнем.
 
 1909
 
 ДВОЙНИК
 
 Заголубели нежно стекла,
 И тихий вечер — как печаль.
 Но лишь свечу зажгли, поблекла
 И потемнела окон сталь.
 
 Встает тоска, идет упрямо,
 Чтоб образ прошлого возник.
 И свет свечи в окне, за рамой —
 Как опрокинутый двойник.
 
 Он золотеет, он трепещет,
 Чуть огонек я колыхну,
 Он, отражаясь, грустно блещет,
 Смотря за стены — на весну—
 
 Я вспоминаю юность снова:
 Ушла как скоро и тайком!
 И призрак счастья молодого
 Стоит знакомым двойником...
 
 1909
 
 Голубовато-серебристый
 Загрезил тополь под окном:
 Блеск тонко-лунный и иглистый
 Пронзил его своим огнем.
 
 Как круг вращающихся ярко
 Алмазов, чешуится Рак,
 И над небесной синей аркой
 Он леденит звездами мрак.
 
 А рядом — светлое созвездье,
 И в нем горит Альдебаран.
 Как знак искомого возмездья,
 Он постоянен и багрян.
 
 Не развенчать миров загадки!
 И ночь таинственно-тепла,
 И как одежд опавших складки,
 Чуть золотеют купола-
 
 И кажется, что Ангел кроткий
 Над скорбной церковью летит
 И смотрит в окна сквозь решетки:
 В гробу никто ли не лежит?
 
 1909
 
 В ГОРАХ
 
 Прозрачный воздух чист и нежен
 И хрупко-тонок, как стекло.
 Предел снегами зарубежен.
 Долину сжало гор крыло.
 
 Легко повисла скал площадка
 Над серебристой крутизной.
 Не в небе ль черная заплатка?—
 Орел парит косой луной.
 
 А там внизу, по тихим склонам
 Пасутся овцы у горы,
 Как.будто на сукне зеленом
 Бильярда сгущены шары.
 
 И звонче в свежести хрустальной
 Грустит и искрится тоска —
 И безутешный и печальный
 Напев седого пастушка.
 
 1909
 
 Весенний день пригож и парок.
 В деревне — шум и суетня:
 Под звон стеклянный хрупких чарок
 Сход провожает ясность Дня.
 
 Сегодня праздник, по названью —
 Переплавная Середа:
 Покрыта светлой Божьей тканью,
 Как ризой стразовой — вода,
 
 И от заутрени чуть вышли,
 Молебен тихий у криниц....
 Уж экипаж, с запряжкой в дышле,
 Сверкнул лучами желтых спиц.
 
 Уж укатил на хутор барин.
 А день льет дремное тепло,
 И свод небесный светозарен.
 Огнисто голубя крыло.
 
 Как от взлетевшей белой стаи
 Вдруг упадает снежный ком
 И вновь, паденье подсекая,
 Взмывает плещущим крылом!..
 
 Сегодня — праздник. Завтра ранг
 В поля потянутся возы,
 Чтоб у подножия кургана
 Валить на пар навоз в низы.
 
 1909
 
 
 ***
 
 Просека к озеру, и — чудо:
 Двойные видишь берега
 И дальше — ярче изумруда —
 Дождем омытые луга!
 
 Во всем хрустальность тонких линий,
 Вода, как зеркало, пуста,
 И опрокинулась в ней синей
 Бездонной бездной высота.
 
 И неглубокий, невысокий
 И солнца яркого двойник,
 Прорезав жесткий куст осоки,
 В затоне, в золоте поник.
 
 Березки ясно зеленеют,
 Как будто девочки в слезах.
 И только дуба лист темнеет,
 Чуть вырезаясь на глазах.
 
 Стоишь и видишь раздвоенность
 И обнаженность, всю, до дна.
 В тебе — дух ясности и сонность:
 Душа дождем раздвоена!
 
 1909
 
 Туман окутал влажным пледом
 Поля и темный косогор,—
 И в облаках забытым следом