Владимир Нарбут

АЛЛИЛУЙЯ

 Когда же мордой заостренной вдруг -
 я воздух потяну и — хлев овечий
 попритчится в сугробе недалече,—
 трусцой перебегаю мерзлый луг
 и под луной, щербатой и холодной,
 к селу по-за ометами крадусь.
 И снега, в толщь прессованного, груз
 за прясла стелет синие полотна.
 И тяжко жмутся впалые бока,
 выдавливая" выгнутые ребра,
 и похоронно воет пес недобрый:
 он у вдовы — на страже молока-
 «Не спит, не спит проклятая старуха!»
 Мигнула спичка, желтый свет ожог.
 Чу!
 Звякнул наст...
 Как будто чей прыжок.
 Заиндевев, свернулось трубкой ухо...
 
 1912 (1922)
 
 ПОРТРЕТ
 
 Взглянь на род человеческий. Он
 ведь есть книга; книга же черная.
 
 Гр. С. Сковорода
 
 Мясистый нос, обрезком колбасы
 нарисший на мышастые усы,
 проросший жилками (от ражей лени),,—
 похож был вельми на листок осенний.
 Подстриженная сивая щетина,
 из-под усов срывалась — в виде клина;
 не дыней ли (спаси мя от греха!),
 глянь, подавилась каждая щека?
 Ленивей и сонливей лопухов,
 солонки сочные из-за висков,
 ловя, ховая речи, вызирали
 печурками (для вкладки в них миндалин).
 А в ямках-выбоинах под бровями
 два чернослива с белыми краями,
 должно быть, в масле (чтоб всегда сиять),
 полировали выпуклую гладь.
 И лоб, как купол низенький извне,
 обшитый загорелой при огне,
 потрескавшейся пористою кожей,
 проник заходиной в колосьев ложе;
 и взмылила главы обсосок сальный
 полсотня лет, глумясь над ним нахально:
 там — вошь сквозная, с точкою внутри,
 впотьмах цепляет гнид, как фонари.
 
 ГАДАЛКА
 
 Открой, аще можешь, сердца твое-
 го бездну.
 
 Гр. С. Сковорода
 
 Слезливая старуха у окна
 гнусавит мне, распластывая руку:
 — Ты век жила и будешь жить — одна,
 но ждет тебя какая-то разлука.
 Он, кажется, высок- и белоус.
 Знай: у него — на стороне — зазноба...
 На заскорузлой шее — низка бус:
 так выгранить гранаты и не пробуй!
 Зеленые глазаст-глаза кота,
 скупые губы -^сборками поджаты;
 с землей роднится тела нагота,
 а жилы — верный-кровяной вожатый.
 Вся закоптелая, несметный груз
 годов несущая в спине сутулой,—
 она напомнила степную Русь
 (ковыль да таборы), когда взглянула.
 И земляное злое ведовство
 прозрачно было так, что я покорно
 без. слез, без злобы — приняла его,
 как, в осень пашня — вызревшие зерна.
 
 1912
 
 УПЫРЬ
 
 О нетопырь! Горе тебе! Творяще-
 му свет тьмою.
 
 Гр. С. Сковорода
 
 Свежей глины невязкий комок
 безобразно-паучьей усмешкой
 перекривлен; два щуплых орешка
 запустил под плеву старичок.
 Ерепенясь, пронзительно-звонко
 заливается он — божий дар:
 туго-натуго сгорнут пеленкой,
 отрыгнувшей протухший угар,
 А над люлькой — приземистой мамки
 щепетильная дмётся копна:
 в ней — нудота потрепанной самки
 да пыхтенье пудового сна.
 И, тягая из кофты грязнющей
 гретый мякиш с прижухлым стрючком,
 утоляет прорыв негниющий —
 идиота с набрякшим лицом.
 Невдомек ротозейке-неряхе,
 молоко отдоившей из гирь
 (иль из дуль, впрок моченных?),—что взмахи
 перепонок вздымает во мраке
 захлебнувшийся пойлом упырь;
 что при гноте жестяной коптючки —
 в жидком пепле —дитенок чудной
 всковырнется и липкие ручки,
 как присоски при щедрой получке,
 лягут властно на плечи, и — вой...
 
 1912