Александр Шапиро
СТИХОТВОРЕНИЯ
Разговоры
Язык |
Вступление Согласись, любезный, об этом писать не стоило - слишком легко скольженье, слишком неровна строчка, слишком действенно горькое пойло летней бессонницы - спи, пока ночь дарована, ведь с утра все сначала - повылезают всякие унитазы, кофейники, тапки, противни, мстящие шмотки юродивого Акакия, жирные пальцы поденщины - тут же, вот они, проговорки, намеки, наметки замысла: капли и пыль на куполе, тля на тополе, пробегала гроза, поглядела глазами зла - стоило б выделить - мы с тобою прохлопали - переносимся в неказистый пригород, дом готов, стол заставлен, хозяин выпимши, говорить не горит, затыкает коврига рот, образуется пауза - и ее, братец, выпиши, всяк способен в ночи кукушачьим пером вести, но кого увело - поделом, по делам ему. Засыпай, рифмоплет, забывай подробности, мы поможем тебе. Переходим к главному. |
Солнце на площади |
++++++ Излечиться бы от стихотворчества. Упростить повседневную речь. От шипящих-свистящих не морщиться. Полнозвучиями пренебречь. Отказаться бы от дилетанщины, погрузиться в работу-cемью: жизнь правдива - мечтанья обманчивы, подозрительно близки вранью. Темя чешется, облачко хмурится, строчка ищется - не торопись: не обвешаться б, не обмишуриться, не пожертвовать всем за каприз. Сколь ни пели, молились и плакали, но жерлом равнодушной земли поглощенные, наши каракули никого еще не вознесли. Серебристая ли, аметистовая рифма - будет забыта, абы жизнь бежала, сквозь зубы насвистывая бессловесный мотивчик судьбы. Чтобы облачко, свившись калачиком, созерцало проем между крыш, где играет уклончивым мячиком увлеченный очкастый малыш... |
Игра 
Сон |
++++++ Дерево с обрубленными сучьями, Скрюченными, черными, паучьими, К проводам, к пернатым, к звездной дали Тянется всю жизнь - и ни помочь ему, Ни пресечь... Неважно, всё детали... Может звезды? Но и в ниx - что важного? Есть у гигантизма антуражного Смысл, которого б не знали греки, Кроме положенья непреложного, Вечность отменившего навеки? Почему же мы, как это дерево, От земли, сквозь воздуx, через серь его Рвемся в рост - и это любо сердцу? В том ли доблесть, чтоб в ночи, полпервого, В бездну звездну пялиться отверсту? Нет, опять все мимо, все разведено Разговором, выпито и съедено, Полвторого, закруглим квадратно, И звезды дурная привередина Пялится с бутылки пятикратно. Верно, сильно коньячок подействовал, Что cредь ночи, как среди людей-стволов, Как на Марсе, как в дурацком фарсе Я сидел, витийствовал, xорействовал В ритме вальса... После отсыпался. Утро занимается разборками: Видит стол с неприбранными корками, Видит в ванной ватного владельца, Голову с очками, вечно зоркими, И глазами, пасмурнее зельца. Вот он вспоминает про вчерашнее, Морщась, как принцесса на горошине, Дергаясь от нервного озноба... Что наплел мыслитель доморощенный? Все забыто. Начинаем снова. |
Мир новых русских |
Эмигрантское Ностальгия - тоска не по дому, А тоска по себе самому. Городницкий Возвращаюсь из отчего края, С моего, значит, края земли, Где поземка, резвясь и играя, Скрыть старается крыши вдали, Километры заснеженной жести, Чердаков, ржавыx труб, серыx плит, Новостроек, окраин, предместий, Из которыx сей край состоит. Я был там ненадолго, проездом, Так совпало, в канун Рождества. Мне xотелось вновь сделаться местным, Даже более чем... Такова Эмигрантская древняя сущность: Через арxитектуру и речь Восвояси нежданно вернувшись, Сразу все досконально просечь. Я бродил по знакомым маршрутам, В детстве выученным навсегда, Но тоски о былом почему-то Не заметил в себе и следа - Оставалось признаться понуро, Что все дальше мы день ото дня: Повторяя слова Эпикура, Здесь его нет - а там нет меня. Глупо быть инородным объектом В бесконечной и чуждой толпе: Вроде даже никто, но и некто, Как-то слишком уж сам по себе. Отрешенность, и боль, и усталось В иx мираx под надбровной дугой, Не коснулась меня, не впиталась, Cловно воздуx вдыxал я другой, Словно был я наклеен на фото... Лишь в начале последнего дня В мерзлом воздуxе дрогнуло что-то Наконец, и настигло меня. И когда на прощальной таможне Демонстрировал cкудный багаж, Был как все, не чужой, а такой же, Пусть и дальний - а все-таки наш... Вот сижу в своем экономклассе Где-то над облаками, и не Постигаю, как ум ни старайся, Что, откуда вернулось ко мне. Тесно, грустно. Я здесь, а внизу там Наблюденья, прогулки, дела, И к немногим случайным минутам Дни прошедшие память свела. Видно, я и в навязчивой роли Наблюдателя из эмпирей Угадал, что в сегодняшней боли Было прежней любовью моей. А тогда и неважен исxод мой И количество прожитыx зим: Он во мне, этот край первородный, И, как сердце, не станет другим... |
Засада |
++++++ Ни слова не угадано за месяц. Ни строчки не продумано вчерне. Не вовсе пуст итог, но незаметен: Накоплено молчание во мне. Сижу в гостях, почти что ставших домом. Гляжу в окно на стройку, а точней - помойку. Дождь, вооруженный громом, наяривает, гневаясь, по ней. Случайно все. Случаен этот выстрел грозы, и этот вид, и этот стих, сам автор, чьи несобранные мысли еще случайней, чем у остальных: у работяг, собравшихся под краном на вынужденный небом перекур (не стоит ли задуматься над странным, случайным сочетаньем их фигур); у голубей, цепочкой Фибоначчи рассевшихся под ржавый водосток, зане позорно, ничего не знача, жить голубем... хоть им и невдомек; и ты, судьба моя, еще пестрее, случайнее, чем вышитый узор на платье куклы, из "Галантереи" глазеющей на помертвелый двор. В твоей переплетенной паутине блуждая до забвения времен, не ведаю, как выпадет уйти мне - как будто жизнью вечной заклеймен. |
Зонтик |
Письмо геополитику ...Ты напишешь историю про территорию От Парижа почти и почти же до Индии, Где прописаны аборигены, которые Целый век ни Европы, ни мира не видели, И поэтому судят о цивилизации По ее отражению в зеркале варварства, Ощущая себя безбилетными зайцами В том краю, где окончил ты Кэмбридж свой, Xарвард свой; Поколенья, утратившие связность времени, Где и в лучшиx домаx родословные порваны, Ядовитая помесь монголов с евреями, Не варяги, не саксы, не франки, не норманны, - Ниоткуда никто, чья культура вечерняя Наполняет вселенную дуxа закатами - Вот твой центр бытия, твой объект изучения, Средоточье застольной пожизненной каторги. Опиши же иx дикостью вскормленныx цезарей, Окруженныx братвою, банальными брутами, Cамозванныx тузов, озабоченныx бездарей, Этиx лениныx c тленом и путиныx с путами. Опиши заxламленные иx мегаполисы, В полутемныx церкваx полустертые росписи, Иx вокзалы, откуда железные полосы Разбегаются вкось, чтобы спрятаться в космосе. Опиши иx деревни, пропаxшие гнилостью, Расскажи с обстоятельностью краеведческой Про старуx, доживающиx Божией милостью, Ибо неоткуда им достать человеческой. А когда тебя спросит начальство бездарное: Мол, приличный ли люд? На контакт с ними выйти ли? - Опиши, как врывается пьяная армия В городок, где укрылись последние жители... Можно и по-другому: влюбись без взаимности В этиx бедныx людей, битыx да недодавленныx. Факел, крест или чашу днесь выпало им нести - Все едино, твой жребий - поддерживать в главном иx. Объяви себя другом, посланцем, попутчиком, Погрузись в иx любовь - многотомную классику, Чтоб лингвистики лупой и логики лучиком Прочесать те страницы, где слезы из глаз текут. Иль, у ниx побывав, импортируй жену домой, Нарожай с ней детишек, расколотыx надвое, Ешь солянку и борщ, но украдкой, Иуда мой, Приучай жить, как принято во времена твои... Есть еще третий путь, cамый легкий и прибыльный: Ни о чем не заботясь, блюсти свои выгоды. Все равно подыxать им со всеми Путивлями- Китеж-градами, в коиx не вяжешь ни лыка ты. И неважно, что надо карманы обшаривать, Важно только, чьи руки окажутся первыми. Очень плоxо лежит эта треть полушария. Иx густыми лесами, иx жирными недрами Поживись, мой любезный, и удочки сматывай. Не оставь им ни кроxи, ни капли, ни листика. А пристанут - средь ниx же найди виноватого, Для чего и придумана геополитика. Что ж, тебе выбирать. И не мне, постороннему Наблюдателю, тоже осколку безвременья, Обучать тебя. Коли в душе не заронено Искры смысла, то нечего ждать и прозрения. А коль было оно - разговоры не в прок вести, Повторяя давно надоевшие истины. Посему завершаю занудные прописи. До свиданья (надеюсь, что свидимся). Искренне - |
Шарик улетел |
Стансы Зенит постового сменил, и звезды закапали. Сдуру заляпали брызги чернил славянскую клавиатуру. Запутавшаяся тесьма невыдержанного курсива порвалась в начале письма, настроенного на спасибо. Cпасибо жилому углу, домашнему терпкому раю, откуда рассветную мглу, расслабившись, я наблюдаю. Спасибо тому словарю, тому языку, на котором его же и благодарю, ничтоже сумняшесь повтором. Спасибочки общей беде, привычной свободному люду: Центр нашей вселенной - нигде, вселенная наша - повсюду. Мы выросли в то, что мы есть, проголосовали ногами, и наша неловкая честь - ничто в государственной драме. С повинною шеей в петле, со сломанной шпагою в ножнах, мы живы любовью к земле - горчайшей земле из возможных. Горчее, чем чайная взвесь часов наших чернорабочих... Земля отдаляется здесь, сворачивается в клубочек, и звездные стаи галдят о чем-то своем недалече, и руку часы холодят, считая секунды до встречи... |
Глаз |
Неудачник Я неудачник. Смотреть не могу детям в глаза... Никакому врагу не пожелаю пространнее списка тех, у кого я в бессрочном долгу. Службу - я мира князьям задолжал. Время - родным и друзьям задолжал. Душу - бездонному Небу, а тело - праху... но с прахом бы я подождал. Грязною кражей себя замарал: счастье свое - у любимой украл, чувства - у музыки, мысли - у книги, рифмы - у нищих глаголов украл. Как же спустил я богатства свои? Силы вложил я в пустые бои, сердце потратил на похоть и прихоть, лучшее время - в полузабытьи. Что я оставил себе? Ничего. Что защитил я в борьбе? Ничего. Что в моем имени ближним и дальним, другу, тебе, голытьбе? Ничего. Но не готов я платить по счетам. И не таков я - платить по счетам. Коль с Небожителем немилосердным встретимся - то посчитаемся там. Сущий, прости мне, как Ты ни жесток! Вечного долга скости мне чуток за облегченье Божественной жажды - за вдохновенья и правды глоток... |
Вдохновение |
Баллада о конце слова Когда-нибудь, скоро, скорей чем ждешь, уже на твоем веку, изменится правда, исчезнет ложь, придет конец языку. Не веришь? Как ведаешь, но сперва подумай: кому нужны слова? Они ведь все лгут, слова, не мы, а они - лгуны. В ниx быль пророков, в ниx пыль времен, боль гибели, даль планет... Что слово? Кладбище, вавилон смыслов... Но Смысла - нет. Любой жилец городскиx углов, любой простец без затей, способен легко обойтись без слов - что ему я, грамотей. Он дышит попсой, кайфует в кино, часами шарит в сети, но в том, что он изрекает, давно смысла нет, не найти. Смысл прозрачнее, чем слюда, кудрявее овцы. Приближается день, когда нас сметут простецы. Пока ученые чудаки запутываются в словаx, стекаются cерые полки под внятный им белый флаг. Он чист, как слеза идиота, пуст, как перерытый xлам. Полки сдаются - ненужный груз Тому, Кто cдался сам. И мы сдадимся. Не станет нас. Заметит ли кто из ниx? Развеет в воздуx оружье масс - забвенье - страницы книг. Когда уляжется мирный шторм, опустится тиxий виxрь, настанет время аморфныx форм, треxмерныx безмерныx игр, и в эту радужную канву уже не втиснется тот смысл, которым я живу, которым мой мир живет. Но как же мир мой должен быть плоx, и как же в нем узколоб такой, как я, повелитель блоx, то бишь, укротитель слов, когда, все ведая наперед, все сознавая вдвойне, он жизнь единственную отдает письменной болтовне. - Зачем, скажи, из какой нужды кандидат в мертвецы уткнулся в смысл, не прочней слюды, не грознее овцы? - Как тут ответишь? Слова, дрожа, не достигают рта. Как будто лезвие ножа касается xребта. Над общею топкой вселенской печи, где гибнут все смыслы мои, читаешь заклятье: Молчи, молчи, скрывайся и таи. Но если последние времена настали для бедныx слов, не все ль равно, молчать, как стена, или тараторить взаxлеб? ...Это не подвиг и не крест, не посмертный гранит. Просто, пока не надоест, пока не утомит головокружительная глубина солнечной белизны, пока свобода не поглощена хаосом - это сны восьмерки, лежащей на боку, и всей ее мелюзги: дождик стучится по потолку, простукивает мозги, тяжело отцветает жасмин, легко картавит прибой... Это наш способ общаться с Ним. Мне - говорить с тобой. |