Все мои близкие живы, но внутри меня плач -
Так плачут по покойнику,
Соединяя слова со слезами, боль - с осознанием боли,
Плачут, итожа приобретенное
И переваливая нищий багаж окончившегося прошлого
В несуществующее завтра.
В горле набухают слова,
И я припадаю ими к свежей земле, как к пашне,
Я засеваю ими общее поле.
О, вы, мочащиеся к стенам своих подъездов,
В косноязычном молчании давящие на троих,
Чтобы выкрикнуть на забытом языке
Слова отзвучавших российских песен,
Вы, воины и защитники, потерявшие врагов и своих,
Вы, храбрые мужи, бьющие жен и детей,
Зачинающие без желания,
Великие заборные и клозетные мыслители,
Крещеные, как в святой купели, в тюрягах
И отыскавшие рай на помойках,
Вы, труженики заводов и полей, не ведающие творимого,
Не доносящие до семей проклятые серебряники
И питающиеся потом жен, -
Я плачу по вам словами надежды,
Как плачут матери над больным сыном немым своим мужеством,
Забвением грехов и подкашивающей ноги усталостью.
Я, чья-то несостоявшаяся жена,
Не смогла никому стать прибежищем
И тихим источником, исцеляющим силу, -
Я не смогла, не смогла...
Я не заметила, как сделалась потаскухой,
Дешевкой, преисподней, ненасыщающим чревом,
Я больше не рожаю в муках, но убиваю без сожаления,
Я прилепилась к смерти, как к Древу Жизни,
И не вижу, что произвожу уродов,
Я больше не учу ни терпению, ни любви,
Я сузилась до скважины,
Во мне нет милосердия,
А это значит, что в вас не проснется пощада.
Боже, помоги мне,
Я не знаю Твоего имени,
Я Тебя не признаю,
Но останови мой последний поход,
Мою моровую косьбу,
Разбей глиняный сосуд, непригодный к наполнению ничем,
Кроме обладания пустотой.
Я Женщина, я Смерть, я уже Геенна...
Убей меня, Господи.
Я засеваю общее поле.