Александр Филатов "Сказки Ордена Осознанных
Дураков"
Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы осознанно...
в р е м я
НОЛЬ ЧАСОВ
Сколько времени? - Времени нет!
Ноль часов, как в романе у Веллера.
Догоняя свой собственный след,
Стрелки вертятся словно пропеллеры,
Между стрелками прожитый год
Превращен в разноцветное крошево -
То ли перед глазами плывет,
То ли мы уплываем из прошлого.
Всё с нуля! Всё на счастье! - назло
Посчитавшим нас третьими лишними,
Нынче тридцать второе число,
Слышишь "три-два-один-ноль..."? - отлично, мы
Между временем, так далеко
От краев, где события падали:
Слишком часто - дышать нелегко,
Слишком редко - дышать бы, да надо ли?
Слишком в точку - и времени нет!
Что там дальше? - Тибет, Абиссиния...
Кто часы переводит - на бред,
Тот и стрелки - на новые линии,
Где всё рядом, и выдан билет
Всем, кто вправе цитировать классику:
"Сколько времени? - Времени нет!
Как дойти? - По любому полчасика".
Март, 2002
с о б ы т и я
ОРДЕН ОСОЗНАННЫХ ДУРАКОВ
То вскользь, то исподволь, но не в лоб,
То вскачь, то шагом, но мимоходом -
Живу, играя: легко теряю, легко ищу.
Когда всерьёз - отвечаю: "Стоп!",
Когда не верят - сливаю воду,
Когда прошло, немного, впрочем, о том грущу.
Коль крышу миром к чертям снесло,
А твердь земли из-под ног уходит,
Я эту полосу просто взлетною нареку,
И, пистолетом держа весло,
Скажу "стекло", и ничто в природе
Меня не тронет на покинутом берегу.
На два-три уровня над землей
Подняться можно, не отрывая
Ни глаз, ни стоп от общепризнанных аксиом -
Лишь оттолкнуться слегка метлой,
Отбросить рельсы, сойдя с трамвая,
Да плюс углов иметь не более, чем сторон.
И звёзды слепят твои глаза
И даже, может быть, слепят душу
Из белой пыли магеллановых облаков,
И мир, пронзительный, как слеза,
И столь же чистый, сверкнет снаружи
Веселым Орденом Осознанных Дураков.
И небо выдаст абонемент
На попаданий почти подспудных
Лихую очередь, что подправит тебе маршрут,
Не стоит только ловить момент,
Поскольку взятые в плен секунды
Тебя уже от горизонтали не оторвут.
А так - легко отзеркалишь взгляд,
Проводишь день, а столетье встретишь,
Миры раздвинешь, чтоб не жали, и сможешь там
Быть бесполезным, но быть приятным
Словно теплый весенний ветер,
Что не в лицо, а лишь легонько по волосам.
Ноябрь, 2001
л ю д и
АСТРАЛЬНЫЙ ГЕРОЙ КОЛЧАК
Заполнив прибрежные воды
Своим беспредельным огнем,
Плывет от заката к восходу
Под полночи помелом
По внутренней Ушаковке
До озера Баскунчак
В сияющей упаковке
Астральный герой Колчак.
Глядят два печальных глаза
Из проруби в облака,
Как будто боец спецназа
Выслеживает врага,
И шепчут они чуть слышно:
"Зачем тебе твой пиджак?" -
"Воистину, Харе Кришна,
Действительно это так!"
"Откройся!" - и ты открылся
"Войди в эти воды!" - шаг.
В тебе в этот миг родился
Астральный герой Колчак.
"Ом мани!" - и будут мани,
"Ом лета!" - и есть закус -
Во внутреннем скрыт кармане
У каждого свой искус.
Астралия бесконечна -
Всех примет, ведь никогда
Не видел ты, чтобы встречный,
Оттуда бы плыл сюда.
И тихо смеются рыбы,
Лежа на девятом дне,
О том, что и вы могли бы,
Да жаждете не вполне.
Но кто-то из вас проснется,
Увидев как по реке
Подобные свету солнца,
Что странствует налегке,
Плывут уже две бутылки
Астрального "Колчака" -
Подвластны его затылки
Лишь небу да ВЧК.
Май, 2000
в е с н а
ВТОРАЯ МИРОВАЯ ВЕСНА
Простор наматывает мили на минуты,
Клубок событий покатил по постоянству,
И только искры под глазами почему-то
От превращения прекрасного в пространство.
Все позади. "Кристалл" искрится лишь в стакане,
А первый встречный третьим лишним остается.
Тот мир, став серым, как туман, в закате канет,
Летают - в детстве, после - ползают под солнцем.
На выход в небо всякий раз нужна отвага -
Ведь безопасных нет путей до тех святилищ,
Ведь в три погибели пускают всех и всяко,
А в тридевятые - от трех до девяти лишь.
Но где-то ждет Вторая Мировая
Весна, а коли так - из рук вон гвозди!
Из глаз вон слезы! Горизонтов не бывает!
Свои мечты за парапеты перебросьте! -
В "девятку" лишь! - "шестерки" здесь неправомочны,
И шесть небес уже отброшены, как сдача,
И шесть сторон висят, разорванные в клочья,
И шесть сердец без одного - ничто не значат.
Август, 2000
РОМАН ЖИЗНИ
Он знал заглавие с эпиграфом
и думал, что достаточно их чтобы воссоздать
каркас единственной из истин по фракталам облаков.
Он был массивным и устойчивым -
настолько основательным, что слон в посудной лавке -
просто мелкий паразит, к тому же с доброю душой.
Любил играть в чужие игры
и пытался в этих играх взять всё то, что можно взять
без поражений и отъездов - и набрал себе оков.
А все живые дни и ночи им
не вписаны в сценарии - он отползал стремглав
в мир предсказуемо уютный, только больно небольшой.
И вскоре третья глава,
четвертой стать не захотев, роман сложила в черный ящик -
Змей Горыныч его жизни стал типичный инвалид.
Дрова ломались, а напильники
свистели над Парижем, будто там ясней просторы,
либо есть аэродромы, либо путь у них косой.
На всё кричал он: "Черта с два!",
и находил, и больше двух, поскольку ищущий обрящет,
плюс он был маньяк величья, плюс которого всё злит.
И даже если кто умильней,
чем когда-либо, шептал "Ты мой до дыр!", то очень скоро
эти дыры были черными, и были полосой.
Печальных снов такое множество,
но выход всё же есть, и безусловно не один -
плыть по течению, и против, или даже поперек,
Но только Грином или Греем -
быть счастливым или счастьем быть - прийти, когда не ждали,
обменять мечту на крылья, биться с небом в унисон.
Пусть путь извилист и порожист,
но порог тот не последний, черных дыр и белых льдин
слиянье если даст не серость, но контраст, то значит смог!
И хоть не факт, что ВСЕХ согреем,
только каждая звезда несет свой свет в века и дали -
безразлично, кто откликнется на звездный перезвон.
Пусть время - против часовой,
пусть по весне цветы и руки распускаются, и кто-то
возмущается, тирады вознося на небеса,
Но за окошком все же ярче,
и неважно - север, юг или далекая планета,
на которой неизвестно, есть ли что-то за окном.
Ведь все равно там ветра вой
пройдет сквозь вакуум желаний звать в объятия полета,
и останется всего-то, что поверить в чудеса,
Легко открыть волшебный ларчик
и найти простую мысль, что, если глянет кто извне,
то жизнь окажется экспромтом, то есть белым полотном.
Июнь, 2001
ПОТАЕННЫЙ ДРАКОН
Парапетами рельсов сжимая колесное счастье,
Время катится вдаль, за собой увозя горизонт,
Только встречное нечто тебя разрывает на части,
Только ночь прорезает багрового зарева зонт,
Только ветер, задев перелетным плечом, переводит
Через улицы неба в таинственный свой трансфинит,
И восторг не имеет границ, став стрелою на взлете,
И будильник внутри, что-то вспомнив, призывно звенит.
И оковы окон, и поля потолков - все сгорает! -
Языки раскаленного света прожгли небосклон,
И крыла распростер в черном небе от края до края
Нарожденный в тебе в этот миг Потаенный Дракон.
Сдать билет и сойти в свой черед, будто всё понарошку!
Лишь проносится мимо, с чем больше не встретишься ты,
Лишь какой-то мальчишка успел заскочить на подножку
В этот поезд - роддом Потаенных Драконов Мечты.
Июнь, 2000
л е т о
ФАВОРСКИЙ СВЕТ
В его глазах сияние, но выбор
Безжалостен как выбор в "Лота-лота":
Найти судьбы настолько ТОТ калибр,
Насколько звезды выше вертолета.
В осенний кубок стекает лето -
Кому сквозь сердце, кому сквозь пальцы,
Кого осветит Фаворским светом,
Кого в пожизненные скитальцы
По предрассветным слоям тумана,
Где нет ни Чёрта, ни Симорона,
Где кто-то блёклый ответит "Рано!"
И солнце вывернет из патрона.
Но шаг за шагом до лучшей дали
В попытках мир хоть лучом наполнить,
Из двух обратных сторон медали
Избрать одну и внезапно вспомнить,
Как в серый сумрак сливаться стали
Все неудачные повороты,
Как закалялись сердца из стали,
Как ты впервые увидел, кто ты.
Когда до феникса все павлины,
Нигде не видно и птиц из рая,
Когда всё делишь на половины,
К тебе приходит одна вторая,
Когда всё собрано, но неверно,
Тебя сжигает непониманьем
Светил, как водится, совершенных,
Но ослеплённых своим сияньем.
Лишь шанс - оттуда успеть проснуться,
Не убоявшись измен сознаний,
Лишь шанс - запомнить, чего коснулся
И что отныне вне расстояний.
И это чудо - трамплин для взлета,
Лови волну - и она поднимет!
Мосты разводятся, чтобы кто-то
Сумел однажды пройти под ними.
Попасть под свод из упавших молний -
Еще не повод бежать оттуда,
Еще не повод в ответ заполнить
По ложке страха всю бочку чуда.
Не повод падать в шестые степи
С седьмых небес, углядеть не смея,
Как рвутся нервы на грозном небе
Ярчайшим отблеском Арктогеи.
Фаворский свет - и мороз по коже -
Шестое чувство с себя не сбросишь.
Ты можешь всё, ибо просто можешь,
Но только часто, увы, не хочешь.
Фаворский свет негасим и светел,
Всегда вдали, но безумно близко,
И черно-белый бесстрастный ветер
Тебе подарит цветные брызги...
Сентябрь, 2001
ЦВЕТНЫЕ БРЫЗГИ
Обратный билет не получен, отныне померкнет огонь
Мелькающих лет, что как брызги цветные упали в ладонь,
Ведь времени ветра порывы слышны, и он высушил все.
Что было - забылось, пусть в новые сны нас несет колесо!
Закружатся кадры, забрезжит дорога,
Но лишь настоящее кроет фальшивку,
И ноги споткнутся о серое небо -
Без прошлого ведь настоящего нету!
Хотя в темноте свет яснее намного,
Настоль же во мраке фатальней ошибка.
Сквозь снов покрывало проникнуть вовне бы,
Сумев отыскать те источники света...
Источники света - цветные фонтаны, родившие жизнь -
Пускают кометы в небес океаны - лови, но держись!
Лови встречный свет и держись вертикали, держись, Агасфер! -
От дышащих вслед страх прикроет едва ли, как взятый барьер.
Потоки сознания вброд переходишь,
Течения встречные в бред превращая,
Смешав заодно в окружающей бездне
Живые цветы и искристые льдины.
И брызги цветные все чаще находишь -
На грани сама атмосфера цветная.
О сложенных крыльях не сложится песни,
Коль сможешь сложить свою жизнь воедино.
Вся жизнь воедино - попасть в Светопады - не станет преград,
Замкнется картина, но будешь ли рад ты, не дрогнет ли взгляд?
Все ль сделано точно? - Уже не поможет ни стража, ни страх. -
Войти в тот источник? А что, если все же?... Ты делаешь шаг.
И черные брызги бесстрастного горя,
И красные брызги бесплодных попыток,
И синие брызги летящих желаний,
И брызг золотых беспредельное счастье
Сольются в одно белоснежное море,
Сожмутся в один пламенеющий слиток,
Сойдутся в одном световом океане -
Сплетении звезд, озарений и страсти.
Ноябрь, 1999
GENERATION "П"
Новое поколение околело от Pepsi,
Старое поколение по колено в грязи.
Редкие озарения в плену эпилепсии
Гаснут под давлением голосов "Не грузи!"
Жизнь бьет ключом (металлическим в голову),
Счастья моря затопили селения -
Спирит? - Нехай! (если вместе с рассолом) -
Во имя Великого Увеселения!
Лик кирпичом и нимб из золота - было бы лишь забойно
Слушать музыку поп, шевеля извилиной той же части.
Всюду стада баранов, упрямо шествующих в забой, но
Настигшего настоящего уже не страшусь я к счастью.
Мы смотрим глазами кристально лучистыми:
Тех, кто сидит, мы зовем в сотоварищи,
Тех, кто стоит на своем, - мазохистами,
Тем, кто не с нами, мир станет пожарищем.
бОи идут по улицам, рукопашней один другого,
Треплются о любви - чем выше леди, тем ниже мысли,
Крылатые, как ракеты, летят выражения - льется слово,
Из уст исходя в усталые уши, что до земли обвисли.
Мы отделяем зерно от Пелевиных,
Не отличая буддизм от маразма.
Мы мерим мечту на красивые "Мерины",
Их шестисотовость - символ прекрасного!
Главное не расстраиваться, как бы ни было жалко
Тех, кто против течения, - четвертованных и распятых.
Крутятся шестеренки... только это всего считалка -
Сводятся счеты, ведут счета, подсчитывают утраты...
Октябрь, 1999
о с е н ь
ИГРА НА МАКСИМУМ
Осень срывает аплодисменты с окон и с крыш,
И унесенных ветром к небесам прибивает -
Купол фанерный, гвозди прочны - чего ж ты молчишь?
Если не видел, то вовсе не значит - вообще не бывает!
Если не веришь, считаешь - не видел, так значит ни в жисть -
Флаг тебе в руки и поезд навстречу, как светоч в тоннеле -
Выход не в небо, а чтобы дойти?! - Получи, распишись!
Или же с нами? А там много вкусного! - Всё, полетели!
Держать себя в рамках, тем более в черных, увы, не хочу -
Пусть лучше игра, и пусть буду я крайним, и край - необструган,
Чем "Землю - землянам!", "Свободу - магам!", "Лампочки
- Ильичу!",
Прочее - всем, но по плану, по паспорту и по заслугам.
Если живешь или жить собираешься - полный вперед!
Если ж "Не в жизни счастье", то отбой эпицентрам -
Новою кочкой зрения не станешь среди болот
И, если займешь свое место, то только другим под проценты.
А перекресток стоит всех ведущих в него дорог -
Солнцем сверкнет по сердцу ли, в бурлящий поток низвергнет.
Белые ночи на черные дни отложены впрок,
Гаснут в снегах метеориты, но свет-то не меркнет.
Октябрь, 2000
ИЗУМРУДНАЯ ЧАША
Полумрак. Полусферой, заполненной льдом,
Предо мной изумрудная чаша сияет.
"Отведи ее взглядом!"... - Мой взгляд оплетен -
Зазеркалье не ждет: Лед меня призывает...
Снова странный мир - мириады звезд,
С неба в руки сыплется снег иззвездки...
"Оглянись назад в фейерверке грез,
Чтобы с болью вспомнить, кто создал блестки!"
Леденящий вихрь - немой ответ
На не мой вопрос - зеркала бесстрастны:
Двойника ли, призрака силуэт
В них с моим лицом. Он ступает властно.
Он подходит медленно. Отсекли
Стрелы глаз его к отступленью тропы.
Лучше семь кругов ада вокруг Земли,
Чем увидеть раз их всесилья стропы!
"Отведи эту чашу!!!" - "Испей до дна!
Не отведав Льда, не познаешь Пламень!
А не хочешь - сущность твоя видна:
Отраженный в снах изумрудный камень.
В изумрудной чаше увидев гладь,
Ты пошел по ней с пустотой эстета..." -
"Кто ты?" - "Тот, кто посмел искать
И найти седьмую сторону света."
"Кто же я?" - "Фантом, приходящий вновь -
Каждый раз иным, но, увы, не первым...
Растворись - иначе прольется кровь!" -
Гул в ушах, цепенящая дрожь по нервам.
И идет под мысли "Смотри! Смелей же!"
Игра в гляделки с самим собою.
На войне выживает всегда сильнейший
Всегда слабейшего с поля боя.
Полюбовно - в Ад, по иному - в смерть,
Из фантомов двух лишь один реален...
На ладони взгляд - неужели твердь?!
Островок реального средь развалин.
Снова странный мир, но теперь один -
Я один в ледяной пустоте бассейна...
И удар! Со звоном осколки льдин
Изумрудной Чаши - бутылки Клейна -
Обращают в ноль миражи. Гляди! -
Свет в конце тоннеля, колодца снов ли!
Руки в кровь, но горлышко впереди! -
С крыши мира взглядом снимаю кровлю.
Обескровлен я, обескровлен мир,
Этот лед разбив, я разбил границы,
И чернеют звезды, и гаснет пир,
В парусах небес зависают птицы...
Июль, 1999
РЫЦАРЬ ВОЗМОЖНОГО
Бредущий вдоль времени, вдаль устремляющий взор, не лишенный
Могущества, но не решающийся совершить предпоследний рывок,
Ведомый неведомо кем и неведомо кем приглашенный,
Ты ждешь, когда знак, означающий шаг за порог, утвержденный
Сплетающим сотни сценариев яви в один непрерывный клубок,
Министра Путей сообщение, Высших Сенатов решенье
Тебя озарит воплощеньем в реальность чудес и священной мечты,
Представив их явью, а Голос Небесный, простив прегрешенья,
Сожмет расстояние от разрешения до приглашенья...
Но после разбудит, и будешь не раз ты стоять у граничной черты.
Ты - Hero of "Might", то бишь Рыцарь Возможного, значит, навечно
По грани брести тебе, бредом считая сады расходящихся снов
Вне них, но когда ты опять упадешь в складки сна, то конечно
Закончится эта незыблемость истин, - здесь все поперечно!
И весь невесомый узор иллюзорно сверкнет, полоснув до основ.
Ты - Рыцарь Возможного, но невозможно дойти до истока,
Коль видишь в дальнейшем game over только во всем вместо mission complete,
Коль, веря в мечту, ты в мечте увядаешь задолго до срока,
И вместо мечты "остается иллюзия лишь и дорога"...
Итог - перекресток, тупик беспределья, и сплин по бокалам разлит.
Март, 1999
з и м а
В ТРИДЕВЯТЫХ СНАХ
Небо закрыло на засов зыбкие границы,
Белыми жалюзями снега падая в глаза.
В радуге тридевятых снов можно усомниться,
Но как не хочется во сне нажимать на тормоза!
В белом безмолвии зимы медленно зависни,
Слышишь, в крови играют блюзы - значит, верен свет.
Стены почти что не видны тонущим по жизни,
Для тонущих под тоннами иллюзий - вообще их нет.
Только откуда-то опять протянутые руки -
То ли мольба остановиться, то ли крыльев взмах -
Знаком, что ты рискуешь стать в замкнутой округе
Ищущим меньшую из зол в гаснущих кострах.
День упирается в закат, а старые привычки -
В долгие северные сумерки тридевятых снов,
Но вспомни ее прощальный взгляд из окон электрички -
Вспомни, когда сердечный зуммер стал слабее слов, -
Вспомни, как падал в небеса, расстрелянный глазами,
Как выдавил мутное стекло, как шел сквозь молоко
Из дрессированной реальности в танцующее пламя,
Туда, где просторно и светло, а главное легко.
Март, 2002
ПО СЛЕДУ "СПРЕЯ"
Написание связано с двумя историями:
Первая - история Джошуа Слокэма, совершившего в конце XIX века первую в мире
одиночную кругосветку на яхте "Спрей". После возвращения, он
некоторое время прожил в Лондоне, а потом вновь куда-то засобирался. На вопросы
друзей: "Куда?" он ответил: "Далеко!" И уплыл. Далеко.
Вторая история - эдакий притчеобразный сон: Явилось ко мне некое Высшее
Существо и радостно сообщило, что за заслуги перед Отечеством я удостаиваюсь
Дара. Мало того, мне предоставлена уникальная возможность самому сделать его
выбор: Любовь или Гениальность. Но, получив одно, я гарантированно лишаюсь
второго. Ну и, как водится, 5 минут на размышления - часы типа шахматных
запущены...
Полюс, как последняя вершина Земли,
Парус, как последнее укрытье от ветра,
Самая ярчайшая погасла вдали,
Счастье сократив от горизонта до метра.
Мир по следу "Спрея" уплывает из глаз
Пройденным созвездием в межзвездные ночи,
Сумрачным итогом полупризрачных трасс
Взглядов многоточья превращаются в прочерк.
Где компас, чтобы по азимуту идти
Из снов, где выжить - значит, сменить тональность,
Где выиграть - лишь по времени, "без пяти"
Поставив выбор: любовь или гениальность?
Падают флажки, забрав отвергнутый дар,
Сделанный невыбор не добавит удачи,
Время встало в стойку - за ударом удар,
Но удары учат, значит лечат, а, значит,
Внутренними пулями сбивая замки,
Шаг за горизонт, а дальше дело за малым -
Новые вселенные не столь далеки,
Парус на рассвете озаряется алым.
Неважно, в какую даль уплывает "Спрей" -
Четвертые измерения не измерить!
Неважно, в каких богов веришь ты - важней
Насколько они в тебя согласятся верить!
Январь, 2001
ЛЕТУЧИЙ ГОЛЛАНДЕЦ
Мир не волнуется, раз не о чем волноваться:
Предсказанный Апокалипсис - за дальними берегами,
И круглые даты катятся под тосты и рёв оваций,
И красные кирпичи не в знаках, а под ногами.
Но снова сигналом SOS перечеркнуто чье-то время,
И, став упразднённым, прошлое останется просто мифом.
А впрочем, настанут сроки, и каждый в порядке премии
Получит свою судьбу под иссиня-черным Грифом:
Кто сохранялся часто - хронические инфаркты,
Кто напролом пошел - не выйдет из серых стен.
Лишь сумрачный мореплаватель с Небом играет в карты
Еще не открытых земель на эти самые земли.
Он исключен из общества, он вышел за край экрана -
Счастливые исключения приносят не только счастье.
Отныне он верноподданный Великого океана,
Безбрежною призмой коего делится свет на части.
Настроился на волну и прослыл утопистом -
В верхних слоях Голландии поздно менять гражданство,
Осталось эффектно выглядеть и выступать на бис там,
Где выиграл вечность времени и потерял пространство...
Без правил - не есть неправильно, сегодня - не значит рано,
Мостам без перил и берега шторма заменяют страсти,
Затерянный материк ждет за вОлнами океана,
Безбрежною призмой коего делится свет на части.
Август, 2001
в р е м я
ЭПОХА ЭХА
В розовом зареве созревают вещие вечера,
Взор их срывает с веток света, ветер - несет в ладони,
Воспоминания, занимая очередь во вчера,
Круг замыкают - в вечном кайфе память теперь утонет.
Вечный полет на хвосте кометы - пляшущий гипертекст -
Из резюме и ссылок собираем мосты и встречи,
А ожиданиям да надеждам мы, нажимая "Next",
Предпочитаем мир за миг, год за день и век за вечер.
Входим в Эпоху Эха, где две тысячи вольт весны
Новый десяток правил вплавят в позолоченный купол:
Жить - так чужие жизни, а смотреть - так чужые сны,
Плюс во главу угла - чтоб только не головой об угол!
Послан на три нуля распорядок больше, чем на сто лет,
После же пустота эфемерно собранного успеха...
Очередь во вчера выпускает памяти пистолет -
Белым листом, как саваном, закрываю Эпоху Эха.
Кто я и где - неважно, коль покинул златую клеть -
Сны оставайтесь снами, а жизни жизнями - все так просто -
В розовом зареве раствориться, с ветром в него влететь...
Впрочем, какой закат, коль на ресницах не гаснут звезды?!
Декабрь, 1999
с о б ы т и я
ШКОЛА ИГРЫ ПО ЖИЗНИ
"Хлопнуться лбом об оземь,
Искры достать из глаз" -
Мы тут не барагозим,
Это лишь первый класс
Школы игры по жизни,
Первый урок на пять -
"В воздухе не зависни,
Если начнешь летать".
Ни в чем не уверен так, как в том, что ничто неверно -
Лучи преломили призмы, прямые послали в пень,
Не встал на ребро пятак, не вырвалось ввысь инферно,
Вселенские катаклизмы оставив на черный день.
Осознанным дуракам дороги всегда кривые,
И если подать рукою, затерты до дыр часы,
Но вмиг унесет аркан под странные позывные
Туда, где одной строкою три взлетные полосы.
То бьешься о свод небес, то хлопнешься лбом об оземь,
То ветер, то парапет, то пропасти, то земля,
Но тем, кто решится бесконечность сменить на восемь
Наклонных десятков лет, достанется два нуля.
Взгляни в ледяную высь, бросая в пространство камень -
Пускай в темноте растает, про тяжесть забыв и страх,
Он, может быть, не завис, не канул за облаками,
А просто пока летает в немного иных мирах,
Где люстра не стоит свеч, но главное стоит многих,
Где сладостному кино реальность не подменить.
Гора не свалилась с плеч - но не отдавило ноги.
Да, всё это глупо, но зачем по-другому жить?
Апрель, 2002
п о с т с к р и п т у м
ПОСТФАКТУМ
Сойти с ума, как с орбиты слетают планеты,
В стеклах заднего вида даже зеркала нету -
Продолжение следом.
И не спрашивай "Где ты?", и не спрашивай "Как там?" -
Все равно все ответы доходят постфактум
Либо кажутся бредом.
Видишь солнечный шар - вроде вечен, и что же? -
Коль сверхновой пожар завтра всех уничтожит,
Даже самых бессменных...
Если прямо не в рай, если память не в радость
По дороге за край, значит, где-то ограда
Стережет своих пленных.
Взгляд сквозь стены - как свет Монте-Кристовой веры,
Только там - лишь соседнего мира химеры,
То есть камера рядом.
Всё как в русской рулетке - по выбору кольта,
Получившим ответ - выход в Верхнюю Вольту
По взлетающим взглядам.
Встречи - слишком в глаза, расставанья - по сердцу,
Но, нажав тормоза, не поднять мегагерцы
Своим внутренним тактам.
Так не стоит идти против собственной шерсти...
И не станет в груди ни пустот, ни отверстий,
Ни сейчас, ни постфактум.
Февраль, 2001