Вечерний Гондольер

 

 

Владимир Луцкер

 

 

Карма – быть

                      

                     

***

 

Какой тут сон –

Всю ночь в окно стучится

Свернувшийся листок,

Просящийся к теплу;

И тянет носом дождь;

И ветер свищет, свищет, -

Какой тут сон…

 

Вот мне и не уснуть…

 

 

***

 

Несуществующие тексты приоткрыл,

И ослеплен, как Вольтовой дугою.

 

Текст постепенно обретает очертанья,

Как в проявителе изображение на фото.

 

Порою фразы кажутся шершавы, -

Им предстоит еще похорошеть,

И восхищать – как ножки стройных леди.

 

Нечаянно

Несуществующие тексты приоткрыв,

Слова их смаковать неторопливо,

Перебирать и составлять,

Как Кубик-Рубик, -

 

Мои,

Уже живые

Будут люди

Читать,  когда уйду

В Небытие.

 

 

 

***

 

Ветвящаяся тишина,

Как в паутинке трещинок Луна,

Похожая на бабушкино блюдце –

Старинного приданного привет.

 

Ветвистой тишины тончайший свет

Игольчатым сиянием коснулся,

И цвет осыпал ветви тишины,

И наливались  завязи стихами,

Неведомыми прежде голосами,

Так зарождалось Слово – звук и мысль.

Так Слово отделяло Свет от Тьмы.

 

 

 

***

 

Воображать себя любовником – привык.

Стихи предпочитать молитвам – я привык.

Привычно жизнь кляня, грехами отягщенный,

Бреду в Твой строгий суд – к неволе я привык.

 

 

***

 

Паря и кувыркаясь в вышине,

Клубясь, как атмосферные явления,

Нечаемого друга обретение.

 

В знакомых очертаниях небес,

Над очарованным кочевием мерцал

Изгиб большой медведицы, Мицар, -

Так Он вернул очам былую зоркость!  -

 

«И верность уху, звуки умертвив…»

 

Как виноград тучны созвездий грозди.

 

Предвосхищения восторга

Отчаянно-пронзительный прорыв

В иные бытия порожних ив,

В безмыслие бессониц и стихи.

 

Пастух Его единственность постиг.

 

 

***

 

Октавиан, Китай  -  какие сообщенья?

Обильный снег незамершей реке,

Размытый контур башни вдалеке,

Смычок – струне желание томленья.

 

Октавиан, Китай – какие отклоненья?

Неоднородность недискретных сред…

Поток инвариантных вероятий…

Мечта неистощаемых объятий,

Тоска недосягаемой мечты;

Смычок, струна – как перси и персты…

 

Октавиан, Китай – какие обобщенья.

 

Стихотворение в процессе исполнения.

 

 

***

 

Что совершенно, то завершено?

 

И умиротворен?

И ничего не надо?

 

И ждешь:

Вот низойдет душе отрада.

 

Ах! Совершенство!

 

Эх, завершено…

 

 

 

***

 

Заискрились кристаллы услады,

Мы упали в купальские травы…

 

Как сумела стать лоном реки

Упояемой пойменной пеною

Игрищ ночи купальской актриса,

Мастерица ласк паутинок,

Воспитательница ощущений

Красоты наготы, песнопений,

Плоть, не ведавшая усмирений.

 

В ночь Купалы тяжелый от слез

Тихо к заводи съехал откос

По бокам валунами когтистый

Словно мордой драконьей  - напиться.

 

К полдню высушит травы от рос

Эротический танец стрекоз.

 

Зреет зной ощущений угрозой,

Как в стоп-кадре застыли стрекозы.

У ландшафта звериная поза,

Не метафора – метаморфоза

 

 

***

 

Набелила ресницы,

Оснежила звонницы,

Ах, метель-мастерица

Белой гладью шитье

Расстелила.

В метель

город стал, как офорт –

Меццо-тинто рельефа коры на деревьях.

 

Очарован пушистыми белыми перьями,

Один (руны ветвей)

Превратился в метель?

 

Городская метель –

Чаровница метель.

 

Саги долгих ночей –

Скальд полнощных земель.

 

Зной и пух тополей, -

Что ж мне снится метель?

 

 

***

 

Упоительный ультрамарин –

мýскари,

кавалькады левкоев;

Акварель с золотистой канвою,

С золотистой каймою буклет.

Ветхий томик; закутавшись пледом,

Словно за Северяниным следом…

 

Вот – альбом; вот – роскошный букет;

Где-то радуги в стеклах витрин.

 

Восхитительный ультрамарин.

 

 

***

 

Труворово городище -

Одуванчиково поле,

Одуванчиково поле -

Одуванчикова поросль,

корешки валерианы, -

Монастырский древний травник…

 

Время, - «мыслию по древу», -

Кто придумал время первым?

 

Близко лес на стружьи днища,

Труворово городище.

 

Смысл времен рассудок ищет:

Время – жизнь.

И время – тлен…

 

Одуванчиково поле, -

Одуванчик – время суток, -

Бог – восторженная сущность:

 

Время – мера перемен!

 

 

***

 

- С Игорем как поступили вы?

С горем моим глумливы

Пили вы и вопили,

Кричали мне: «Мальва милая!»

Вам мало ума у мальвы? –

Вы ль сами умами львы?

Звали меня за Мала…

Где Мал ваш? – Там, где и вы!

 

Искоростень дотла выпалю,

Кровию Маловой вымараюсь…

 

 

- А не Малуше ли выпадет

Матерью стать Владимиру?..

 

 

***

 

Бессонница, ночная маета –

Со мной мой дом не ведает покоя,

И полтергейст глумится надо мною,

Как будто вовсе нет на мне креста:

Вся утварь, вероятно, неспроста

Со всех углов качает головою.

Я злых грехов не помню за собою,

Что ж, что ни ночь, то - что удар хлыста?

 

Тоска. Без сна душа истомлена.

Родня сквозь зубы цедит мне упреки:

Мешаю им, - скрипит моя постель.

 

 

Невстреченный мой ангел кареокий

Считает ночи, как и я без сна…

 

Сон: в таволгах играет коростель.

 

 

***

 

Текст сверстан, выпестован, текст воспет;

Текст -  право слога, данное в награду.

 

Текст…

Инок-ратоборец Пересвет –

«Задонщина»,

и – Лем, «Кибериада».

 

Текст неизбежен – жданое дитя,

Непредсказуем, как олимпиада,

Замысловат, как в джемпере петля,

Прекрасен, как по зною дня – прохлада!

 

Гонимая нагими радость, - текст, -

Хранит для них про их восторг и всплеск

Эмоций, ощущений: запах, цвет…

 

Текст сверстан, выпестован.

Текст воспет!

 

 

***

 

Творится несуразное в Тарусе:

Стирать, конечно, должен Ariston,

Но  водка – мужу, шмотки – дочке, Люсе,

А цены, цены – каждая укусит.

Приобретать машину – не резон.

 

И так весь век: кухарка или прачка.

И лишь приблуда, квелая собачка,

Любовно глядя, чуть вильнет хвостом.

Доход в семью – бесчестьем и трудом,

Где мужикам не сдюжить.

Эх, Таруса!

Все – в водку мужу или дурь для Люси,

А ей –

Погост с дешевеньким крестом.

 

 

***

 

                     Владимиру Антропову  (Радуге)

 

Преддверие ветвлений тишины.

Негромкие созвучия точны,

А словосочетанья самобытны,

К чему располагает мастерство

Переплетений снов, цветов, стволов,

Крон, куполов и шепоток молитвы.

 

Как отраженья храма ли, сосны

Стоят недвижны поплавки, челны;

Как, вопреки расхожим представленьям,

В преддверии ветвлений тишины

Желанны толкованья и умны,

И складно ладится стихотворение.

 

Пусть рифмами шаги истомлены,

Пусть небеса не звезд, а туч полны, -

Мы, мы полны восторгами парений,

Бормочем что-то, словно колдуны.

Преддверие ветвлений тишины.

 

 

***

 

И отпусти,  -  опустошен,

Из-под шелома, хоть в Шелонь.

 

Шеломовидных куполов

непрекращающися зов,

Непрерывающийся звон:

Шелом, шелом, шелом – Шелонь.

 

Над Полотой  София – сон.

Откуда здесь знакомый тон? –

Впрок ли добытое мечом? –

Молчит Шелонь ? –

шелом, шелом…

 

Не покидает окоем

Неразрешающийся спор:

Опустошение –

Простор?

 

 

***

 

Безупречные тексты слагать расхотелось;

За какие грехи мне подобная смелость?

За какие грехи меня лень одолела?

Отчего? - Вероятно, душа очерствела?

 

Бес решил пошутить – все размеры запутал.

Что наброски мои? – Только заумь да скука.

Приключится же блажь, чтоб аскет – и вдруг с лирой…

 

Безупречные тексты…

Да разве их было!

 

 

***

 

И многолетний опыт за плечами,

но каждым маем видим:

поначалу

ребячья робость призрачной листвы,

как бы вопрос:

«А неизбежна ль жизнь?»

 

 

***

 

Из двух возможных состояний

Небытия

живым ручьям пустынь

одно подобно

и этим привлекательно для нас –

мы тоже

в Небытие идем

сквозь Бытие.

 

 

***

 

Еще есть время до начала зноя,

До душных комнат федеральной службы,

До нудных файлов электронной почты,

Чтоб не спеша пройтись до остановки,

Чтоб восхититься стройною фигуркой,

И отыскать удачную строку.

 

 

***

 

Когда б мне предстояла карма быть

Фрагментом песни, лучше  -  не печальной;

 

Чтоб напевали девушки меня,

А я – не расставался б с их устами.

 

Протяжным звуком литься из гортани

Как плавный летний вечер над рекой.

 

Дождем шуршать на шифере шершавом,

По красным черепичным желобам,

На монотонном кровельном железе…

 

Перелистав дожди в чердачном полумраке,

Ритмический рисунок выводить.

 

Податливые ветви ветром гнуть.

 

Выписывая солнцем каждый лист,

Чуть золотить измокшие края…

 

О, если б мне случилась карма быть

Любым возможным колером, оттенком

Неисчерпаемой палитры бытия.