Сергей Сергеевич Волков вот уже
около четверти часа нетерпеливо переминался с ноги на ногу на углу серого
пятиэтажного дома с осыпающейся штукатуркой, уныло воззрясь на выцветшую
табличку с полустёршимися буквами «стоматологическая поликлиника №5» у
единственного со стороны проезжей части входа в это здание. Но отнюдь не страх
перед зубоврачебными инструментами, напоминающими средневековые орудия пыток, и
не резкий запах медицинских препаратов, неприятно щекотящий слизистую оболочку
носа, остановили его перед дверью этого лечебно-экзекутивного учреждения. Нет,
совсем нет, не в элементарном страхе крылась причина этого замешательства –
хотя Волков и испытывал страх, ведь ввиду острой боли в верхнем коренном зубе и
сильной опухоли десны существовала большая вероятность, что этот зуб придётся
удалить – эта причина находилась значительно глубже, она состояла в
непосредственной взаимосвязи с чувствами и помыслами Волкова относительно homo sapiens. Дело в том, что Сергей Сергеевич являлся ярко выраженным мизантропом, и
от мысли, что он будет находиться в полной власти объекта его лютой ненависти и
неприязни, копошащегося своими пальцами у него во рту, Волкова бросало в дрожь.
Ему был противен человек, этот
алчный чревоугодник и сластолюбивый прелюбодей, этот филистер и утилитарист.
Ему были противны общество и научно-технический прогресс. Ему были противны как
предметы роскоши, так и предметы хозяйственной необходимости – все эти ненужные
на его взгляд артефакты. Ему был противен город, в котором он жил. О это город!
С его безликими домами, ухабистыми грязными улицами, смрадом канализации и
бесчисленных помоек, с его жаднами, сребролюбивыми, лицемерными, похотливыми,
чванливыми, подобострастными, пропитанными водкой и табаком жителями,
обманывающими, избивающими, насилующими, грабящими друг друга, духовные
потребности которых ограничивались просмотром слащаво-сентиментальных сериалов
и прослушиванием песен про жаркие поцелуи в «крутых тачках». «И к этим людям я
должен испытывать чувство любви и братства?! – думал Сергей Сергеевич. Ни за
что!» Всеми фибрами своего существа ненавидел Волков этих отвратительных
людишек и их город, эту полную миазмами клоаку, в которой они копошились. Но
несмотря на свою ненависть он не желал зла ни человечеству в целом, ни жителям
этого города в частности.
Проходившая мимо группа из пяти
подвыпивших аборигенов, явно не обременённых грузом интеллекта, с нескраваемым
удивлением воззрилась на Волкова. Он в некотором замешательстве ощупал лицо,
ниспадающие на плечи волосы, бороду, осмотрел неприметное своё облачение, но не
обнаружил ничего на его взгляд необычного. «Они меня нутром чуют», - мелькнуло
у него в лихорадочно работающем мозгу. Один из прохожих нагнулся, поднял с
пыльной земли увесистый камень и швырнул его в Волкова. Сергей Сергеевич успел
увернуться, но камень рухнул в близкорасположенную к нему лужу, подняв водопад
брызг грязной воды, часть которых попала на его одежду. Этот факт вызвал
злорадный хохот компании, но не только её, как вынужден был установить Волков,
посмотрев наверх и увидев в пяти – шести распахнутых окнах дома заливающихся сардоническим
смехом обитателей этого нелепого обветшалого строения. Кто-то из них бросил в
Сергея Сергеевича помидор, который, впрочем, не причинил ему никакого вреда, но
заставил его сделать неуклюжее движение в сторону, чтобы избежать столкновения,
чем вызвал новый приступ злорадного смеха. Насмеявшись вдосталь и погрозив
Волкову на прощание кулаком, все злопыхатели исчезли. Сергей Сергеевич вздохнул облегчённо, проанализировал ситуацию и
вдруг со всей ясностью ощутил необходимость наискорейшего отъезда из города.
Дальнейшее пребывание в этом гниющем болоте было сопряжено со вполне реальной
опасностью быть проглоченным им. Волкову казалось, что он и раньше осознавал,
что движется через бурлящую топь по становящейся всё уже и уже гати, но в этот
момент он понял, что сия твердь полностью исчезает у него из-под ног. Нужно
было уходить отсюда или уезжать, и чем скорее, тем лучше, но куда? Волков,
испуганный, в испачканной одежде
озирался по сторонам, тщась вспомнить, когда он в последний раз покидал эту
клоаку...
Внезапно всё осветилось,
предстало в каком-то удивительном ослепительно - сияющем ореоле. Сергей
Сергеевич воздел очи горе и узрел в небесной выси солнце, с утра прятавшееся за
тучи, а теперь явившее свой лик земной юдоли. У Волкова мелькнуло подозрение,
что дневное светило вышло из своего укрытия лишь только для того, чтобы
посмяться над ним. В водосточных трубах бешенно хохотал ветер, в карканьи
сидящих на телеграфных столбах ворон угадывались издевательские нотки.
Вдруг взгляд Волкова упал на темнеющую
между высотными домами
полосу густого леса. Оказывается,
город заканчивался прямо здесь, буквально в двух шагах от того места, где он
стоял. Тут проходила граница между цивилизацией и природой: за горсткой
многоэтажек простиралась степь, через несколько километров упирающаяся в
плотную стену деревьев леса. Это темнеющее вдали растительное море, окутанное
лёгким флёром, приковало взор Сергея Сергеевича. Оно его манило, звало,
опутывало мягкими чарами, излучало своим благолепием спокойствие и доброжелательность.
«Вот место, где я обрету счастье», - подумал Волков...
Он уже сделал шаг в это
направление, как острая боль иглой вошла в его верхний коренной зуб и пронзила
его насквозь, напомнив Волкову о цели его визита в сию часть этого ненавистного
им города. Выругавшись, он повернулся в сторону стоматологической поликлиники и
увидел топчующуюся на месте у её дверей невысокую, приземистую женщину
неопределённого возраста в выцветшей кофте, щелкавшую семечки. От неё пахло
кислыми щами, жареным луком, потом и дешёвым одеколоном – причём Волкову
показалось, что эта парфюмерия была использована не по своему прямому
назначению. Женщина бросила на него быстрый любопытный взгляд своих
глубокопосаженных водянистых глаз, и по её землистого цвета лицу скользнула
какая-то странная улыбка, обнажив на мгновение ряд острых жёлтых зубов. Затем,
смачно сплюнув на выгоревшую вытоптанную траву, она отвернулась. Странно, что
удерживает её войти? – подумал Сергей Сергеевич. – Может быть, она ждёт
кого-то?» В следующий момент он узрел одесную ещё одного человека, лысого
корпулентного мужчину средних лет, который тоже остановился у дверей
поликлиники. Этот господин, представлявший из себя своеобразный архетип
заведующего складом, непрестанно вытирал замусленным носовым платком свой
красное вспотевшее лицо и неуверенно озирался по сторонам. Сии обстоятельства
явно не нравились Волкову, какие-то смутные подозрения стали закрадываться в
его душу. Ясно было одно – необходимо
что-то предпринять... «Надо незамедлительно войти внутрь, отдать себя во
власть доктора и избавиться от этого проклятого зуба. После этого я вернусь
домой, соберу провиант, самые необходимые вещи, палатку и уйду в лес. А там
видно будет... Может быть поселюсь в каком-нибудь заброшенном доме одной из
окрестных глухих деревень», - подумал Сергей Сергеевич.
Придя к этому решению, Волков
незамедлительно подался вперёд, сделал несколько шагов, прыгнул, пролетел через
три ступеньки полуразвалившегося крыльца, приземлился перед самым входом,
потянулся к ручке двери и замер, так как живо представил себе, сколько сотен,
а, может, и тысяч потных, грязных, жирных пальцев касались её поверхности.
Брезгливость и отвращение волной окатили Сергея Сергеевича, но он снова
потянулся правой рукой, на которой не хватало одного пальца, к двери, тут же её
отдёрнул и стиснул в пароксизме гнева на своё бессилие зубы, чем вызвал новый
приступ острой боли. Осознав после ещё нескольких бесплодных попыток, что не
сможет прикоснуться к ручке, он прекратил это бесполезное борение с собой.
Обернувшись, Волков обомлел:
перед ним стояла толпа, около двух десятков человек, уставившихся на него
своими немигающими злобными глазами. Будучи слишком занятым преодолением
психологического барьера, мешавшего ему проникнуть в недра поликлиники, он не
услышал как они подошли. Ужас плотной липкой паутиной окутал душу Волкова. Тем
временем эти люди, образовавшие плотный полукруг, начали медленно, но уверенно
надвигаться на крыльцо. В предвкушении близкой победы в глазах у них заплясали
огоньки, на серых лицах появился оскал, из уголков рта капала слюна; многие
были вооружены: вилами, палками, ножами, камнями, табуретами и даже скалками.
Всё ближе и ближе подступало это
нелепое воинство, в которое со всех сторон вливались новые ратники. Быстро
оценив ситуацию, Сергей Сергеевич понял, что к спасению оставался единственный
путь – через поликлинику. Резко развернушись, он нажал на ручку, навалился на
дверь всем телом, которая тут же
поддалась, и прыгнул внутрь. В это же самое мгновение Волков почувствовал
резкую боль в правой ноге, приземлившись на которую он не смог удержаться и
упал, но сразу же поднялся, быстро осмотрелся по сторонам и замер... Он
находился на лесной поляне, а перед ним на расстоянии нескольких метров
полукругом стояли волки. Сергей Сергеевич оглянулся назад и сквозь редкие в
этом месте деревья увидел степь, а в некотором отдалении – мрачные громады
многоэтажек. «Бежать бессмысленно», - со вздохом подумал Волков. В ноге
нестерпимо жгло, зубная боль продолжала напоминать о себе. Сергея Сергеевича
трясло, но страха он не испытывал, а лишь с изумлением поглядывал вокруг себя,
не понимая, каким образом здесь очутился. Тем временем стая начала приближаться
к нему. Один из передних волков открыл пасть и из его глотки полились звуки –
смесь рычания, лая и воя. К своему удивлению Волков обнаружил, что понимает их
смысл: «Ну что, Беспалый, очухался? Твердили тебе, чтобы ты подальше держался
от мухоморов... Против зубной боли они всё-равно не помогают.» Обступившие
Сергея Сергеевича звери сочувственно смотрели в его затравленные, недоумённые
глаза, на его вздыбившуюся серую шерсть, остроконечные подрагивающие уши и
правую заднюю лапу, из которй над струящимся вниз ручейком крови торчал
кухонный нож.