авантюрный роман. рисунок Screamer (c) 4.
По дороге я то приходил в себя и рассматривал этих чудных ребят, что меня нашли, то опять сознание терял. Ребята одеты как бомжи, только все с оружием. Много оружия, даже ишак у них весь в оружии. Я догадался, что это душманы, хотел было сбежать, но во-первых, у меня одна нога не пойму где и как болтается, только и проку что не чувствую как болит, а во-вторых на ишаке одни гранаты да ракеты привязаны, а я их невзлюбил. Еще самовар что-ли какой-то, я как раз на трубе лежал. Между тем едем по таким тропинкам, что только трезвый и пройдет. И как я посмотрю вниз с горы на ту реку, или наоборот, вверх на гору, где я дерево сломал, так снова теряю сознание. Просил у них выпить, но они только заругались. Я, дурак, не понял тогда, в чем дело. Но как оказалось, водки в тех краях нет. То есть где армия стоит - там есть, конечно, но в горах, где душманы живут - нету. Оттого душманы народ очень жестокий и порочный. Не знаю, долго ли мы ехали, но видно им надоело, что я то без сознания, то водки прошу и они дали мне чем-то по голове. Тут уж я с полным оттягом отрубился. Так и доехали, а очнулся я уже в яме. Яма довольно широкая, но главное - глубокая, глубже могилы. И круглая, этим тоже на могилу не похожа. Дали мне в яму воды в бутылке из-под "Фанты" и оставили там в покое. Правда, сапоги забрали и ремень. Но портянки оставили, а больше мне и не надо - ну куда там ходить? В яме темно почти весь день. Не так чтобы совсем, но читать например трудно. Да и нечего. Стал я со своими конечностями разбираться, что там работает, что нет. Все конечно повыбито в разные стороны, опухло кое-где. Ходить не могу, даже на руках. Но вроде и все кости на месте, если какая и сломана, то не сильно заметно. Ну посмотрел, поудобнее все разложил, пора и поспать, тем более что голова болит. Выпил воды, тоска от нее одна. Лежу на спине, смотрю как звезды появляются. Тут между звезд появляется мужик-душман, бородатый, в белой шапочке вроде поварской. Да там не редкость ни бороды ни шапки. - Эй! Русский! Живой? - Жив пока. - Ты почему с самолета упал? - Выбросили. - Ага. Погонов нет, с самолета выбросили. Ты может воевать не хотел? - Не хотел. Я вообще в армию не хотел. - А зачем тогда прилетел? - Заставили. Он подумал-подумал, и говорит: - Мужчину нельзя заставить. Ну что тут скажешь? Опять я попал к идиотам. Я на всякий случай попросил у него водки, он на это просто ушел, и я уснул. Снилось как, я падаю на Луну, а там ишак. Ишак хочет увернуться, только Луна маленькая, и негде. И обоим нам страшно. В общем, тесно нам было с ишаком в таком маленьком кружочке. И ишак меня лягал, то в один бок, то в другой, то по спине. Плохо я спал, а когда проснулся, оказалось что в яме кроме меня лежат Цуруль и Николаев. Оба как я - без ремней и сапог и слегка побитые. Встал я тихонечко, что б их не разбудить, и обнаружил, что ноги болят, но держат. С утра отлить хочется, а уголка нет, круглая наша яма. Я тогда просто спиной к ним встал. Тут нам и завтрак спустили на веревке. Нормальный такой завтрак, каша какая-то и вода. И вроде хлеба что-то. Я съел все быстро, все-таки сутки не ел почти, спасибо сказал и кувшин привязал обратно. Душман, что веревку держал, что-то мне крикнул, да я не разобрал. Но от этого проснулись офицеры. И давай друг на друга орать, почему они в моче лежат. - Мао, - говорит вдруг Цуруль, - а как ты вообще живой остался? - Да не знаю даже. Ударился очень сильно. - Дал бы я тебе по морде за ту гранату, но боюсь руку отшибить. А у нас вынужденная посадка случилась, и душманы тут же напали. Всех приятелей твоих положили и летчиков. - А вы? - А у нас патроны кончились! - встрял Николаев. Цуруль промолчал. Но морда у него злая стала. Наверное, Николаев его уговорил сдаваться. И что б тему замять, решил Цуруль тоже отлить. Спросил меня где ловчей. Я показал свое место, он начал, а потом как заорет: - Да отсюда ж все к середине стекает! А я думал, у Николаева недержание! Николаев на меня с кулаками кинулся. Но я его не боялся, неловкий он. Я ему лоб подставил, а пока он на руку дул, в глаз пальцем ткнул. Цуруль на меня прикрикнул, но не полез. Злой он был на Николаева. Когда Николаев немного проморгался, Цуруль меня спрашивает: - А как тут с завтраком? Или раз в сутки? - Завтрак? Завтрак, - говорю, - всегда раз в сутки. Даже в вашей армии. Они тут сами его на веревке спускают. Вот увидели, что я проснулся, и спустили. Цуруль давай свистеть. Долго свистел. наконец пришел душман и говорит: - Этот урод все ваши пайки съел. Так что до завтра я отдыхаю. И не свистите, козлы.Сел Цуруль к стеночке и загрустил. А Николаев ко мне, трясется весь: - Ты, сволочь, понимаешь, что мы тебя тут убьем? Ты понимаешь, что... Все, завтра не жрешь ничего! Совсем ничего! Но тут на него тень упала. Это сверху старик подошел, тот что с бородой и в шапке. Стал кричать. - Русские! Если вы хотите жить, то должны принять Ислам! Кто не сдаст экзамен тому секир башка! Экзамен - чтение корана наизусть. Но можно подглядывать. Принимайте священную книгу! И стал нам на веревке книжку опускать. Потертая такая книжка, рваная даже немного. Старая вроде, или много читали. Я открыл, а там не буквы, а завитушки одни. Николаев выхватил, посмотрел тоже, и кричит: - Да вы что там, издеваетесь, что ли? Нам репетитор нужен! - Ничего не знаю. - говорит старик. - Или выучишь, или в яме сдохнешь, собака неверная. Сидим, молчим. Цуруль правда песню какую-то ноет. Николаев книжку смотрит, и на свет, и на ощупь. Но вижу - ничего не понимает. Дальше стало совсем скушно. Николаев книжку мусолит, Цуруль песню ноет. Лег я спать. Пару раз просыпался, один раз видел Цуруль книжку листал, и бесился. А Николаев сосредоточенный такой сидел, лоб морщил. А другой раз кто-то кричал наверху, но не нам, а вроде просто так. Или пел. Заливисто кричал, как будто соловью по голове дали. Я спросил, кто это. - Это, - говорит Цуруль, - у этих гадов попы так кричат. - Да не попы, а муэдзины. Тут где-то рядом значит есть минарет. - говорит сосредоточенный Николаев. Видать, все это время думал. Так себе военный, военные понемногу думают. - Да какая на фиг разница! А минарета тут быть не может, тут все минареты в землю еще пять лет назад вколотили. - Тише ты. Вот послушай, я правильно вспоминаю, что Коран - это вроде Библии? И вроде там много общего, да? - Николаев, ты же замполит, тебя чему там учили? Библиям? - Ну что ты, не читал что ль никогда? - злится Николаев. - Никогда. - ответил Цуруль. - Причин не было. Вот сейчас бы почитал, в пику этим гадам. Эх, знал бы я раньше, я б давно их тут убивал. Деревнями бы гробил, добровольно бы пошел и гробил, скотов! - Да тише ты! Выкрутимся, и не из такого выкручивались! Сейчас главное подготовиться как-то, политику их припомнить, натянут они нам оценочку за политику. Тут Цуруль подбежал к Николаеву, кажется что б задушить. Но я спросил: "А про что он поет?", и тот остановился. А Николаев побледнел и сказал: - Вот про что в книжке, про то и поет. И в книжку уткнулся, вроде и не с нами. А я уснул опять. Что еще в яме делать, если кормят только завтраком? К вечеру все-таки пришлось проснуться, уж очень разорался Цуруль. Николаеву в морду сунул, душманы пришли - так он в них землей кидаться. В душманов не попал, себе в глаза насыпал, решил книжку изорвать. Николаев не дает, орет тоже, лег на нее. Цуруль тогда пинать его принялся. - Будешь сволочь мундир позорить или нет! - Начхать мне на мундир! - пищит в землю Николаев, - У меня под мундиром зато кое-что есть, и под фуражкой! Тебя сюда загнали как скота, так хочешь что б и зарезали как барана? - Плевал я на них! Экзаменовать меня, гады, затеяли! Ща я им устрою экзамен! - Ты готов что ли? - спрашивают сверху душманы. - Выучил уже? - А что тут учить? Сразу видно что фигня одна! Подымайте меня! - Ну не знаем, - говорят душманы, - мы сами-то не читали. Не умеем. Ну вылезай раз готов. Николаев Цуруля за ноги хватать, куда мол ты, а тот отмахивается. - Не буду как кролик в яме сидеть! Это ты как баран, куда гонят, туда идешь, а я сам решил! Хватит! И вытащили его. Один душман потом заглянул, кинжал нам показывает. - Сегодня, - говорит, - вашего друга резать буду. Может по-большому, может по-маленькому, а обязательно. Морда у него заросшая, не душман, а прямо бандит-бандитом. Я Николаева спросил, про что это он, а Николаев только рукой махнул. - Тебя по-маленькому точно резать не будут. Даже и не беспокойся. Через пару часов пришли душманы и сбросили нам в яму голову Цуруля. Отрезали под самое горло. А глаза у него стали - умные и немного печальные. Николаев на голову почти и не смотрел. Лег с книжкой и отвернулся. Читает как будто. Но я-то знаю, что там букв нет. - Николаев, а зачем нам его голова? Что мы с ней делать-то будем? - Похоронить ее надо, Мао. Попробуй яму выкопать. - В такой земле? Чем же это? Разве подождать пока ногти отрастут. Николаев, ну что ты туда смотришь? Может, попробуем голову обратно наверх закинуть, пока не стухла? - А они ее назад нам. - Николаев чуть повернулся, что б к голове спиной, а ко мне боком. - А мы снова, да? В пионербол играть будем, да? Молчи уж, Мао. Пожалуйста.Но ночью он сам разговорился. Мне отчего-то не спалось, и пришлось слушать. Как Николаев в училище пьянствовал, а все экзамены лучше всех сдавал. И как он всегда по глазам угадывал "да" нужно сказать или "нет". Замучил меня совсем. Он собирался в этой яме сидеть, пока все не выучит, хоть год, хотел с душманами подружиться, что б они ему помогли. А потом тоже стать душманом на время. А потом всех перестрелять и убежать. Под утро до того доболтался, что и меня всему научит. Я говорю: - Николаев, план у тебя нормальный. Только если нам завтрак на долю Цуруля уменьшат, то не протянем мы здесь год. Тут вскоре и завтрак принесли. Вроде и не меньше, но все равно очень мало. Вижу - точно год не протянем. И воды мало дают. Вода, если водки нет совсем, очень важна для организма. Да даже и пьяным иногда пить хочется. Пока ели, пришел старик: - Мы уходим завтра утром. Приказ пришел, надо идти в другом месте русских убивать. Поэтому времени у вас нет. Или идите показать, как Ислам поняли, или яму будем засыпать. Николаев мне шепчет: - Иди первый! Первым всегда легче! - Ага, дурака нашел. Ты столько лет учился, ты и иди. Потом мне расскажешь. А если мою голову тебе сбросят, я уж ничего тебе не расскажу. Старику наверху не понравилось, что мы шепчемся, он ногой нам на голову камешков с землей спихнул. - Закапывать? - спрашивает. Ехидничает. - Нет! - Николаев кричит. - Я готов попробовать. Я умом не все постиг, зато душой Ислам принял. Вытащили его. Я поспал, после ночи-то, а проснулся к обеду - в яме две головы. Когда успели? У николаевской головы глаза почему-то не печальные были, а наоборот. И рот ухмылялся. Я головы пообтер и положил напротив себя. Сперва так, что бы друг на друга смотрели, но потом мне одиноко стало. Повернул к себе. Цуруль грустный, Николаев веселый. Бутылку бы в такую кампанию. Даже одной бы хватило, ведь двое только чокаются, да не пьют. А я наверно не должен был с ними чокаться, они ж покойники. Пока думал как надо - уснул. А проснулся, муэдзин поет. И возник у меня под музыку план, как этот экзамен сдать. (продолжение следует) |
