Аркадий
БАРТОВ «Жизнь как она есть»
Произведение имеет подзаголовок – «клип-роман
о жизни, любви, смерти, чуме,
альпийских лугах, грубости на дорогах и многом, многом другом с комментариями».
И действительно, «Жизнь как она есть» здорово напоминает клип. Ровно
двадцать главок, каждая из которых включает, помимо названия главы (как
в романах Жюль Верна или Буссенара – «Глава 20, в которой наши герои
совершают то-то и то-то»), еще и комментарий-пояснение. Несколько первых
глав читались с чувством недоумения. Странные главки, странные эпизоды,
на первый (а может, и на второй) взгляд не очень внятно связанные друг
с другом, но заставляющие читать с вопросом «А что же дальше?». А дальше
становится ясно, что весь предыдущий мир, вся история мира с эпохами,
войнами и катаклизмами, страстями, верой и изменами, предательствами
и иностранцами на дорогах был создан для того, чтобы «Через сто сорок
один год после того, как Шлом Шабат поцеловал Ревекку Гринблат, 25 июня
2000 года его правнук, писатель, заканчивает клип-роман о жизни во всех
ее проявлениях, смерти, любви, чуме, альпийских лугах, грубости на дорогах
и многом, многом другом». Но, возможно, испугавшись глобальности
всемирного замысла, автор тут же оговаривается комментарием – «Писатель
закончил писать клип-роман, в котором создал огромное количество копий
тех событий, которые могли произойти во вселенной на протяжении столетий,
и назвал свой клип-роман - «Жизнь как она есть».
Кирилл
ЩЕРБИЦКИЙ «PROXY»
Не совсем ясно, чем навеяно название для рассказа,
но автор с первых же строк отпускает свое повествование в свободное
плавание – «И меньше всего мне хотелось бы выдерживать жанр, стиль,
- где адресат всего этого?». Свободное плавание по волнам ассоциаций.
«PROXY» более всего напоминает джазовую импровизацию. Есть основная
тема (какая именно – догадаться нетрудно, ведь сколь бы ни были различны
авторы между собой, в манерах письма, в жанрах и стилях – все
пишут об одном и том же), вокруг которой выстраиваются импровизации,
придающие повествованию дополнительные краски, эмоции, чувства. И все
было бы совсем хорошо, если б не вступили атональные зловредные «но...»
В «Proxy», как бы поточнее выразиться, «слишком много ума», автор очень
хорошо знает «как надо». Итог – мастерство автора вызывает должное уважение,
но драйва – опаньки. «You are so timid», - говорит она мне, пока
её друг толкует с коллегами по металлу. Я подтверждаю --» И подтвердил,
в общем.
Марина
КУРСАНОВА. Сборник рассказов
Рассказы Марины Курсановой исповедуют ту же
«клиповость», что и «Жизнь как она есть». Однако «стыковки» происходит
по другому принципу. Законы, с которым стыкуются фрагменты текста в
рассказах Курсановой едва ли не самое интересное, поскольку совершенно
не поддаются какой-либо систематизации, определению. Это ценно. Как
однажды я слышал фразу насчет того, что «Самое значительное литературное
событие второй половины 20-го века – молчание Сэлинджера», так и
в рассказах – самые интересные места – это те, где ничего не написано.
Словно бы события, чувства, мысли спрятаны в некоей дымке, а читателю
удается различить что-то между. Чтение между строк – искусство избравших
молчание. А жизнь дискретна, как память. Рассказы Курсановой – фотографии,
где самое главное, как известно, за пределами улыбающихся физиономий.
Но чтобы это почувствовать всматриваешься в изображения еще и еще...
вот. И – «И смерти так уж точно никак нет, хотя к ней и готовишься».
ОТСТУПЛЕНИЕ
Когда-то у меня был знакомый, выпускник Иркутского
журфака, несколько лет отработавший по специальности (то есть плодотворно
снабжавший городскую газету эпохалками на тему «Готовы ли на селе к
посевной?», «Еще молодым пареньком пришел Степан Игнатьевич на завод...»
и так далее). Естественно, втайне писал роман. Выбросил потом, не отыскав
в себе то ли наглости, то ли таланта. Затем из редакции он уволился
и стал сторожем. Выписывал два журнала – «Вопросы философии» и «Наука
и религия». Затем он увлекся православием и в какой-то момент осознал,
что должен проповедовать. И проповедовал, точнее просто беседовал. О
смысле жизни, о вере, о том как надо, чтобы все было правильно. С алкашами,
что собирались у него в детском саду. Почему-то его не били. Да, так
вот однажды он сказал приблизительно следующее: – В сущности, литература, беллетристика,
никакого смысла не имеет. Все сюжеты описаны в Библии. Труд писателя
потому бесполезен, что, в конечном счете, сводится к иллюстрациям отдельных
эпизодов. Так стоит ли повторяться?
