Глава 1. Глава 2 Глава 3. Глава 4 Глава 5 - Ты слышал, что он сказал? Над черной косматой головой наклонилось еще две - такие же черные и косматые. - Он сказал, что… Черт, я не помню, что он сказал! Кто-то кому-то объявил войну… - Нам объявили войну, Макки… Они нам объявили войну. Сукины дети, одним словом. В мире одна война кругом. Люди стали зверями. Система полностью прогнила. - Дай мне травки, Джоэ, не будь свиньей. Ты все время переводишь разговор, когда мы делим травку, скажи ему хоть ты, Лекси. Женский голос ответил. - Пошли к черту, придурки. - Это мы придурки, Лекси? Да что ты себе позволяешь, сука? - Это я им, кретины… - Ну тогда извини, Лекси. А кому это им? Пора было вмешаться. - Привет, - сказал я, - Макки, ты сегодня на глицерине? Черная голова посредине улыбнулась. - Видел я твои шуточки у себя в заднице. Эй, а кто это с тобой рядом? - Это Макс. - Да мне, собственно, пофиг. Лекси, предложи им что-нибудь, ты же здесь хозяйка… - Чай? Кофе? - серьезно спросила Лекси. - Да что вы ко мне прицепились? Будто я не знаю, зачем вы сюда приходите, наркоманы вонючие. - Эй, да ты на себя посмотри, - заступился Джоэ. - Ты, можно подумать, не сосешь с нами все это дерьмо… - А ты выбирай выражения, ниггер, - аккуратно слизывая с пола какую-то гремучую смесь, затянул Макки. - Она моя жена перед Богом. Лекси - это ведь правда? - Да, это правда, Макки, я твоя жена. Это была, конечно, неправда, но я был не против. - Чего Вам нужно, Майкл? - спросил Джоэ, - ты же знаешь, что сейчас Святая неделя и мы почти не занимаемся продажей. Только друзьям. - Мне нужно что-нибудь галлюциногенное, но без химии, - ответил я, - я не хочу портить здоровье. На самом деле это была просьба Макса. - Ты меня что, не слышишь… Твои русские уши плохо понимают английский? У нас здесь не бакалейная лавка, чтобы можно было зайти и попросить себе на выбор три вида какого-нибудь одного дерьма… У нас есть дерьмовая марихуана - это раз, и дерьмовый кокаин - это два, три - это то, что ты можешь сделать, вынюхивая по очереди одно и другое дерьмо. - Может, грибы?- вмешался Макс. - Я слышал что-то о корне мухомора… - Слышишь, юный ботаник, - Джоэ почесался от пяток до подбородка, - да что ты знаешь о грибах? Настоящие грибы можно поесть только в пригороде. - Настоящие грибы… - затянулся Макки. - Почему я должен об этом думать? Может, я не хочу думать о дури? Может, я хочу стать хорошим человеком? Но тут приходят двое придурков и говорят "Дай нам грибов, Макки. Мы хотим запихнуть эту чудесную гадость к себе в рот, чтобы посмотреть на летающих крокодильчиков…" И Макки говорит им - окей, ребята. Макки достанет вам грибов из пригорода и вы посмотрите на своих крокодильчиков. И все это будет стоить, скажем, двадцать баксов унция. - Десять. - Шестнадцать. - Двенадцать плюс наше бухло. - Идет. Мы вышли на улицу. Макс все время шел впереди, и я начал подозревать его в чем-то особенном - в непонятном мне пока внутреннем смехе, который распирал его во всех частях большого тела. - Эй, люди! - завопила Лекси. - Я забыла надеть трусы. - Лекси, - погладил ее по животу Макки - у тебя же никогда не было трусов. Замигали фары. Это наш Леха подавал сигнал к посадке. С гиканьем мы оседлали гибкого железного коня, который еще вчера принадлежал Доротее Хиггинс - подруге Макса из квартиры Хиггинсов в пригороде. Первое, что бросилось в глаза, когда мы показались в кабине- ярко-красные губы, волнующе разрезающие Лехино лицо надвое. - Ты накрасил губы, коразон, - пробормотала Лекси, водя пальцем по Лехиному лицу. - Да, я накрасил их, но я… Я не педик, - неуверенно ответил Леха. - Это… Он показал на радио. - Я слушал передачу "сезон откровений", пока вас не было. Там был один такой парень по имени… черт, забыл… так вот, он говорил, что он любит парней… потому что он такой с детства, но его никто не понимает… Его били несколько раз - ногами и все такое… Но он продолжает делать, то что делает. В общем, ведущий в конце сказал - если вам что-то хочется сделать, не отказывайте себе, потому что, если вы этого не сделаете, вы потеряете смысл жизни. Я это точно запомнил. - И тебе захотелось накрасить губы? - вытаращив глаза, спросил Джоэ. Он ненавидел педиков. - Все не так, - мучительно произнес Леха. - Сначала я увидел эту помаду… Я не хотел ничего - клянусь. Я сидел и слушал музыку. Играл негритянский квартет, потом - Битлз, а потом я подумал - просто подумал. Что будет, если я накрашу губы... Я представил, как вы заходите, видите меня и начинаете смеяться… Вы все думаете, что я педик, а я… - А что ты, Ленни? - прошептала Лекси. Леха засопел. - Я не знаю. Там это как-то объяснили, но я забыл. Я смотрел на эту помаду, и она как бы смотрела вот сюда, - он показал на лоб, - и говорила - ты потеряешь смысл жизни, если не сделаешь этого, и я тогда взял … ее… Сначала я закрыл глаза… Мне было немного странно, но потом я просто накрасил губы. А дальше я все время представлял - как вы заходите и начинаете смеяться. Но вы зашли - и просто удивились. В чем дело? Он пьян? Он сошел с ума? Это как больной и врач. Понимаете? Но вы не поняли меня, все эти вещи про смысл… Все опять как-то по-дурацки. - Ты был прав, - затянулся Макки, - делай, что хочешь, парень. Мы живем в свободной стране! Макки тоже не любил педиков, но он был под кайфом. Джоэ демонстративно сел на заднее сиденье и стал тихо ржать, глядя в окно. Леха сидел за рулем, и в его глазах стояли слезы. Глава 6 Занятие в колледже. Расписание. Лекция. Класс. Окно. Двор. Скамейка. Я сижу на скамейке и курю. Ко мне подходит Доротея. На ней - малиновая юбка и разбитые коленки. - Я упала, - говорит Доротея и смотрит на меня, чуть не плача. Я улыбаюсь. - Почему ты все время улыбаешься?- кричит она. - Ты смеешься с чужой боли? - Да, а ты? - Стоп… Скажи - ты меня ненавидишь? - Забудь. Я - счастливый. - Говори понятно. - Понятно - это как же? Понятно - это подтверждать твои собственные мысли? - Просто не доставляй мне боль. - Разве я могу? Сзади появляется Фредди. Он весь сжат, неприятен и по-своему отчаян. - Откуда ты взялся? - вопрошает он, оголяя свой взгляд. - С неба упал, - скромно признаюсь я. - А ты откуда? Фредди убегает, оставляя запах дезодоранта "Секси - секси". Были еще другие люди, но я так боялся с ними говорить, что предпочел проснуться. В моей комнате стоял сплошной ветер. Отчаявшаяся Дэб, не в силах бороться с постоянным запахом леса в моей комнате и ванной, просто распахивала все окна. Хиггинсы приготовили на завтрак овсянку и чай. Перед тем как спуститься в столовую, я несколько раз почистил зубы, ободрал в палисаднике старую розу и засунул ее себе подмышку. - Хэпи бездей ту ю, - объявил я, входя в семейную кухню. Она была сегодня, как невеста крон-принца. Как будто чего-то ждала, отчаянно хотела и делала вид, что невинна. Я положил розу ей на колени. - Фредди, не сербай чай, - прозвучал в наступившей тишине голос тети Милдред. Доротея посмотрела на меня. Я на нее. - Вот, - сказал я. - Садись, Макс, - вмешался Кливен. - У нас для тебя замечательная новость. Теперь ты можешь ездить на "Форде" Дороти. - Они мне подарили новую машину, - ровно улыбнулась Доротея, - вот. Когда я был маленьким, детям дарили паравозики. После трапезы я сразу пошел в ванную. С чего-то непонятного мне стало грустно. Вода заполнила края. С водой легче всего. Ведешь, и она ведется. Спускаешь, и она течет. В дверь стучали уже три минуты. Я повторял - занято. Там не понимали. - Доротея, - сказал я, показываясь на той стороне, - я здесь моюсь. - Нет, - тихо сказала она, - впусти меня. Я не хотел портить ей праздник. - Это марихуана? - спросила она, дико глядя на мои папиросы. - Частично. Слушай, Доротея, мне придется раздеться и залезть в ванную, окей? - Ты ведь не стесняешься меня? - Нет. Она кивнула, не отнимая руки от сигарет. На самом деле она еще ничего не понимала. Я разделся и засунул себя в ванную. Вода вылилась и капнула на ее ноги. - Сейчас ты закуришь, - промолвила она, - а я буду стоять здесь как дура. Я пожал плечами. - Я не знаю, что я мог бы тебе предложить в этой ситуации. Она рассмеялась. - Там приятно? - Доротея показала на воду. - Да, - я ей улыбнулся. Перелезая через перегородку, она специально постаралась сделать все, чтобы я этого никогда не забыл. Ее одежда быстро намокла. - Посмотри на наши ноги, - прошептала она, дотрагиваясь до моих пальцев. Я взял папиросу и поджег ее зажигалкой Кливена. Это была отличная трава. Дым не мешал мне видеть заслонившее зеркала лицо Доротеи, которая смотрела мне прямо в душу, пытаясь там что-то найти, разбирая по полочкам гибкие окончания моих мыслей. Я смотрел, предчувствуя грядущее молчание… Блин, близкое будущее было так опасно, так неминуемо - было отчего рассмеяться ей прямо в лицо и тем самым разрушить все, что даже не могло начаться. - Ты что-нибудь видишь?- спросила она. Я ей дал затянуться. Конечно, это было впервые, но она и не скрывала этого. - Тебя, Доротея. - И что ты видишь? - Вижу… Что же я вижу? Вижу человека. Жизнь. Интерес. Желание. Слабость. Да мало ли еще чего… - Макс… Я могла бы тебе задать один вопрос? Она хихикнула. - Это не то, что ты думаешь… - Тогда нельзя. - Почему? - Задавай то, что я думаю. - Я не могу… Она отвернулась. Ее начал пробирать холод, и, наверное, было где-то неудобно и в то же время ей это нравилось, и тогда она спросила. - Что ты обо мне думаешь, Макс? - Это ты и хотела спросить? - В общем, да… Ты, наверное, думаешь, я - дура, да? - Дура - нет. Этого я точно о тебе не думаю. Мы прикончили одну папиросу и я быстро зажег еще. - Мне так хорошо, - прошептала она, улыбаясь - мне так обалденно, Макс. А тебе? - Кайф. - Я чувствую тепло и какое-то наслаждение. Но не до конца. Как будто чего-то не хватает. - Мне тоже не хватает, - сказал я, делая короткую затяжку. Вокруг все было нестерпимо горячим, влажным, потным и мокрым. Все это было как-то чересчур предопределенно, но в то же время на это можно было закрыть глаза. Мы делали дым и могли ничего не учитывать. - Какие у тебя еще есть вредные привычки? - спросила Доротея. Я задумался. Она хотела услышать одно, я думал о другом, а реальность в то же время была по-прежнему пугающей... Реальность ночного неба, которую закрывал лишь помутненный травкой разум. - Я не сплю, - наконец решился я. - Ну разве что по субботам, когда остальные тоже спят. - Ты такой странный, - вздохнула она, не чувствуя рук и ног, потому что они были затекшие и бесформенные под толстым слоем остывшей воды, - кто тебе дорог? - Много кто, много что… - Назови. - Люди. - А трава? - Я ей больше дорог, но и трава тоже. - Ты всегда курил? - В детстве я пил молоко. - Ты скучаешь по родине? - Я скучаю по моментам. А ты? - Я… Она рассмеялась и встала. Тяжелея, забирая полванны с собою. - Попробуй, - попросила она, показывая на себя, - ты вот попробуй. Я дотронулся до полы намокшего платья. - Ужас. - То-то же. Она стала мокрой и розовой, как младенец, и казалась очень довольной. - Как я отсюда выйду? - В тебе заговорил разум, Доротея? - Я надену твою одежду. - Нельзя. - Надену! - Надевай. Я отвернулся к прохладе кафеля, чтобы не видеть ее злобного выражения на скулах. Доротея, я вышел из игры - надевай мою футболку и брюки, надевай все, что хочешь… Будь счастлива. Когда я повернулся, она стояла уже полностью раздетая, выжимая платье. Ее лицо было повернуто ко мне. Оно хищно улыбалось. - Ну? - спросил я, улыбаясь ее глазам - холодно? Она истерически рассмеялась. Еще минута и заплачет - чувствую. Трава была то, что надо двум для ссоры. Холерическая рапсодия - кидает то в смех, то в слезы, то на небо, если долго не прерывать процесс. Надевает на голое тело мои белые джинсы, красную футболку и выходит, не закрыв двери. Где-то там, в глубине дома, уже бродит возмущенный Фредди… (продолжение следует...) |