И потом в предосенней Москве я изучала план Питера на своем мониторе, чтобы знать, как пройти к Поцелуйному мосту. Ведь нам с Яночкой так необходимо исправить наконец-то свою карму.
Кино и секс – вот совокупность жизненных ценностей, которые занимают мое сознание. И в том и в другом я теоретик на данный момент, хотя мастерами в обеих областях у меня были не последние люди… но вместо того, чтобы делать кино, чтобы каждый вечер ложиться в постель и «делать любовь», я предпочитаю писать об этом. Кино становится моей работой, как производное от чужих художественных помыслов. Ирреальный мир, в котором я утопаю, оборачивается домашним отдыхом в сети. На активный отдых меня не хватает, в интернете я влюбляюсь, изучаю язык, слушаю музыку, читаю стихи, играю в боулинг и преферанс, болтаю со знакомыми и незнакомыми и даже – первое время – умудрялась заниматься виртуальным сексом. Учитель был неплохой, и как одно из примитивных совпадений моей главной любви, тоже из Питера. Молодой профессор гуманитарной кафедры, автор предисловия к одной из лучших книг моего одного из самых любимых писателей. Он научил меня многому в «аське». Я ждала этих виртуальных свиданий, трепеща от вожделения. Но милейший развратный филолог сам все порушил, назначив мне свидание в Москве, конечно я не пришла. Какая может быть реальность в отношениях, когда мы так бесстыдно вылизывали друг друга каждую ночь.
Единственная публикация, не имеющая отношения к основной работе, появилась на модном сайте www.gay.ru. Я думала, что она пройдет незаметно, изменив две буквы имени, но статья разлетелась в очень узком кругу юных кинокритиков как по ветру. Мне стали предлагать работу, вдруг меня сочли не бесталанной, хотя мои разноформатные рецензии всерьез коллегами не воспринимались. Теперь они сами стали мне предлагать свои кормушки. И была совершенно отвязная проба пера в самом раскрученным на данный момент киносайте. Просили именно отсебятину в стиле гей-ру, а не аналитическую рецензию. Отсебятина про кинобалаган, про «бородатую женщину без грудей, но с хуем», про хрюканье Сандры Баллок и антицеллюлитные трусы Бриджит Джонс породила на свет виртуального автора Еву Пунш. Меня попросили сделать персонаж бесполым… Стерилизованное Е.Пунш написало статью все про тот же «Интим», уверяя, что это порно-вариант Царевны-лягушки. Бесполость также не потрафила начальству. По их желанию у Е.Пунш вырос хуй, а я перестала употреблять личные глаголы прошедшего времени. Я пошел (пошла), я видел (видела). Фаллос мне то лепили, то отрывали. Разве что я не успела побывать животным и написать про кинозоопарк последних фильмов августа, потому как после 7-й статьи мне предложили стать главным редактором этого самого киносайта.
А зоопарк сложился недурственный. Американские тараканы оживились ближе к осени и начали разъедать мое сознание, отягощенное мечтами о большой и светлой любви. Пауки из блокбастеров шелестели тихими лапками, а «Животное» Роб Шнайдер, после того как я лицезрела его на премьере с расстегнутой ширинкой, надолго оккупировал мои сны. По этой причине на рассвете я скатывалась с кровати, пытаясь убежать от жеребиного ржания орангутанга. Орангутанги собрали силы и высадили меня на «Планете обезьян», которую мне пришлось посмотреть трижды…Животное – само слово перестало быть ругательством, а стало снисходительно-ласковым позывным. Нормально-плохие фильмы, счастливый средний зритель и опустошенная я. Которая даже разлюбила такое сладкое имя Цукер. Его «Крысиные бега», увиденные между «Кошкой и собакой» помогли понять, что дебилы не являются возбудительным фактором для такой тонкой извращенки, как я. Дебилы и животные, новые знакомства в «аське» стояли на том же уровне. Проблема расходования зарплаты – на эпилятор или все же на вибратор, решилась в пользу первого… Вдруг очень захотелось находится еще дальше от всего животного, теплого, шерстяного… Холодная рыбья кровь корейского «Острова», где в матку и в гортань впивались рыболовные снасти, норовя вытащить внутренности на свет божий, сладким голосом нашептала, что легкие и тяжелые перверсии эстетически выигрывают среди нормальных животных страстей. Все меньше и меньше хотелось ложиться с кем-либо в теплую постель, все чаще и чаще хотелось дописать начало рассказа, который я придумала ради финала. Как делая минет, стреляешь себе в голову, но отстрелив ему член – остаешься сама в живых.
И откуда-то появляются, всплывают записи еще институтских времен. Когда кино было всего лишь одним из скучных учебных предметов, а основные мысли вертелись вокруг выпивки и мужчин. Мужчины и пьянство – вот те грани жизни, которые воспринимались с искренним интересом, все остальное было лишь бесплатным и скучноватым приложением, почти нагрузкой.
Преподаватель зарубежного кино запирал нас в темном зале и садисты-киномеханики злорадно три часа подряд крутили венгерское кино 50-х годов. Аська, Пашка и я запаслись 0,7 коньяку, мороженым батоном вареной колбасы и пачкой сигарет, нам нипочем оказались люди в рубке и люде на простыне экрана, мы даже прикуривали от их киноогонька, пожимали руки, целовали венгерских кинопокойников в лоб, и участливо гладили коленки неудачливых героинь.
«Как чужие дневники читаю, все завидую: какая у людей интересная жизнь, и все всё время пьют.
Вот в моих дневниках какая-нибудь сволочь потом прочтет, как мы вчера с Асей все кафедральные шкафы перерыли в поисках водки и нашли четыре бутылки, в которых «на донышке», а потом пошли и купили «Перцовку»; так сволочь прочтет и скажет: «Вот Пляшкевич с Датновой каждый вечер вместе напивались». А мы с Асей за четыре года учебы третий раз вдвоем пили».
«У всех ВГИКовских алкоголиков есть определенная тенденция к дискомфорту и мазохизму, как только начинается сезон, то весь ВГИК валит пить не на речку, а под колесо на ВДНХ. Колесо – это замечательно, но рядом еще американские горки, и мы всегда пили под скрежет, оглушительный грохот и пронзительный визг любителей дешевого аттракциона. А напротив была какая-то прозрачная барокамера, где человека усаживали в кресло и вертели в разные стороны. Смотреть на это выпившим глазом было тяжело – все время себя отождествляешь с этим несчастным в прозрачном шаре.
В «Справочнике по психиатрии» написано, что женский алкоголизм развивается следующим образом – женщина выпивает одна или в узком кругу близких подруг. Пьянство в компании с мужчинами свидетельствует о крайней запущенности заболевания.
У нас у всех крайне запущенная стадия, вчера с Асей – это уникальный случай, что пили наедине».
Позапрошлым летом я последний раз виделась с Цунаевым, мне кажется, что я больше его не увижу.
Мы пили пиво на вокзале в его городе, который заканчивается на -АД, потом на Аллее Героев, потом на набережной. Я все решалась на какой-то последний разговор, который мог бы смикшировать все то, что мы наговорили ночью, но к нам подходили туристические тетки и просили сфотографировать их на фоне реки, памятника, лошади, ресторана. Через полчаса уходил мой поезд – Сергей об этом не знал. Разговору мешали тетки с фотоаппаратом, жара, пиво, сам Сергей. Не было времени, надо было еще зайти за вещами. А потом появился Юра, тоже с пивом, мы вернулись домой, и долгожданный разговор состоялся в туалете, почему-то. В дорогу мне купили много пива. Сергей еще пару раз передавал мне в Москву рыбку. Вот и вся любовь.
А весной со всей определенностью хотелось новых ощущений. Хотелось влюбиться и хотелось попить пива на свежем воздухе. Причем, одно другому не мешало бы. Хотелось не страстей, а флирта – легкого, как самое светлое пиво.