Ирина Дедюхова
АЛЕКСЕЙ СОКОЛОВ как зеркало русского мигранта-оккупанта
Биография Алексея Соколова вполне типична для мигрантов-оккупантов, которые, сами того не сознавая, создали будущие проблемы миграционным службам своим рождением. Алексей родился в Ташкенте в 1978 году. «Мой адрес не дом и не улица, мой адрес Советский Союз» - это песня как раз о них, об оккупантах. Естественно, вместе с множеством других оккупантов в 1989 году Алексей переехал в Питер.
Пять лет, считая академический отпуск, Алексей учился в медицинское училище, которое все-таки закончил. Академический отпуск был связан с тем, что оккупанты-родители, временно оккупировав Питер, все никак не могли остановиться. С родителями Алексею довелось пожить на Тайване и в Германии. Полтора года назад семья окончательно переехала в Германию, поэтому естественно, что через некоторое время Алексей оказался в Новой Зеландии, где и пытается закончить университет в Веллингтоне. Как всякий мигрант-оккупант, Алексей знает несколько языков. Свободно говорит на двух иностранных языках, читает на десяти, надеется в скором времени читать, в общей сложности на 12. Узбекский язык иностранным языком не считает. Боюсь спрашивать после «дранга нах Вестен», считает ли он его вообще за язык межнационального общения.
О судьбе и творчестве Алексея мне лишний раз напомнила статья о его ровеснице Ирине Денежкиной, роман которой «SONG for LOVERS» имел скандальную славу. В статье повествуется, что студентка из Екатеринбурга изучает сейчас английский язык в Лондоне, поскольку западные издательства заинтересованы ее творчеством. В откликах к роману я писала, что литературное дарование у Ирины безусловно присутствует, но тематика подросткового «кайфа», направленность такого творчества в жизненный тупик и ранняя слава ставят точку на ее дальнейшем росте. Мне уже неинтересно. Ее сравнивают с лиричной Франсуазой Саган, но и та, имевшая в загашнике много ценных литературных достижений в отражении сосуществования разных поколений, реалий быта, «странностей» истинной любви – «исписалась» довольно быстро. Да, я не вижу здесь перспективы. Хотя женщина от природы имеет склонность приземляться на четыре лапы. Но слишком удачное начало литературной карьеры Иры пока не вызывает такой необходимости – нудной и тяжелой работы над собой.
Алексей заранее не ставит цели быстрой литературной славы. Он отрабатывает опыт предшественников. У нас в Самиздате есть бурная поросль молодых сочных литературных сорняков. Они шумят, конфликтуют, они идут в жестком разрезе сегодняшних реалий – привлечения внимания скандальной славой. Ирину Денежкину в этом плане им никогда не обойти. Алексей же работает над словом на самых тяжелых реалистических примерах русской литературы даже не начала 20-го века, а конца 19-го. Пусть пока личный жизненный опыт им не осмыслен, нет пока результатов его сегодняшнего роста как человека, но сами по себе прозаические опыты Алексея очень интересны. Здесь отслеживаются четкие ассоциации с творчеством Бунина, Толстого, Андреева… Сам по себе русский язык прозы Алексея, лишенный сегодняшних неологизмов, гораздо лучше, нежели засоренная сленгом проза Денежкиной, переводится на английский. И это сразу же заставляет вспомнить о несколько выхолощенном русском Набокова.
Вполне естественны и заранее проецируемы в жизнь Алексея его личные ассоциации с монастырской жизнью и паломничеством. Вот только его паломничество, зачастую вынужденное, поэтому и «монашеский подвиг» его героев имеет натянутый пафос без внутреннего осмысления веры и бытия, и поражает лишь созвучием явного совпадения с авторским ощущением какой-то внутренней клаустрофобии.
«Письмо невесте», «Паломник», «Отец Арсений» - вещи, проникнутые отнюдь не христианским смирением.
"Плачу и рыдаю, егда помышляю смерть и вижду во гробех лежащую по образу божию созданную нашу красоту, без образну, безславну, не имушую вида. О чудесе!.."
Проходили Иоанна Дамаскина, комками и грязно. Поп суетился, перескакивал с темы на тему. Прервав Дамаскина, он раздал всем псалтыри, заставил читать. Из класса недавно убрали мебель, в окна без занавесок глядело серое небо. Инвалиды сидели кружком в своих креслах и грозно уже, однозвучно читали Псалтырь, дружным хором, все убыстряя речь, в каком-то экстазе, не способные остановиться. Лицо их духовника было страшно. Он опять оборвал их на полуслове, заставил пропеть "Отче Наш". Захлебнулись молитвой. Мальчик, страдавший церебральным параличом, закатил в потолок глаза, особенно дико вывернул шею, и повторял, отбивая кривой ногой, кусок слова "твое", на котором его заклинило:
- Йо, йо, йо!» («Паломник»)
Замкнутость внутреннего пространства, в котором человек ощущает себя свободным – вот, пожалуй, основной лейтмотив сегодняшних творческих поисков Алексея. Ностальгической грустью проникнуты его питерские зарисовки, и почти непереносимым одиночеством – все рассказы. Поэтому взятые эпиграфом к «Полустанку» строчки Янки Дягилевой можно отнести ко всей прозе Алексея:
«Через заплеванные комнаты и дым
Протянет палец и укажет нам на дверь,
И отсюда - домой...»
Да, это поиск дома, поиск своего места в мире. И этот вечный поиск трогает нас вне зависимости от возраста, вероисповедания и ПМЖ. Как прекрасная мечта о таком Доме возникают совершенно не характерные для «оккупантских» перемещений Алексея картины деревенского быта с невероятно прекрасной белой лошадью (рассказ «Единорог»). Но мы-то тут же свяжем этот образ с поэтикой Есенина и многих-многих до Алексея.
Я как-то уже рассуждала, что же такое вторичность в литературе? И пришла к выводу, что нельзя нападать на автора за явные отклики литературных впечатлений, если они прошли сквозь душу и сердце, обросли, как корабль ракушками, болью и любовью.
Мне интересны литературные пробы Алексея Соколова. Я все жду, во что же это выльется?.. Как, по аналогии, больше уже ничего не жду от прокричавшей свои частушки Ирины Денежкиной. За ним гораздо интереснее наблюдать.
Он уже умеет строить сюжет, он умеет «прибрать к рукам» своего читателя с первых строчек. Но вот только позвать своего читателя ему пока некуда. Будто и сам ещё не понимает, куда же его занесло? И куда вынесет?.. Нет пока соответствия времени и месту несложившегося творческого мировоззрения Алексея. Но в его поисках, в его «мигрантских» скитаниях - русская литература не только опора, но и то самое ценное, что человек всегда носит с собой.
..^..
|
Ссылки: |