Журнал "Аполлон"
Номер 1, 1909 год

дашнее, все бытное ушло в одного мощного хранителя гранитов, что самая заря, когда она сменит наконец ночь, покажется поэту лишь вспыхнувшим мечом во все той же, неизменно приковавшей к себе утомленные глаза его, руке медного всадника.

• • •

ерехожу к портретам.

Валерий Брюсов — москвич, печатается с 1892 года. Основной сборник, куда вошло и все, что этот поэт сохраняет от прежней своей поэзии называется "Пути и перепутья"[два тома, второй вышел в 1908 г.] — туда напр. почти целиком вошел Urbi еt Оrbi [1903 г.] и Stephanos. Последняя книга стихов (много нового) вышла в 1909 г. и называется "Все напевы". Она дает нынешнего, а значит скорее всего и будущего Брюсова, потому-то мы ею и будем главным образом пользоваться в этом очерке.

Поэзия Брюсова облечена в парнасские ризы, но, вместе с тем, она вся полна проб, искусов и достижений, — и только небрежный чтец не увидит, как часто бывали все эти исканья болезненны, трудны для поэта и даже мучительны.

Не таково творчество Брюсова, чтобы мы стали искать в нем (как у Пушкина, Гейне или Стеккетти) его — все равно, реальных или фантастических — но личных, жизненных переживаний. Нет, поэзия Брюсова это летопись непрерывного ученичества и самопроверки, а не событий, — труда, а не жизни. Или уж так в ней все личное тщательно затушевано?

Впрочем, не все ли равно, как жил Валерий Брюсов.

Воды Мелара или английский кипсек, свидание с женщиной или детское воспоминание — все это для Брюсова только тени, все — лишь этапы будущего творчества — сначала, оценки и дистилляции — потом. Цвета и вкусы, свое и чужое, внезапно вспыхнувшую нежность и самую усталость от пристальной работы Валерий Брюсов копит и цедит в мысли, чтобы их — если пригодятся — облечь потом метафорой и музыкой стиха в тишине своей лаборатории, — там, где проходит его поэзия и творится настоящая жизнь. Никто не умеет лучше Валерия Брюсова показать сквозь холодную красоту слов и чуткие, часто тревожные, волны ритмов всей отвратительной ненужности жизни, всей пытки требовательных страстей. Вот Брюсов в свои тихие, свои отвлеченные минуты —

Мне хорошо под буйство бури,
При кротком блеске ночника,
На тщательной миниатюре
Чертить узоры лепестка.

[Все напевы, стр. 81]

[24][25][26][27][28]