Журнал "Аполлон"
Номер 1, 1909 год
Содержание
И кому нужна будет философия без системы, а тем более стих, отказавшийся быть личным, иррациональным, божественно-неожиданным? Впрочем, тут, конечно, легче гадать, чем судить, и критика, пожалуй, еще априорнее утверждения. Я протестую в словах Брюсова против одного — "несомненно", и хорошо что он написал его шесть лет тому назад, а теперь, может быть, уж и забыл!
Во всяком случае, стих не даром носил когда-то не только философскую мечту, но и философскую доктрину. Наша элегия до сих пор склонна к "философичности".
Да и нельзя толочься десятками лет среди таких соблазнительных соседств, как мертво и ничего, жизни и тризне, без цели — качели, смерть и твердь [есть, положим, еще верть! и жердь — но они скромно отодвигаются в сторону, чувствуя всю свою обидную неантологичность] и не настраиваться время от времени метафизически.
Есть однако в России поэты, для которых философичность стала как бы интегральной частью их существа. Поэзию их нельзя назвать, конечно, их философией. Это и не философская поэзия Сюлли-Прюдома. Атмосфера, в которой родятся искры этой поэзии, необходимая творчеству таких поэтов — густо насыщена мистическим туманом: в ней носятся частицы и теософического кокса, этого буржуазнейшего из Антисмертинов, в ней можно открыть, пожалуй, и пар от хлыстовского радения, — сквозь нее мелькнет отсыревшая страница Шопенгауэра, желтая обложка "Света Азии", — Заратустра бредил в этом тумане Апокалипсисом. О, я далек от желания писать карикатуру. Я говорю о нашей душе, о больной и чуткой душе наших дней. И вы уже угадали, что речь идет о поэте и романисте, которому было бы довольно "Мелкого беса" и "Опечаленной невесты", чтобы имя его осталось бессмертным выражением времени, которое мы, как всякое другое поколение, склонны, за неимением к оному перспективы, считать безвременьем.
• • •
едор Сологуб — петербуржец.
На последней из известных мне книг его стихов написано, что она 8-ая [издана в 1908 году, 202 стр., Москва. Изд. Золотое Руно].
Две вещи наиболее чужды поэзии Сологуба, насколько я успел ее изучить. Во-первых, непосредственность (хотя где же они и вообще у нас, Франсисы Жаммы? уж не лукавый ли Блок?).
