Журнал "Аполлон"
Номер 1, 1909 год
Содержание
— Как у нас едят. Нас держат, как собак, — говорю я: почему никогда не дают масла? Не делают сладкого?
— Она не виновата. Как ей приказывают — защищает сестра прислугу. Мы говорим, словно матери нет в комнате.
— Юрий не имеет сапог и должен ходить в галошах, пока ему не купят новых.
— В галошах нездорово ходить, — замечаю я.
— Матери нет дома целый день, и прислуга кричит на нас, не слушается. Вчера она толкнула Вадима.
— Я работаю для вас. Я не танцевать иду — наконец произносит мать. Это "танцевать" мы слышали так много раз, что оно совершенно не действует, мы просто не понимаем уже, что она говорит.
— Работать? Что же? — отвечаю я и чувствую, как у меня горько сохнет горло: все работают. Но почему на нас смотрят как на собак и вечно кричат на нас?
— Других детей ласкают — отзывается сестра, и я доволен, что Юрий не слышит этого стыдного слова "ласкают".
— Она каменная — отвечаю я сестре: ты каменная — обращаюсь я надорванным голосом к матери: — мы все вырастем разбойниками.
Тут я вижу, как из тени под её ресницами что-то ползет светлое, я вздрагиваю и узнаю — слезы.
— Если бы папа жил... — начинает сестра.
Но я подбегаю к ней, ударяю ее в грудь и кричу прерывающимся, пищащим голосом:
— Молчи. Она плачет. Ты не видишь, что она плачет, подлая такая?
Сестра вдруг садится, скользнув по печке, на корточки и начинает рыдать на всю комнату, в розовой темноте, ночью, когда на улицах мороз, и заперты все лавки.
— Мама, — говорю: мама — и поднимаюсь на цыпочки: ты вчера послала меня к Рестелю попросить денег, я не был, я сказал, что не застал их дома, я не был у них. Мама, я не такой... я буду знаменитым. Смутно вижу, как она кладет голову на подоконник и натягивает платок на волосы, как отворяется дверь, и входит Юрий.
Потом сразу совершенно светло, как всегда, как обычно. Я был в обмо-
