Июнь двухтысячного года высыпал на город целую охапку безоблачных ночей, одна другой белее, и однажды, возвращаясь утром домой, Денис, впервые за восемнадцать прожитых лет, понял, что счастье - реальность, как эти мосты и набережные, как эти озабоченные менты на Петропавловке… Счастье реально и он вот-вот его повстречает и возьмет себе, не в эту ночь, так в следующую… О, Питер, о, радость…

"В Ленинграде - слепое пятно, там будем жить." Эти странные слова отец произнес вполголоса, когда они сидели перед телевизором, все втроем. Денису было в ту пору лет девять, он залег к матери на колени, да так и заснул. Потом вдруг проснулся, сам не зная отчего, заерзал горячим затылком, устраиваясь поудобнее…

- Мама, опять ты куришь табак! Перестань, это вредно для легких и для организма.

- Да, да, сынок, я сейчас… - Мать тяжело потянулась к пепельнице на журнальном столике, загасила окурок.

- Папа, а что значит - слепое пятно?

- Ну, эта, это… - отец собрал в гармошку кожу на нешироком лбу, грозно закашлялся... Мать поспешила вмешаться:

- У тебя редкая форма аллергии, Денис, поэтому мы решили переехать туда, где аллергия не будет тебе досаждать.

- В Ленинград, да?

- Да, В Ленинград. Теперь уже Санкт-Петербург, у него опять старое название, как до революции. Там влажный климат, меньше ультрафиолета, тебе пойдет на пользу. Как твоя голова, не болит?

Головные боли прекратились у Дениса давно, еще в первом классе, от них остались только воспоминания, с каждым месяцем все более смутные, бледные… Но родители волновались по этому поводу без устали.

- Ура! Мы будем жить в Питере! В городе трех революций! До пупа затоваренный!.. А белые ночи там каждый год?

- Каждый год. - Мать слабо улыбнулась, распрямила средний и указательный пальцы, клейменые сигаретной желтизной, потянулась за новой сигаретой.

- Я кому сказал - курить вредно! Папа, скажи маме, чтобы не курила!

- Оль, правда, не курила бы ты. Опять заболит голова у Диньки, а мы отвечай.

- Она у него не от того болит, - криво усмехнулась мама Дениса. Тонкие пальцы жадно и бесплодно потрепыхались и неслышно упали Дениске на правое плечо.

- Денис, идем в кроватку, тебе пора спать. Вставай сам, ты уже взрослый самостоятельный мужчина.

- Нет, я хочу, чтобы ты отнесла меня на руках.

- Но ты уже большой, мне тяжело тебя носить…

- Пусть тогда папа несет!

- Хорошо, хорошо. Гарик, отнеси его в ванную, присмотри, чтобы он все сделал, умылся, зубы почистил, а потом в кроватку.

- Но ты посидишь возле меня. А то мне страшно. - Денис знал, что последний аргумент подействует безотказно: мать будет сидеть возле него час, два, хоть до утра - сколько понадобится, пока он не уснет. А отец будет слоняться в соседней комнате, как медведь в зоопарке, гоняя из угла в угол квадратную тень, иногда останавливаться возле двери, вслушиваясь, что там в спальне, не уснул ли Дениска? И даже Мор, говорящий домашний ворон, не полезет на ночь в клетку на насест, но так и будет молча сидеть на шкафу, поглядывая то на окно, то на Дениску. Его круглые глазки похожи в темноте на два тусклых багровых светляка, Дениске нравится смотреть на них, он вглядывается, чтобы рассмотреть получше, потом веки его начинают слипаться и он засыпает…

Ворон был Денису лучшим и единственным другом, не считая, разумеется родителей. Живых дедушек и бабушек у него не было, в детский сад его не водили, поскольку мама не работала, а в школах…

За два с лишним года, что он учился, родители трижды меняли место жительства, соответственно и школы менялись.

Всюду было одно и то же: радостные выкрики: "рыжий", когда он заходил в класс, потом смех, когда объявляли его имя и отчество: Дионис Гавриилович. (Хорошо хоть фамилия была простая: Петров. )Потом его попытки познакомиться - и одиночество. Его не обижали, не чурались, на ним не смеялись, а если и смеялись - то не больше, чем над любым другим его одноклассником , но с Денисом почти никто не хотел дружить и играть. Обходили стороной, не говоря худого слова, и все. Несколько раз во дворе с ним заводили, или, вернее, пытались завести дружбу мальчики и девочки его возраста, но они были чем-то неприятны Денису, и родители не разрешали ему общаться с ними. И опять они переезжали куда-то…

Мать нигде не работала, где и кем работал отец - Денис не знал и не задумывался, но деньги в доме не переводились. Всюду: в школе, на улице, по радио и телевизору обсуждались проблемы инфляции, дороговизны, курса доллара, процентов по вкладам… Всюду, но не дома. Если что-то нужно было купить, отец выхватывал из кармана вороненый бумажник, наковыривал из него денег, внушительную стопку, и отдавал матери, не считая. Но с другой стороны жили они без особых излишеств, как правило в трех-четырех комнатной квартире, летом снимали дачу недалеко от города, отец ездил в отечественной машине "ГАЗ-31", но нечасто. С обеда, практически без исключений, был уже дома, так что они с Дениской возвращались почти одновременно: отец с работы, а он со школы. Потом отец шумно обедал, читал газету, спал перед телевизором, а они с мамой готовили уроки, играли в карты, разговаривали с Моркой, смотрели сериалы… Можно было просто поваляться у себя в комнате, подумать…

Теперь они поедут жить в Петербург и Денис очень этому радовался, жизнь в столице казалась ему скучноватой, а там вдруг все переменится и станет все интересно и замечательно… Денис посмотрел на кулаки, ссадины на них… уже прошли, мама убрала. В голове все четче проступала мысль… Позавчера он дрался первый раз в своей жизни - и не из-за этой ли драки они переезжают в другой город?… И сосед - сам ли он так скоропостижно скончался?

* * *

Он возвращался из школы, которая была неподалеку, тут же на Селезневке, где они снимали четырёхкомнатную квартиру в одном из корпусов дома №30.

В маленьком дворе он столкнулся вдруг с мальчиком примерно такого же возраста, такого же роста, но очень нахальным и самоуверенным.

- Ты откуда взялся, поц?

- Здесь живу, вот в этом доме, - ответил Денис, показав рукой. Он не знал, что такое поц, может сокращенное от слова пацан, но не видел причин игнорировать вопрос.

- А почему ходишь тут… без разрешения?

- А что, нужно разрешение? - удивился Денис. Он уже догадался, что парнишка придирается к нему, но растерялся - опыта уличных ссор у него не было.

- Рыжим - обязательно. Стоит пятерку. Будешь платить каждый день. Лично мне. Поал? Вовчику.

- Чего?

- Понял, говорю? Пять рэ в день, мне. Ук-х… - Денис сам не сообразил, как это произошло: он двумя кулаками одновременно врезал юному рэкетиру по вискам - и тот упал. В ту же секунду дом и улицу резко тряхнуло, асфальт больно стукнул его по рукам и по лбу - это сзади кто-то навесил ему по голове. Шапка ожившим зайцем упрыгала в сторону, Денис вскочил, развернулся и наугад брыкнул ногой - согнулся и упал тот, кто стоял сзади, мальчик на полголовы побольше и видимо постарше первого… Первый же, который представился Вовчиком, размазывал по лицу кровь из разбитого носа и орал благим матом. Денис благоразумно не стал развивать достигнутый случайно успех, схватил шапку, портфель и пошел в парадную, стараясь не ускорять шага.

- Что это с тобой? - мама тотчас же ухватила его за пальцы. - откуда у тебя ссадины?

- Да скользко у дома, поскользнулся…

- Врет, - сообщил отец, - дрался он, сопатки поразбивал. - Денис удивился, он и не заметил, как это отец шел за ним, и как без лифта дошел до восьмого этажа в одно время с ним, не отстал, не запыхался...

- Кто? - мать сжала Денису ладонь, суставы заломило…

- Мам, больно, пусти!…

- Извини, мой дорогой, сейчас все пройдет… Вот, все уже и зажило…

- Гарик, кто это был? - мамин голос шелестел так жутко, что Денис задергался, стал ее отпихивать в грудь… Но мама этого не замечала…

- Из нашего дома. Его ровесник.

- Ты уверен?

- Ну, я проверил. Здесь живут, лет восемь. С пятого этажа…

- Кто родители?

- Ну а я знаю? Живут богато. Сам - здоровый бугай. Но простой, это точно.

- Что за несчастье, право слово… Ну почему нам нет спокойной жизни… Где… Пойманной крысой завизжал кухонный телефон, отец поднял трубку, поглядел на экранчик АОН.

- Да?… А кого нужно?… Ну и что?… Ваш сам первый начал. Что?… Пошел ты…

- Кто это, Гарик?

- Да его папахен. Требует тысячу долларов за побитого сына. Грозится.

- Иди, заплати ему. Дай ему две тысячи, только пусть все будет тихо. Иди и прямо сейчас отдай.

- Ты уверена?

- Иди, я сказала.

| оглавление | дальше |