Глава 1. Глава 2 Глава 3. Глава 4 Глава 5. Глава 6 Глава 7. Глава 8 Глава 9 Быстро, быстро, черти ползучие, залазьте в свои серые плоские норы… А ты иди ко мне, король всех питонов. Что ж у нас сегодня на ужин - что-то мокрое, размазанное и желтое. Уммм… Пахнет аппетитно. Так-с. Надо что-нибудь поставить. Что тут есть у старого хрыча? "Битлз", ага, я так и думал - новогодний комплект "Абба" с разогревчиком… А вот уже что-то поинтереснее. А ты, король всех змей, слушаешь Дип Форест? Ладно, пью кофе, слушаю первые три песни Фореста и начинаю новую главу "Трэффик Джема". Перед этим я вернулся немного назад . Туда, где главный герой, которого я назвал Горда, - в честь Макса - продолжает рассуждать о бренности существования своего городка. Там же я познакомился с несколькими обитателями обреченного места - сначала изобразив их тупыми созданиями, жизнь которых сводится к просмотру сериалов и мечтаниях о теплом местечке под солнцем единым. Я тут же взбесился и все переписал. Какого хрена - я не собираюсь быть судьей… Теперь я думал над тем, что у Горды должно быть прошлое - обычное прошлое, в котором происходили самые обычные вещи, - родители, мастурбация, школа, любовь или несколько. "Тяжелый воздух. Это всегда приходило мне на ум, когда я смотрел на девушек нашего городка. Я слышал, как мама называет их умницами. Это означало, что мне пора иметь девушку, чтобы все поняли, что я нормальный, а значит, меня можно любить и доверять, ну в общем, Элен Ростен или Патриция Немроуз - вполне достойная партия, сынок. Слушая это "или", мои глаза становились испуганными… Интересно, это была личная или просто старая боль? Я, как и все люди в моем 23-летнем возрасте, хотел для себя кого-то особенного, вторую половинку, которая будет подходить только мне - и ни к кому более. Элен и Патриция были настолько совершенными умницами, что подходили в девушки ко всем парням нашего городка без исключения. Мне в ту пору казалось странным, что этого никто не замечал. Я, конечно, стал встречаться с Элен - мне не хотелось становиться революционером раньше времени революции, тем более, что она действительно оказалась во всех отношениях приятной девушкой. Потом я стал встречаться с Патрицией, а мой сосед по парте в колледже - с Элен, потом Элен ушла от соседа к Джону Вестгеймеру - волейболисту, а я переключился на Лимми Боулз, которая жила неподалеку от меня. Все эти кочевания давали сытный и столь лакомый повод взрослым жителям городка убедиться в правильности их собственной жизни, что они закрывали глаза на некоторую аморальность нашего незрелого поведения. Но по обе стороны - и мы, и они - в каждом из нас жил один порядок, мы говорили одинаковые речи и старались чувствовать одни и те же чувства. Мы думали, что между нами - молодыми и старыми - стоит пропасть, но мне она была смешна, эта пропасть. Мы все с одинаковым рвением строили один общий предсказуемый мир, где всё, абсолютно всё, можно будет закрасить белой краской своих надежных верований. Но на самом деле закрашенными останутся только наши собственные глаза, а мир останется огромной неизведанной пропастью, в которой несколько зрячих одиночек будут бороться за все человечество. Что их отличало от нас? Самая малость… Они верили в себя, а не в порядок; в интуицию, а не в правила; в любовь, а не в спортивную гонку чувственных наслаждений с фатально-семейным концом. А мы шли по дороге, протоптанной нашими напуганными предками, которые, сбегая от самих себя, все время оглядывались назад, но видели только ее - эту дорогу. Несомненно, они решили, что ее оставило божественное провидение, но это был всего лишь след от их собственных трясущихся ног". Я оглянулся - в коридоре топали мелкие ножки старого хрыча. - Майкл, - раздался скрипучий голос, дверь открылась, он вошел, и я вдруг вспомнил, что Король питонов еще не получал свою витаминную добавку. - Майкл, Сэми плохо. Док прибудет только через полчаса, приглядишь пока за ним. Сэми был двухметровой гюрзой с печальными зелеными глазами. Я взял фонарь, прошипел Королю питонов "пока", и, забрав свою писанину, вышел навестить Сэми. Он лежал свернутый в кольцо, с опущенной вглубь головой, и на его теле не пробегало не единой волны обычной дрожи. Говорили, что Сэми кусал маленьких детей, пока жил в пустыне, а когда перешел на службу к государству - подобрел и даже стал активистом зоопарковой культурной жизни. - Сэми, - спросил я, - где тебе плохо? Матовое тело не шевельнулось. Я представил себя на месте Сэми - весь мир сразу потемнел, растворился, стал более тенеобразным и мягким на ощупь. Я представил, что мое тело перегибается и несется, прижимаясь к земле, словно к лучшему партнеру по близости. У меня нет ни чувств, ни памяти, есть только одно большое ощущение - ощущение дороги впереди. У змей вся жизнь - это стремление протолкнуться к цели, которая отсутствует, все остальное, пока они, сонливо свернуты клубочком - это полная, беспросветная темнота. Значит, для Сэми в этом зоопарке наступила эпоха Тьмы. Я снова посмотрел на Сэми, он больше не лежал клубком, а сбился в шероховатый, бесформенный ком и высунул морду наружу. Его глаза казались спокойными, но я знал, где-то глубине, сразу же за ними стояла огромная тьма и адская боль. Вскоре его тело начало еле заметно пульсировать. - Сэми, король гюрз, - сказал я нараспев, - тебя ведь не пугает собственная смерть, благославеннейший из ползучих, потому что она и так в тебе, в твоем рте, длинный и чешуйчатый… Можешь ли ты мне по секрету рассказать, что такое смерть, о Сэми… что такое смерть, о Сэми… Что такое смерть, о, Сэми? В комнату вошел наш ветеринар док Макферсон. - Привет, Майкл, что тут у нас?.. Сэми, - спросил док, обращаясь к своему шприцу, - что с тобой случилось, бездельник? - Ничего не ест, - пропищал сзади старый хрыч. - Майкл, ты видел Сэми утром? - Да, он был в порядке, - отрапортовал я. - Угу, - сказал доктор, заходя в клетку, и сразу же добавил: -хммм… - Что такое, док?- затрясся за свое имущество старый хрыч, который понимал дока с полуслова. - Да-а-а… - вздохнул Макферсон, щупая Сэмово тело, - делааа... Теперь и я нервничал, предчувствие в таких случаях - вещь опасная. Но док всего лишь улыбнулся и продолжил разматывать Сэма. - Что с ним, док?- настаивал на свободе информации старый хрыч. - Ничего серьезного, - махнул рукой док, - жить будет. - Ну, тогда я пойду к Келли, она скоро на яйца сядет, - скривился хрыч и мелкими шажками сгинул в дверь. - Несварение желудка, - подмигнул мне док, - я ему тут кое-что дам. - Разве у змей есть желудок? - Еще и какой, - фыркнул он. - Ладно, Майкл, ты наверное, возвращайся к питонам. - Да мне, вообще-то, домой уже пора. - Ну тогда тем более, - развел руками док, как будто ему не терпелось остаться с Сэми наедине. Между доком и Сэми, подумал я, наверняка существуют какие-то отношения. Выйдя из зоо, я купил себе мороженое. Весь день мечтал об этом. Непонятно даже почему. Шагая по улице, я попробовал мысленно возвратиться к моему произведению. Как насчет объявления войны? Как насчет большой любви, пришедшей откуда-то издалека… Может, из души, которой даже не существует, - что может быть дальше этого? Доев мороженое, я аккуратно отлепил липкую бумагу от руки. Прямо напротив меня сидели две старушенции. Они алчным взглядом следили за моей рукой, очевидно ожидая, когда я выкину бумагу на землю и они смогут вволю подрать глотки. Не спеша я потряс бумагой. Одна старушенция уже раскрыла рот и привела связки в боевую готовность. Затем так же медленно я сложил бумагу и засунул ее себе в карман. - Фальстарт, бабуси, - улыбнулся я им, заворачивая за угол. Глава 10 - Я сейчас встану, - объяснял я Доротее, - а ты сейчас сядешь. И сделаешь реверанс. Вот так - нога здесь, нога там. - Ладно. Только все это смешно. - Почему? - Ты не похож на убийцу. - Почему? - У тебя нет брюк. - Мне мешает одежда. - Может, забудем про это? Я взял ее руку - мягкая, как сирень. И хрустит, если нажать. Мы стояли перед зеркалом, в котором плавали наши отражения - мое голое и ее - на каблуках. - В том, что ты голый, что-то есть, - согласилась наконец Доротея, - а я? Я тоже должна быть раздетой? "Нет" - подумал я. - А ты как думаешь, Фредди? Фредди, который был по другую сторону окна (он стоял на табуретке и обрывал листья с вишни), сказал. - Я сейчас позову маму. Пусть посмотрит, чем вы тут занимаетесь. - Принеси нам вишен, - попросила Доротея. "Он же ненормальный" - подумал Фредди, но вслух злорадно сказал: - Вишен нет. - Почему же нет вишен? - спросил я. - Почему же нет их, этих маленьких пресловутых ягодок? Ужели зубки маленького эФ их цок-цок… того? - У тебя с английским проблемы, парень, - обиделся Фредди, - у тебя вообще большие проблемы. - Тебе нужен настоящий мужской разговор? - Мне не нужны твои разговоры, - закричал Фредди, - лучше оставь ее в покое! - Так уж получилось, Фредди, - предупредил я его, - что ты никогда не будешь ей сниться. Он спрыгнул и побежал. - Вот это страсть, - похвасталась Доротея. - Ты можешь хоть на минутку переключится? - На нашу свадьбу? Тогда я хочу побольше искр и конфетти. - Конфетти и искры?- усмехнулся я. - Ты слышала, что говорит Левандовский о ритуалах? "Ритуал - это компот для варваров". Мы с тобой должны жениться с закрытыми глазами, раз мы вообще должны жениться. - Мы - это кто? - Я же тебе все объяснял. Мы. - Скажи, - улыбнулась Доротея, когда мы отошли от зеркала, чтобы немного отдохнуть, - все эти репетиции мишкиного рассказа и вправду для тебя много значат? - Ты подозреваешь что-то другое? - А если бы свадьба была по-настоящему, это было бы по-другому? - Скорее всего. - Как ритуал? - Как всегда. Она прошлась и выглянула в окно. Странно, но там не было заметно осени. Вишни стояли как вишни. В моем представлении на них уже не должно быть листьев. - А русский сложный? - спросила она. - "Ай" будет я. Ну, повтори. - Я… - Сложно? - Пока нет. А дальше? - После "я"? - Угу. Например, как будет по-русски "I flied". - Летала. - Как будет… - Да, Доротея? - Как будет "да, Доротея"? - Да, Доротея. - Ты это сказал? - она не верила. - Ты это сказал сейчас? Внезапно она нахмурилась и подошла к зеркалу. - Почему ты придумал это зеркало в таком случае? Это ведь не Мишкина выдумка, правда? Мишка не пишет о таком. Я знаю. Значит, этого хотел лично ты? - Идея была его, ты не права, но… Не знаю почему. Возможно, все происходит слишком быстро, чтобы успеть это останавливать. - А почему именно убийца? - Потому что это больно. Извини, мой английский сейчас не в лучшем состоянии… Фредди говорил дело. - Этого никто не поймет, - зачарованно произнесла она, снимая зеркало. - Надо искать. Если нет внизу, надо смотреть вверх. - Мне страшно. - Тише. Я показал ей рукой на комнату. - Я чувствую это пространство и я вижу, что ты разливаешься в нем, особенно твой голос Самое, что называется внезапно, раздался стук. Треск и крик. Это был трубный глас от тети Милдред. Мы вышли в коридор. - Боже, Макс, ты гол! - взвизгнула она и затем истошно закричала: - Фредди вешается-я!!! Я представил. Его рубаха была по-прежнему полосата, выглажена, хоть завтра - надевай на парад, но глаза уже слегка размазаны трагедией и смещены на передний план. Это был ужас, от которого у меня потекли слезы из того места, из которого когда-то текла моя кровь. Доротея начала истерически смеяться, но я слегка подумал и ворвался в его комнату. Фредди сидел на корточках. Он сломал табуретку, был испуган, но находчив. Теперь он сумрачно ел мой аспирин - таблетку за таблеткой. - Сейчас стошнит, - я придвинул к нему таз, - не благодари, любой бы на моем месте поступил бы так же. - Ты с ней уже спал? - спросил он, набухший от ледяной химии в крови. Струи уже подходили к фреддиному горлу. - Я подарил ей кольцо. - Я хотел добавить "и полночь", но это были не мои слова. - Макс, помоги, - вдруг позеленел он, - помоги, я умираю. - На фиг было аспирин есть, - удивился я, - смотри, наклоняешься над тазом. Ой, Фредди, у тебя и без меня отлично получается. Его вырвало. - Фредди, - сказал я, - лучше, чем сейчас тебе не будет уже никогда. Ты только что выжил. Поэтому попробуй хотя бы улыбнуться. - Мне не смешно, - буркнул он, - я чуть не умер. Может, все-таки стоило повеситься? - Ты бы сломался, - покачал я головой, - весь, внутри и там, и сям… одни осколки. Кости, знаешь, слюни, все мокрое и печальное. - А утопиться? В ванной? Или застре… Все, я иду. Я куплю пушку и прострелю себе сердце, раз оно никому не нужно, - сказал он, не трогаясь с места. - Нет, - задыхался я, - все, финита!!! Мы тебя сейчас вытрем и ты ляжешь поспать. В это время Доротея принесла фен, чтобы Фредди обсушился, и он сразу же решил пожить этот денек подольше. - Не уходите, - попросил он, - пока я буду засыпать. - Сказку рассказать? - спросила Доротея. - Ты что любишь больше? - Я люблю мороженое, - мучительно улыбнулся Фредди. - У нас есть мороженое?- спросил я Доротею. - У нас нет его. - Тетя Милдред сходит, - успокоил я его, - и все купит. Тебе польское, с вафелькой? - Да, хорошо, - пробормотал Фредди, залезая под пуховое одеяльце, - а теперь сказку. - Ты знаешь сказку?- спросил я Доротею. Она пожала плечами. - Золушку. - Золушка подойдет, Фредди? - Золушка... - скривился Фредди. - Я не люблю детских сказочек. - Ладно, - махнул я им, - сейчас я принесу другую. Я сходил в комнату, где у меня лежал в банке мишкин Трэффик-Джем и вернулся. - Поцелуй меня, - уговаривал Фредди Доротею. Она поправляла розовые панталоны, которые он стремился отчаянно преодолеть своей изможденной после судорог рукой. - Доротея, - меня осенило, - ты ведь любишь розовое и голубое, да? Из одежды? - Я тоже это заметил,- поддержал меня Фредди, - у тебя три розовых платья! - И голубые брюки, - добавил я подозрительно. - Ну и что?- возмутилась она. - Что здесь такого? Да, я люблю розовый и голубой - но ведь это нормально, разве нет? - В общем-то это должно что-то значить, - решили мы. - Да не фига это не значит, - заплакала Доротея, - у меня такое чувство, что вы на меня сейчас наброситесь. Фредди привстал и начал смеяться- от горя или счастья, я так и не понял. Я смотрел на него с умилением, а потом сказал: - Может, нам выйти? - Нет! - крикнула Доротея. - Пожалуйста, - попросил Фредди, перестав мычать, - останьтесь. - Тогда слушайте, - сказал я им. - "Трэффик Джем". Мишка Левандовский. - Подожди, - вздохнула Доротея, когда я застрял на том месте, где убийца Горда, которого я сегодня играл, встречается с девушкой по имени Лит, такой же ненормальной, как и его личные взгляды, - мне нужно в туалет. Когда она вышла, Фредди спросил: - Что это такое? Кто это написал? - Человек, который покупает свободу. - Но это же бред какой-то. - Это просто цена, Фредди. - Получается, ты думаешь, что бред - это цена за свободу? - Я вообще об этом не думал, - удивился я, - я даже не верю в свободу. - Почему ты не веришь, если ты об этом говоришь? - Потому что я знаю, как обстоят дела на самом деле. Но тебе и тем более ему, это совсем не необязательно знать . - И как же обстоят дела на самом деле? - он посмотрел на меня, как-будто пытался зацепиться с какой-нибудь стороны и проверял, где меня легче всего порвать… - Фредди, ты испытываешь страх? - Конечно. - Иногда? Часто? Регулярно? - Иногда. - На что он похож? Сравни с ощущением. - Похоже как-будто все сжимается. - А отчего бывает страшно? - От неожиданности бывает. Когда кто-то напугает, ну от разного… А почему ты спросил? - А тебе бывает страшно, когда ты видишь людей? - Каких людей? - Просто людей. Вообще. - Любых? Тех, которые на улицах? - Да, на улицах, в колледже, в магазинах… - Почему мне должно быть страшно? - А мне страшно. - Почему?- он испугался, что я издеваюсь, но я был честен. - Ты боишься, что кто-нибудь из них тебе причинит зло? - Нет. Это последнее, что я думал. - А почему тогда? Я махнул рукой. Опять все начинало болеть. - Слушай, Макс. Ты же русский, правильно? - вспомнил Фредди. - Когда я учился в школе, нам говорили, что если мы не будем хорошо себя вести, то к нам в класс ворвутся русские коммунисты на конях. - Прямо в класс? - засмеялся я. -На конях? - Я тогда этого так боялся, - признался Фредди, повизгивая, - просто жуть. Я понятия не имел, как выглядят коммунисты, но мне они казались чем-то огромным таким, страшным, как банда. - А кони? - спросил я. - Что кони? - Ты боялся больше коммунистов или коней? - уточнил я. - Наверное, я больше боялся коммунистов, - подумал Фредди, - но коней я тоже не люблю. Так, пока Доротея была в клозете, мы с Фредди сделали что-то близкое друг для друга. Глава 1. Глава 2 |