Игорь Петров aka лабас (c)

Архивы рубрики Игоря Петрова "Короли и капуста". | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 |

ЛЕВ ПИРОГОВ: СКРОМНОЕ ОБАЯНИЕ ENFANT TERRIБЛЯ.

На почитать у нас на этой неделе очень смешной роман Леонида Костюкова "Великая страна" на "Вавилоне" и подборка эротической лирики Кр. Опоткина (о ней будет еще пара критических замечаний ниже) в "Сетевой словесности".
А я тем временем пишу десятый по счету выпуск "Королей и капусты". Уже можно предаваться божественной неге воспоминаний о том, как оно все начиналось, все было вп. и вн., как я, юный и счастливый, истово лупил по клавишам, втайне надеясь, что когда-нибудь меня сравнят с каким-нибудь знаменитым критиком на -ский, с Белинским, со Шкловским, ну или хотя бы с Кузьминским. И меня действительно начали сравнивать. Сперва
Текст Ваш, Лабас, довольно оскорбителен, но это вообще говоря, не привыкать, конечно. Портрет Левпира, небось, у вас на стене висит.
Затем
"Лабас" позволяет себе придираться к словам и выражениям, выдирая их из контекста и продолжая славную дерьмоплевательную традицию т.н. "сетевой критики", знаменем которой является небезызвестный Лев Пирогов.
И наконец,
Так кликушеский вирус бесноватого юродивого, Левушки Пирогова (по моему слабому разумению, псевдоним одного из фанатов московского кабачка), поражает все более широкие круги т.н. сетевых литераторов.
Забавное постоянство, я тоже заметил.
После чего мне, наконец, захотелось самому разобраться, кто же этот загадочный Лев Пирогов, являющийся одновременно портретом, знаменем и вирусом, на которые я неизменно ориентируюсь в ходе своей собственной посевной кампании доброго, озимого и вечного.

ЛЕВ ПИРОГОВ: СКРОМНОЕ ОБАЯНИЕ ENFANT TERRIБЛЯ.

Слава Курицын представляет нашего героя так
Напомню, откуда взялся ставрополец Пирогов: завелся в моей гостевой книге, благодаря которой стал сначала популярным сетевым лоботрясом, переехал в Москву (святая Алла Николаевна Латынина пригрела его в "Литературной газете"), печатается везде, где шевелится (с разным успехом - из РЖ, скажем, его быстро вышибли) , вошел в состав жюри премии "Братья Карамазовы", живет (квартиру снимать дорого) в клубе "Пироги" и вообще переживает расцвет.
Я тоже помню периодические появления сабжа в старой гостевой Макса Фрая, по количеству употребляемой обсценной лексики сразу видно было, что человек непростой, серьезный человек.
В Сети Пирогов начал публиковаться в "еженедельном обозрении языковой реальности "Обсёрвер", где вел (и продолжает сейчас, кстати) рубрику "Северный дятел".
Я начал читать критические статьи героя, и первый параллелизм с моими собственными немедленно бросился мне в глаза. Лев Пирогов писал: "Пойду, лучше выпью вина". А я еще в самой первой колонке написал: "Нет, пойду забью косяк". Конечно, я мог бы сейчас начать выдавать это за намеренную пародию или более того, за диалог с мэтром (раз я ему подражаю, ведь верно, ведь правильно?), но не буду. Слизал так слизал.
Единственное, что меня обрадовало, что я не был одинок в своем заимствовании. Даже столь непримиримый идиоматический противник Пирогова, как Дмитрий Быков, и тот присоединился ко мне.
В статье "Земфира. Пиво" ЛП долго обсуждает со своим другом песни народной башкирской певицы, поглощая пиво и всякую еду, а в конце цинично замечает:
"Ладно, - думаю. - Разговор того стоит. Напишу статью про Земфиру, продам журналу. Баксов двадцать будет в остатке".
Спустя полгода, в быковской статье в “Огоньке” о гендерных исследованиях ночной Гаваны пресловутые "двадцать баксов" так и мелькают в кармане автора, а в конце он даже развивает тему:
"Внутренний калькулятор, ни на секунду не выключавшийся, выдал мне окончательную сумму: на такси в общей сложности двадцать, в дискотеке сорок, двадцать ей и столько же тетке... Сотня, не страшно.
Я улыбнулся на заднем сиденье. Я уже знал, какой рассказ я про все это напишу, во сколько мест продам и сколько за него получу."
Ну теперь все понятно. Не зря меня обвиняли в подражании. Однако, надо сказать, что по полной программе подражать мне не удается, т.е. я такой облегченный моторизованный вариант, т.к. мне натурально не достает образования (порой филологического), присутствующего у Пирогова в необходимом для поддержания дискурса объеме... Вспоминается то, что сказал по этому поводу Бахтин... Нет, не помню... в следующий раз.
С этой точки зрения довольно любопытна статья ЛП "Шепот, легкое дыханье, трели соловья", где он рассуждает о собственной стилистике и предпочтениях в данной области:
И поскольку "пафосный" значит "чрезмерный, вычурный, нарочитый", есть все основания полагать, что "стильный" в рассматриваемом контексте означает "умеренный".
Эту точку зрения, которую мне сходу хочется объявить порочной, разделют многие занудливые литераторши старой школы. Наверное, потому и хочется. Огрубляя (а значит, концептуализируя) требования литераторш насчет "стиля", их можно свести к следующему. 1. Не ругаться матом. 2. Не быть похабным. 3. Не ковырять в носу, это может быть неприятно соседу. 4. Использовать те слова и обороты, которые приличествуют выбранному вами жанру (перечень жанров прилагается).
Ну к мату как субъекту федерации мы еще вернемся, пока читаем дальше:
Изложу свое собственное, коровье-инстинктивное понимание того, что есть стиль. Это требования системности, которые текст предъявляет всем способным его услышать... Фразы должны быть ритмичными. Длина их должна строго варьироваться от самодовольно коротких до чудовищно длинных. Если по смыслу нужно одно слово, а для удобства просится совершенно другое, выбирать следует для удобства. И пусть при этом теряется мысль. Уютные гармонии донесут смысл быстрее, чем нудные терки.
Второе требование к стилю, которое выдвигает ЛП, еще более любопытно, оно почти дословно совпадает с известным правилом Бродского о прилагательных:
Чем меньше у предмета однородных определений, тем более точно этот предмет описан. На крайний случай определения не должны быть прилагательными. Глаголами, междометиями - чем угодно, только не прилагательными! Прилагательные, когда собираются вместе, - невыносимы.
Немного, конечно, для начала, но в конце статьи автор предлагает обращаться к нему за помощью, если что. Я не премину.
На мой взгляд, расцвет Пирогова как критика приходится на начало лета прошлого года, когда он взялся обозревать различные категории литертаурного конкурса "Тенета-2000". Большинство рецензий умные, но внятные, произведений рассматривается много, но впечатления галопа не возникает, написано бойко, но на удивление часто доброжелательно.
Достаточно много жестких наблюдений о нашем брате:
Пока рулинетовская тусовка на порядок мягкоголовее просто рулитовской... Пока у них там только цеховое чванство плюс военная демократия (а где демократия, там всегда тупость).
Однако генезис критика Пирогова продолжался. И как-то сказалось,видимо, на этом процессе некое внешнее обстоятельство: народу, в том числе и сидящему на отв. постах в разных близлитературных СМИ гораздо больше нравилось, как ЛП ругается, чем, как он хвалит или не дай нгуак-хоанг теоретизирует. Постепенно концентрируясь на этом, довольно прикладном умении, герой достиг серьезных успехов.
Вот как мягко написал об этом соратник Пирогова Кирилл Куталов-Постолль:
Здесь важна сама фигура критика, его действие, его поза, здесь как нигде более уместно слово "проект". Проект, который требует зрителя, и требование это выражается, как правило, ярко агрессивно... Причем если на более низком уровне использование сетевых возможностей означает неподцензурность и демонстративный отказ от академичности, то на более высоком можно говорить о симулякре, о создании альтернативного "бумажному" подхода, основанного на всевозможном обыгрывании академических клише, которые самим критиком преподносятся именно как клише, пустые формы. Эпатаж здесь лишь опосредовано связан с пежоративной лексикой, главным образом эффект достигается именно за счет очевидности симулякра.
Кто не знает, пежоративная (написалось "педоративная", почему?) лексика, это тот же мат, как говорила в Кожухово баба Маня, отгоняя алкашей от своего пивного ларька: “Немедленно прекратите консумирование пежоративной лексики!”.
В этой цитате и про меня провидчески замечено, там, где про низкий уровень. Ну не умею отличить симулякра от макраме, а учиться поздно...
Слава Курицын сформулировал отличительную черту героя более веско:
Ноу-хау Пирогова: конвертация отвязной (мягко говоря) интонации гестбуков в литературную критику... Похоже, Пирогов действительно воспринимает литературную деятельность как беззаветную и беззаботную игру - отсюда фантастические дефиниции типа "Мариэтта Чудакова, моя внучатая племенница" и рекорды страны по хамству.
Мариэтта Чудакова, действительно, вовсе не внучатая племянница Пирогова, а моя бывшая преподавательница внеклассного чтения в литинституте.
То, что ЛП пользуется "интонацией гестбуков" стало в оффлайне уже таким общим потертым местом, что вроде и спорить не о чем. Заодно и дефиниция "гестбуки" во внешнем мире приобрела устойчивый канализационный аромат. На мой же взгляд, это словосочетание примерно столь же оправданно, сколь "интонация телевизора". Гестбуки (чувствую себя Дорфманом) бывают разные! Ну а то, что оффлайн предпочитает знакомиться с этим славным инстрУментом по таким нетривильным источникам наслаждения, как гб того же "Обсёрвера", ну дык может, именно в этом запахе и есть для него чтой-то притягательное. Недаром стандартный, нуднооднообразный и ничем не интересный сетевой тусовке перформансист Сержык (здесь я говорю именно о сетевой ипостаси, в жизни он может быть милейшим и интереснейшим человеком), завсегдатай того же "Обсервера", становится уже какой-то легендарной фигурой вне Сети.
Дальше у Славы следует важный для понимания феномена ЛП пассаж:
В его беспредельной наглости есть какая-то... ну, чистота.
Во. Тут где-то и закопан булыжник пироговского успеха. Типа мир должен быть многополюсен. Если кто-то либерально хвалит, то кто-то же и должен отвязно ругаться. Понятно ж, что это по долгу службы, чтоб экологическую нишу заполнить. А в жизни этот критик хороший и пушистый. И начинается веселая игра в enfant terrible. Я и сам, кстати, против этого, вполне дарвинистского, подхода ничего не имею.
Однако тут находит коса на камень. С одной стороны, делаясь популярным, критик получает абонемент в некую тусовку, с другой стороны, нахождение в тусовке критика, настройки которого "хвалить -10%, ругать -90%" смерти для этого же самого критика подобно. Ну и чревато, добавим. Ну вот цитаты только из одной вчерашней статьи ЛП:
Трагический, как гороха поел, Алан Черчесов...
Самовлюбленного и, как оказалось, донельзя глупого питерского гомика Колю Кононова...
Я, честно говоря, всегда думал на Никиту Елисеева, что он человек приличный. К счастью, ошибся. Такой же дурак, как все...
Человека более глупого, чем Сергей Костырко, известно, в медицине не существует...
Потом - Вера Павлова. Вихляя задом и рдея от давно заслуженного удовольствия...
Как говорится, по трупу легко догадаться о смерти. Что-то есть в этих интенциях опасное для здоровья. Что конкретно - понять не могу. Опять же дорожка эта очень короткая. Enfant terrible быстро взрослеет и еще быстрее надоедает. А дальше придется просто либо уходить в пежоративный астрал, сохраняя лицо, либо теряя его в невыносимой легкости тусовки, менять настройки на какие-нибудь общепринятые.
Опять же характерен стабильно возникающий в статьях Пирогова (особенно педалируемый осенью) бытовой лирический герой. Он пьет пиво, белит потолки, ездит на такси, кушает отбивные и только потом, рассказав пару анекдотов, переходит собственно к теме. Сие, кстати, дало Дмитрию Кузьмину возможность язвительно заметить:
я, впрочем, не пью - это, увы, лишает меня возможности в начале литературного обзора посетовать на недостаток пива или его плохое качество, как это принято у Лёвы и других его приятелей по RuЛиNetу.
Хотя прием как прием. Ну раньше Брежнева в начале цитировали, сейчас про пиво... Никакой разницы, в сущности. Также не очень понятен пафос отдельных противников Пирогова, сетующих на обильную матерщину в статьях героя. Вот, блин, тоже новости. Все равно он чрезвычайно далек от лучших в этом смысле образцов, как родной словесности, так и охлоса-творца.
Что гораздо более забавно, Пирогов заставляет того же Кузьмина и других, полемизирующих с ним критиков, снижать ноту, переходить из вышних сфер мерного умствования на внятный русский язык. Ничего не поделаешь, близость к корням всегда перспективнее для зрителей, чем журавли в небе.
И все бы было хорошо в критике Пирогове (вот, хороша, к примеру статья о литературных итогах прошлого
года), но есть один нюанс, который повергает всю возведенную мной постройку в священный трепет. Это анализ тех 10%, которые критик хвалит. И, о ужас! От нонконформизма героя не остается и следа. То самое "цеховое чванство", которое он так аппетитно обличал, неожиданно вылезает во всей красе. Пирогов уныло и ласково поглаживает авторов родного "Обсервера", так же старательно, как Вербицкий авторов :ЛЕНИН:а, а Сердюченко авторов "Переплета". Опять же былые ставропольские друзья продвигаются в первые ряды отеч. сл. Это нормально, я сам такой же, но имидж нонконформиста, злобного ругателя и матершинника осыпается, как елочные игрушки в мае.
В заключение, скажу пару слов и собственно об "обсерверской" тусовке. О прозе мне говорить сложно, но когда Пирогов пишет
Как-то я написал большой, на двести двадцать шесть страниц текст без знаков препинания и прописных букв... (Единственным правилом синтаксиса , которое я там сохранил, было деление текста на более-менее одинаковые абзацы. Чтобы не скучно читать было).
я ему верю как-то сразу и безоговорочно. Скушно от такого быть не может. Вот и другие "обсерверские" прозаики старательно веселят читателя. Так сказать, "входит Генри Миллер... Генри Миллер уходит". Что-то такое суицидально-кислотное, как прокисший кумыс.
Поэты Обсервера... мда... ну есть там поэты. Три. Творят в обстановке, максимально отдаленной от боевой. "это самое яркое тобой написаное", "твой опус продрал как горчица", "Этаахуительна. Я три раза прочитал. Замечательно", "просто блеск!" - столь разнообразные оценки сыпятся, как из рога из. Судя по, рождение целой когорты стариктыгениев не за автоклавами.
Настрой в гостевой на нарочитую маргинальность (для постороннего глаза), что поддерживается ашипками в правопесанеее и этой самой пидоративной лексикой. Но я, как опытный гестбучник, решил зрить в корень и провел разведку боем. Как известно "на физтехе матом не ругаются, на физтехе матом говорят", поэтому попасть в тон мне труда не составило. Раздражителем я выбрал довольно попсовый и бездарный, на мой взгляд, текст упомянутого Кр.Опоткина, жалкую попытку въехать на тени Иртеньева в беловежскую пущу Эроса. Я поставил ссылку на него и начал его легонько раскручивать.
И вся маргинальность моментом улетучилась из гостевой, как водород из ведра.
Кто-то, овладев словарем, начал объяснять примеры неправильного словоупотребления. Передайте автору, спасибо.
Кто-то ударился в рассуждения о высоком смысле творчества. Ну а фраза
А Поэзия - существует. Только ты, несчастный, сидя в своем болотце, не можешь и представить, что бывают горние выси.
хоть и слабо вяжется с контекстом "Обсервера" заслуживает немедленного увековечивания наряду со знаменитой фразой моего литинститутского семинариста Кострова, автора песни "Надо, надо, надо подумать": Стихи вы писать научились. Но Поэзии в них нет.
Тамошний поэт Нескажу, которому принадлежат замечательные строки
Да что ж так всё законопатило
Да что ж оно заколдубасило
Ну хоть бы что-нибудь не стратило
Ну хоть бы как нибудь чтоб скрасило
и вовсе порекомендовал несчастному Кр.Опоткину учиться у Пушкина.
Ну я, конечно, подозревал, что маргиналы - люди в сущности добрые, тихие и наивные на манер участников литобъединения при газете "Железнодорожник Подмосковья" (там, кстати, и оценивают творчество друг друга похоже), но, что до такой степени - это стало для меня приятным сюрпризом.
Спасибо вам, обсерверцы, и извините за розыгрыш.
Так победим!

Высказаться?