Почему-то первым делом мне пришло в голову, что нехило было бы вымыть посуду. Я взяла нож... положила его в раковину, туда же - пепельницу и наперстки. Первым я решила сполоснуть нож, включила воду, обязательно холодную, летом я обожаю мыть посуду в ледяной воде, и... меня что-то очень сильно смутило... потом я поняла, что именно. Я отмывала нож ни от чего. Крови на нем изначально не было.
Два года бесконечного жюрирования и три сотни написанных статей и рецензий меня переполнили выше крыши. Формировать жюри, пребывая в поселке Кувшиново, возможно только из обитателей местного областного дурдома, расположенного напротив. Стало быть, остается только главредство. Александрович был убедителен. Хотя о трудностях предупреждал.
Это Брату напрочь не понравилось - из всевозможных настроений такое было самым болезнетворным. Толстая Бабушка и здесь желала вести себя ненакормленным птенцом, орущим и разевающим клюв, чтобы обязанные кормить родители не забывали положенной заботы. Что ж, очень даже полезно в ином случае, а порой так и вовсе пиршество для ценителей драматического жанра, но вот только не сейчас, совершенно противопоказано, и хуже всего, Брат опять оказался не готов, а ведь, кажется, знал, кого навещает.
Но это мое, мое сердце содрогается, и мои тормозные колодки стерлись чуть не до крови! Как он не понимает - я стар для таких гонок. Моих ровесников давно уже нет на дорогах. Не знаю - сколько еще смогу так прыгать из ряда в ряд, подставляя побитые бока для новых ударов. Я с трудом понимаю его. Иногда я начинаю думать - есть ли у людей душа, как у машин, чувствуют ли они опасность и помнят ли о смерти, как мы?
# Рубрика ПЕРИПЛЫ. Олег Горшков представляет авторов проекта POEZIA.RU
# ПЕРИПЛЫ: «ЛИРОLEGO»
СТИХОТВОРЕНИЯ
Он уходил через Анды.
За спиной оставалась страна,
вырезанная, как гланды,
из горла во время сна.
Снилось ему, как рвутся
сетки южных широт,
а не успел проснуться -
кровью наполнен рот.
Ты прилетаешь ночью поздней,
Влетаешь в ухо тишины,
Блестишь росой и пылью звёздной,
И паутинками луны.
Ты светляков впускаешь свиту,
И засыпаешь на весу…
А я ночную Маргариту,
В постель, с улыбкою, несу.
Пока он шел до угла, все было ничего, но только повернул за угол - увидел старую караулку, стало как-то не по себе. Вдруг сидит там этот душара и в самом деле берет его на мушку. "Черт его знает, может у него совсем крыша съехала. Возьмет, да и выстрелит. Стрелял ведь уже". Киса вынул руки из карманов, чтобы было видно, что пустые. "Как его зовут-то? Черт, я не знаю, как зовут-то его! Одинцов... Одинцов... Сашка, что ли? Да Саня, или... нет, точно, Саня."
Ах, как хочется - в дальше! Как преображается ночь-то!
Но не знаю, какая рука повернет выключатель...
Чью-то душу уносит - смотри! - голубиная почта,
И в безбрежном просторе невидим ее получатель...
- Тетя Люда, ты куда, вот же колонка!
Алик повисает на рычаге, но его веса маловато, и тетя Люда с усилием дожимает чугунную рукоятку. Теперь удерживать рычаг легко. Колонка некоторое время издает клокочущие звуки и вздрагивает, прежде чем тугая водяная струя, выскочив из ржавой трубы, сваливает ведро на бок. Ненормальная тетя Люда поставила его куда попало, и веер разноцветных ледяных брызг обдает их обоих.
# Седьмая Вода Составитель и попечитель раздела: Masha
МАСТЕР КЛЮЧЕЙ
Однажды в своих странствиях по дому я набрел на мамину спальню. Стоя у дверей, я с трудом пытался вспомнить, кому же принадлежит этот мелодичный голос, и вдруг услышал слова, которые меня, непонятно почему, задели. Мама (а я неожиданно понял, что это она) что-то рассказывала отцу: "... И ты знаешь, Генрих, уже вторую ночь. Причем совершенно точно повторяется. Словно у нас с тобой кроме Мэри и Ци есть еще средний ребенок, третий. Сын". Я услышал скрип кресла и голос отца прогудел: "Даааа... Забавный сон. А я думаю, что если...." И тут его голос стал приглушенным и исчез совсем.
Буревестник шел, раскачиваясь, как маятник, и бранясь, как космонавт, которого забыли на орбите. Потом, вцепившись в край стола и выпучив глаза от напряжения, он качался, тщетно пытаясь отыскать утерянный центр тяжести. «Ыть», - промычал он с натугой. «Закурить», - перевел Руки. «Сейчас мочить будут», - предсказала плечевая, изучающая дизайн. Как сказали бы филологи, мы ступили на семантическое поле мордобоя и телесных повреждений. Нетерпеливые воры из среднего звена уже стояли, боясь пропустить интересное; урла терпеливо разминала кулаки.
Он остановился возле института Склифосовского.
"Бля, - подумал Пилот, - а сильно движет". И от этой мысли ему стало еще лучше. Следом пришла мысль о том, что так хорошо движет его уже от нешуточной дозы, а от шуточной уже и не движет вовсе, и то, что по утрам кумарит тоже не шуточно. Но эту думку он отогнал легко и просто, любимым приемом: "Хуйня, захочу - брошу!"
"Ну, где ты, белая карета?" Он забарабанил пальцами по торпеде. "Где ты доктор Менгеле, академик Павлов, врач вредитель? Опаньки, а вот и мы!"
К машине подошел человек в белом холате, глаза у него бегали.
Сейчас, по прошествия некоторого времени с тех достопамятных событий, когда я, да товарищи мои в первый и последний раз собрались на даче N для Игры в дартс на живом человеке, всех их постигли ужасающие несчастья. Александр Руденко, великолепный критик, пропал совершенно. Кажется, он заблудился в лесу, и замерз там, плутая в снегу без пальто и шапки, да безуспешно пытаясь найти дорогу в Питербурх. Владимир Гордеев, молодой романист, окончательно сошел с ума, и был помещен в психиатрическую лечебницу с самым строжайшим режимом, какой только возможно выдумать. Антон Соломарский, блистательный прозаик, убил проститутку, и отбывает вечную каторгу на рудниках, в Нерчинске. Игорь Поночевный, самый яркий наш товарищ, трагически погиб, пав от руки неизвестного.
- Ну, вот. - сказал товарищ Циммерман, разглядывая находку.- А вы, гражданин Португалов, не могли взять в толк, чем же вы сомнительны советской власти. А вот этим самым. - он повертел браунингом перед профессором. - Оружие, конечно, вам крайне необходимо для защиты.
- Дядя, ты что, белены объелся - отчаянно закричал из своего угла Вася. - Место ведь глухое. Сунься кто, не доорешься. Ясно, что для самозащиты.
Циммерман поморщился. - Мальчик, не кричи так ужасно своим противным голосом. А в самозащите ты, как красная сирота, не нуждаешься. Тебя советская власть защитит. Эта мысль понравилась товарищу Циммерману. Лицо его растянулось в улыбке, отчего кончик крючковатого носа почти коснулся верхней губы. - Она просто обязана тебя защитить.
Что это?.. Кто или что может так стучать? В голове у меня со
скоростью света замелькали какие-то обрывочные кадры, которые услужливо
подсунуло перепуганное подсознание: труп, бьющийся окровавленной головой о
запаску, пленник, привязанный к бомбе под днищем автомобиля, полицейский,
засунутый в транк... тьфу, не в транк, а... В следующий момент я выскочила
из машины и распахнула багажник.
Из темной, пропахшей бензином и пылью глубины на меня смотрел бледный
связанный Горчик с кляпом во рту.
Вышел в свет третий номер журнала "СЕТЕВАЯ ПОЭЗИЯ"
Нам исполнилось девять месяцев. За этот срок концепция издания окончательно оформилась. В трех номерах напечатаны произведения девяноста поэтов. Для большинства из них публикация в “Сетевой Поэзии” стала первой журнальной, а для многих – и первой бумажной публикацией. В среде “толстых” литературных журналов принято гордиться авторами, которых они “открыли”...
[читать]
- Андрей Новиков, гл. редактор журнала (с)