Я бы не против через Вьетнам –
только с охраной – взвода под два
бравых парней – мускулистых на вид
и совершенно ровных внутри,
если вдруг надо кого убить.
Я бы не против через Заир –
только на танке и по прямой –
не разбирая особо, как,
и открывая пальбу всегда –
лишь бы поставить этот рекорд .
[читать]
авторы (с)
# Оставляющие след.
СТИХОТВОРЕНИЯ.
Если птицей родишься, меня и не вспомнишь, не ври.
Этот смертный, которого руки, которого губы...
В общем, этот, который, я знаю, бессмертный внутри,
Спроектирует вновь мини-иерихонские трубы,
Золотые соломинки труб для запечных сверчков,
Улетевших в трубу вместе с дымом растопленной печки.
Что он пишет, пожалуй, и не разберешь без очков -
То ли строчки стихов, то ль обнявшиеся человечки.
Живи на окраине, хорони голубей.
Расписывай мелким узором единственные колготки.
Кожа, черней и грубей.
Живот, выпей водки.
Живи, рожай для войны.
Яблоньки, разродитесь что ли и вы до кучи.
Зародись во мне, чувство вины.
Собирай сады, помни на случай.
Остывай, тело. Глотай, живот.
Не держите, руки. Обниму, да ее колено,
не дави на грудь. Растопись, полено,
надыши тепло, где она живет.
Еще темно и так сонливо,
что говорить невмоготу.
И берег спит и ждет прилива,
поджав колени к животу.
Желтее корки мандарина,
на самом краешке трамплина
встает на цыпочки звезда.
Мы жили втроем, я, он и она. Скажу сразу, она - тварь, каких и господь бог не создавал. Она могла смахнуть с булки кругляш твердокопченый колбасы, пока ты несешь бутерброд ко рту. И ты ничего не заметишь, и даже заглянешь под стол, желая обнаружить пропажу.
Эти вечные стенания по безвозвратной прелести ушедших лет иной раз способны рассмешить даже проктолога.
Один японский чувак по фамилии Кэнко-хоси, пожив в начале 14 века, сетует:
" Раньше прежде чем виновного высечь розгами, его подводили к станку для порки и привязывали. В наше время уже никто не разбирается ни в этих станках, ни в том, как привязывать к ним".
Я не знаю. Но факт, скотина упрямая, остается фактом: много-много лет мне хочется посмотреть на человека (в лоне семьи или хотя бы соло) кто живет себе и живет припеваючи, не напрягаясь, не обременяя себя - серьезными болезнями, неудобными в быту пороками , безденежьем, скандалами с родными и близкими и т.д. и т.п. Хочется, да не получается: откроешь дверцу, заглянешь в душу, а там семеро проблем по полкам, да восьмая на сносях...
Та "ненужная подробность эпизодов" именно и заставляет меня читать не по диагонали. Я ж уже призналась, что не просекла здесь сюжет (поэтому и обратилась к Вам за разъяснениями ), но мне, в моём непонимании, кажется, что он и не важен (во всяком случае, я смогла без него обойтись), а важен как раз антураж и подробность эпизодов. Она у меня вполне сочетается с авторской задачей
[читать] - З.Е.К., Masha, Фима, Тибул, К. Лебедев, Рудис (c)
# ЛабазЪ Пера.
ТРИДЦАТЬ ЛЕТ И ТРИ ГОДА
- Буон джорно, - сказал воротничок, барахтаясь в осколках журнального столика, - Дмитрий Гордеев, Советский Союз.
Доффья нервно рассмеялся и спрыгнул со спинки дивана.
- Вот я сижу и думаю, - покрутил он головой, - чего мне не хватает для полного, окончательного, беспросветного счастья? Конечно, агента КГБ! Всегда мечтал испытать ощущения четы Розенбаум. Так что, мистер Гордеев, вы очень кстати. Подойдите поближе вот к этому углу, помашите ручкой: здесь камера.
Он в белом был, и в зеленом был.
Он овсянку взял на второе.
А кончил есть – и песню завыл
О национальном герое.
В такт песне притопывал он ногой,
И капли падали с крыши,
А кланы МакГрегор и МакМагон
Слушали, рты раскрывши
Здесь нужно вставить уже сделанную пластину в шарманку, которую воспитанные люди называют классикой, а все остальные – банальностью. В шарманке уже есть история о старлетке, влюблённой во взрослого матроса; по-мат-ро-сил-и-бро-сил, и, если девочка не дурочка, то начнёт обводить вокруг пальца всех своих последующих мальчиков, если дурочка – перережет вены, смешивая кровь со слезами, а потом начнёт обводить вокруг пальца всех своих последующих мальчиков
ОБЗОР ПОЭЗИИ В 106 НОМЕРЕ ВГ.
Качество и выразительность представленных подборок на мой взгляд, совершенно определенно выявляет по крайней мере три из тех новых направлений, которые проявились в публикациях последних месяцев. Попробуем свести имена.
# Седьмая Вода Составители и попечители раздела: Masha и Ирина Дедюхова
ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ.
О детстве большинство людей вспоминают с теплым чувством, и я могла бы писать о нем без конца. Оно было украшено и всеми возможными удовольствиями, и теплом большой семьи, о драмах которой мы ничего не успели узнать. Но живописание этих радостей - не аморально ли? Не может быть, чтобы родители наши не знали о голодоморе на Украине (отец по должности, конечно же, знал, хотя, может быть, не догадывался о настоящих причинах?) и не только на Украине; мне вспоминается, что дома, в Кремле, в уборной, в мешочке для бумаги всегда лежали разорванные пополам желтоватые листы с надписью наверху большими красными буквами: НЕ ПОДЛЕЖИТ ОГЛАШЕНИЮ. Почему папа отдавал эти не подлежащие оглашению бумаги для такого использования, я не понимаю. В этих бумагах, вероятно, немало можно было найти сведений об истинном положении вещей. А может быть и нет?
И по бокам колышутся в такт шагам
Звонкие цепи кратких зеленых вспышек,
На языке бегонии означающих:
"Мне в эти дни тревожно... поговори со мной..."
Слышу и понимаю, милый зеленый друг,
Только не знаю, те ли слова, возникнув
Из неподвижной дымки цвета айвы созревшей,
Вертятся, как пластинка, на языке...
Если сравнивать прозу героя моего обзора с чем-либо из живой природы, то я бы сравнил ее с растением (любым), которое прет к свету солнца сквозь комья земли, сквозь корку асфальта, сквозь тени высоких деревьев, – вопреки всему этому и питаясь всем этим, и составляя со всем этим нерасторжимое единство
Но прошло пять дней. Николай-Алексеич вернулся из командировки. Он привез мне постер Тома: мясомолочные самцы с талией в рюмочку, в коже и без штанов, их обоюдный замысловатый, как акробатический номер, трах.
Раза два мы еще встретились у ВиктОра.
Потом, внезапно, Николай-Алексеич, назначил мне другого научного руководителя.
Она была женщиной.
ДЕЛО № ВОТ ТЕ РАЗ.
Сюжет сего, с позволения сказать, шедевра сценического искусства, являет собой пример редкостного кретинизма. Выживший из ума старый солдафон Цера Падус (засаленный комик Кука Рачча), контуженный в жизненно важный орган, женится на засидевшейся в девах Строфокамилле (молодящаяся опереточная дива Лина-Летта Карамбо, явно знававшая лучшие времена). В экстазе от привалившего счастья она так переусердствовала с благовониями, что злополучный жених расчихался и умудрился вычихать застрявший в носу снаряд
НЕРПА.
- Понимаете доктор. Наш зять - открытая голова, музыкант, прекрасный человек, но любит, - теща указательным пальцем щелкнула по горлу.
- Не волнуйтесь мадам, - заверил тещу психотерапевт. - Я излечил самого прадедушку русских алкоголиков, а такого субчика как ваш - враз в чувство приведу. Будем действовать на подсознание!
На Леве Заломейкин метод дал сбой
Прямо над Огурцовым, точнее - над телом Огурцова, стоял его друг и сослуживец Пучкин и заламывал руки. Пучкин заламывал руки профессионально, так, чтобы пальцы хрустели, и при этом подвывал. Огурцов знал, что после его смерти Пучкин получит должность начальника отдела, на которую давно точил зубы. Подумалось было дыхнуть холодом Пучкину в ухо или еще как-то его напугать, но стало лень вязаться. Чего, в самом деле.