...коготок бескрылый, я, на тонкой качаюсь ветке
балансирую неумело, вспомнив дарёное прозвище:
Весенняя Ласточка из рода Ли*, пичужка,
не делающая весны. Январская ветка сливы -
пристанище ей на мгновенье, на крылья сложить,
на спеть недолгую песню, вдохнуть
чуть слышный аромат осеннего тленья...
Когда садилось солнце, отец подходил к Петко, и вопросительно глядел на него. Петко говорил: "Семь". И крестьяне продолжали стоять около шоссе, дожидаясь последних машин. Или Петко говорил: "Ноль". Тогда все шли по домам, смотреть вечернюю телепередачу, или в деревенский магазинчик, за ракией. Один раз Петко сказал: "Не знаю". Ганчо долго допытывался у него, что это значит, но даже испытанное средство — подзатыльники — не помогали. Только через некоторое время, после долгих путаных объяснений сына, Ганчо смог понять, что число, сидевшее у того в голове, равнялось -1, а Петко просто не знал отрицательных чисел, и не мог даже объяснить, что это такое.
И тут на короткий миг из этой тоскливой казённой карусели меня выдёргивает Её взгляд. Чиновники, анкеты, квитанции, проблемы убрались с дороги, затаились в углах. Я замираю. И Она замерла тоже. Смотрим...
Какая надобность привела её в этот гадюшник? Кто она, поэтесса, решившая, что поэзия может быть профессией в наше-то время? Или чья-то подруга? Да нет, не может быть. Это моё видение и ничьё больше.
Неожиданно в окно ударил свет электрического фонаря.
- Там нет никого! - сказал кто-то громко.
Мы скатились с постели.
- Отставить «нет никого», вышибай дверь! - приказал начальственный голос.
- Изнутри закрыто, значит, там они.
- «Нет никого!» Пинкертон, лапоть гребаный!
Мы с Анютой уже осторожно выглядывали в окно, она на ощупь никак не могла одеть замявшийся правый сапожок.
- Там мой дядя! - вдруг с ужасом прошептала она.
В дверь стали ломиться.
# РОДОМЫСЛ
Авторов журнала "РОДОМЫСЛ" представляет гл. редактор Владимир Пимонов
ИЗ ВСТУПИТЕЛЬНОГО (ТИПА) СЛОВА
“Родомысл” - это диагноз, - посмеиваются надо мной родные. Наверное, так оно и есть. Но лечиться, останавливаться уже не имею права. Потому что с каждым днем растет ответственность и перед авторами, и перед читателями. Ведь что является движущей силой в нашем журнале? Конечно же, материалы авторов.
Какой восторг питательный
для вен и для аорт -
подогнанный, приталенный,
с иголочки фокстрот.
Зажмуренными лицами
мы так друг к другу льнем,
что вздрагивает искрами
загубленный объем.
# ПЕРИПЛЫ. Олег Горшков представляет авторов проекта POEZIA.RU
ДИФИРАМБ ПРАЗДНИЧНЫМ “ПЕРИПЛАМ”
Объем этой аннотации не позволяет подробно сказать обо всех, кто представлен в первом разделе “Периплов”, но, поверьте, каждое из имен, собранных в этом разделе, заслуживает нисколько не меньшего внимания, чем уже произнесенные. Каждое имя – удивительный, самобытный, тонко чувствующий поэт, способный подарить вам радость сопричастности с подлинным искусством.
Доигравшись до Библии – можно сойти с ума.
Сводит челюсти и через уши струится смог.
Наступает долгая, как тюрьма, зима.
Я бы смог рассказать про это – если бы мог.
К сожалению, буквы имеют свойства – кривить
или, в лучшем случае – удлинять,
и от этой глупости хочется в голос выть.
Остается только зеркалу и пенять.
Радио гнусавит блатарями,
Километры прибавляют шпалы.
Мы себя считали бунтарями,
Был я молодой и шалый.
А сейчас на полке глядя в окна,
На убогие, чахотные леса,
Вместе с ними я молчу и мокну,
Отражаясь взглядом в небесах.
Каждый вечер, когда я включал стиральную машину, а она поднималась на нерест поближе к большой плотине, горделиво изображенной на купюре достоинством в тридцать центов, ей приходили в голову эти угрюмо-экзистенциальные мысли. Только в этот раз она думала недолго, а замерзла совсем и перевернулась кверху брюхом.
Я вышел на балкон, чтобы развесить белье и отогнать подальше грустные мысли.
# Седьмая Вода Составитель и попечитель раздела: Masha
ПОПЫТКА ЛЮБВИ
Секса в Америке нет. А как красиво все начиналось. Вдруг в 60-е зашипело что-то, обдало жаркой волной, пробежала сладкая дрожь, потекла из вечно открытых ртов слюна, и случилась революция. Попрятались в подворотнях недобитые ветераны Второй Мировой. А по широким авеню Нью-Йорка и Атланты двинулись стройными рядами полуобнаженные фавны и венеры. Целовались на площадях, совокуплялись в парках, вставляли розы в ствол направленного на них автомата, уничтожая напрочь его фаллический подтекст. Так Секс стал возлюбленным Америки.
Итак, я обложился картами, вырвал из тетради разворот. Наивный! Лист закончился через минуту. Названия остановок во всех городах поражали однообразием: больницы, Ленины, школы, Гагарины, универсамы... Мне не составило труда найти навскидку пары в двух любых городах.
Пространство расползалось передо мной, как передержанная в хлорке простыня.
Он шел к поезду и пытался справиться с мыслями. Каждый из его 39 годов службы восставал против того противоестественного ужаса, которому предстояло случиться. Он уговаривал сам себя на разные лады, даже еще когда садился на свое привычное место машиниста. Состав тронулся. Он, словно в забытьи, отправился с Комсомольской. Проспект Мира, Новослободская (Площадь Суворова он опять пропустил)... Когда-то любимая станция прощалась с ним
СНЕГ В ТВОРЧЕСТВЕ ГИТЛЕРА или История одного вервольфа
Но он говорит, что не время. Он говорит, что сначала ты должен стать настоящим бойцом. И вы спускаетесь в крохотный тир. Он дает тебе АКМ. Он говорит:
- Стреляй!
И ты смачно разносишь в клочья бумажные мишени. Пули рикошетят от стальных опор. Пули устилают дощатый пол. Два года ты не держал автомат. Два невыносимых года. Ты был болен странной болезнью
Потом в стороне от нас зашипело, будто кто-то проткнул шину, и все вокруг наполнилось белым красивым газом, в котором, как снежинки, мерцали кристаллики. Мы одеревенели, прям как от холода. Когда открыли глаза, то оказалось, что мы завернуты в войлок, а поверх него лежит густой слой сливочного мороженого. Верней, как? На мне пломбир, а на Тимошке розовое фруктовое.
Прикооол!..
— А чепчики когда ж надевать? — спросил Николай Иваныч.
Еще один пулемет, станковый максим, обнаружился в черной лакированной пролетке на резиновом ходу, со ступицами колес, выкрашенными, как у паровоза, в красный цвет. Кроме пулемета в пролетке находился, поставленный на ребро, большой барабан, при котором состоял маленький лысый мальчик в наглухо застегнутой сиреневой косоворотке, с недетской силой и проворством орудовавший колотушками. А рядом на земле стояли скрипачи, молодой и старый, оба в армейском обмундировании...
Сотворив сии племена, вложили Верховный Барсик Баба Намарама и Кипящий-в-Соли
Бог Сарделька мечи своего гнева в людские руки и удалились на небеса, где если и
встречаются, то о том оному скромному летописцу неведомо. Однако священная
ненависть продолжала пылать на земле с испепеляющею силою, а, как известно из
богатой земной истории, она и явилась основной причиною Великой войны, которой
нет ни конца, ни края, которая будет длиться вечно и да будет дарована нам
победа во имя Левого Глаза Третьей Доброй Головы Бабы Намарамы, во шкалики
шкаликов, опрокинь!